Чарльз Вильямс - Мертвый штиль: Женщина из захолустья. Дядюшка Сагамор и его девочки. Мертвый штиль

Все выглядело аккуратно и очень деловито. Во всяком случае, у нее была иллюзия, что она хоть что-то делает.

Она, казалось, успокоилась, но через секунду перед ее глазами всплыла картина: над морем закат, а в воде — барахтающийся Джон. Он тонет. Рей уткнулась лицом в лежавший на коленях блокнот и зажмурилась. Затем она открыла глаза, так как с закрытыми глазами ей стало еще страшнее. И тут картина, словно слайд в автоматическом проекторе, сменилась другой. Рей увидела то, что может произойти, если она выстрелит в Уоринера.

Она никогда ни в кого не стреляла, хотя ее отец и два старших брата были заядлыми охотниками. Естественно, ей доводилось видеть подстреленную с близкого расстояния дичь. Она представила себе, как после ее выстрела будет выглядеть Уоринер, и тут же к ее горлу подступила тошнота.

А как же семь часов?

Может быть, просто припугнуть его? Наставить на него двустволку, как это делается в телевизионных фильмах, и сказать: «Ну, Хью, разворачивай яхту и плыви назад». Но можно ли напугать оружием человека и заставить его подчиниться, если он уже напуган? Этого Рей не знала, а чтобы узнать, ей надо было попробовать это сделать.

Но сможет ли она испугать Уоринера так сильно, что он забудет прежний страх? Возможно. Хотя только на время. Будет ли ее угроза применить оружие страшнее того, что он испытал на «Орфее»? Нет. Конечно же нет. Страшнее всегда выглядит то, чего не видишь. Он может просто не обратить внимания на двустволку или, придя в ярость, накинуться на нее.

Однако этот способ воздействия на Уоринера нельзя было сбрасывать со счетов. Даже если у нее был один шанс из тысячи. Решившись припугнуть его, Рей в случае сопротивления должна была бы нажать на спусковой крючок. А к этому она не была готова.

Но почему? Разве не сам Уоринер поставил ее в безвыходное положение?

С правовой точки зрения она имела полное право убить его. После состоялся бы суд, на котором Рей подробно рассказала бы об обстоятельствах совершенного ею убийства. И это все. В итоге ее бы оправдали. Но потом по ночам Рей просыпалась бы с криками, и до последнего дня жизни ее мучил бы один и тот же вопрос: а все ли она сделала для того, чтобы избежать преступления?

Если бы не последствия трагического акта, все было бы для Рей гораздо проще. Она не задумываясь осуществила бы его. Почему бы нет? Ведь жертвуют же некоторые своей жизнью ради спасения других. И все-таки любое убийство отвратительно, пусть даже оно вызвано желанием спасти любимого человека.

После долгих раздумий Рей наконец поняла, что, взвешивая все «за» и «против», себя она ни в чем не убедит. В своих душевных терзаниях она лишь бессмысленно тратила драгоценное время.

И вообще, сможет ли она собрать двустволку? Джон никогда не показывал ей, как это делается, а отец обучал ее обращению с оружием почти двадцать лет назад. Возможно, что ружье Джона иной модели, чем было у отца. Ведь огнестрельное оружие, как и автомобили, год от года меняется.

Но двустволка Джона проста по конструкции.

А может быть, это ей только казалось? Она же никогда не интересовалась ею.

В том случае, если она не сможет ее собрать, все решится само собой, и она не будет мучиться.

Рей опустилась на колени и вытащила из-под койки ящик. В нем лежали всего два свертка из мягкой овечьей шкуры: один продолговатый, а другой — короче и объемистее. Она взяла их и унесла с собой в кладовку. Закрыв дверь, положила оба свертка на кровать и принялась развязывать на них тесемки.

В продолговатом свертке находился только двойной ствол: две соединенные между собой трубки. В пузатом же свертке были две детали: приклад с предохранительной скобой и спусковыми крючкам и, как она поняла, ложе. Как эти две части соединялись со стволом, Рей понятия не имела.

На тыльном конце ствола имелся выступ, который, судя по всему, должен был входить в металлическую часть приклада. Женщина взяла ствол и приклад и попыталась их соединить. У нее получилось. Теперь они составляли единое целое.

Оставалась третья деталь, ложе.

Она казалась Рей лишней. Возможно, чего-то не хватает, подумала она. Ложе должно находиться под стволом, вот здесь, но оно ничем к нему не прикрепится. Рей возилась с ружьем без особой надежды на успех, как вдруг что-то щелкнуло, и ложе жестко зафиксировалось в прикладе. Рей в ужасе уставилась на двустволку. Все три детали, как по волшебству, оказались в сборе!

В третий раз за последние десять минут Лилиан Уоринер про себя отметила, что Ингрэм посматривает на северо-восток. Там по-прежнему бушевал шквал. Однако никаких разительных перемен в его течении она не замечала: все те же пронзаемые молниями фиолетовые тучи, а ниже их — стена дождя. Они казались ей не больше и не ближе, чем были четверть часа назад. Женщина перевела взгляд на Ингрэма. Судя по тому, как он пристально вглядывался в горизонт, его что-то особенно тревожило. Но он молчал и упрямо черпал ведром воду. Его серые глаза ничего не выражали.

«Если шквал до нас дойдет, — подумала миссис Уоринер, — то Ингрэм не станет бегать кругами по палубе и заламывать руки. На погоду же не повлияешь. Единственное, что мы сможем сделать, — так это снять паруса. Наверняка он пошлет меня разбудить Белью. Отослав этого свиноподобного ублюдка, Ингрэм поступил как Дон Кихот».

Ей нравился этот мужчина. И чем дальше, тем больше. Это заставляло ее острее чувствовать свою вину. Миссис Уоринер наблюдала за Ингрэмом и удивлялась сама себе. Ведь ей казалось, что, разочаровавшись в Белью, она ни на одного мужчину уже и не взглянет. Там, на суше, Белью был совсем другим, и не ее вина, что на яхте он повел себя как скотина. Кто же знал, что после нескольких дней плавания их огромная яхта станет такой тесной. Судя по всему, у человека, помещенного в ограниченное пространство, в голове начинаются завихрения, и он становится подобным кипящему котлу.

И что в результате? Они с Белью, выпустив пар, обрекли на гибель не только себя, но еще и двух незнакомых им людей, чья единственная вина заключалась в том, что они оказались с ними в одном океане. Лилиан понимала, что во всем виновата только она, что жуткой ценой расплачивается за свою несбыточную мечту стать счастливой, за те несколько минут, что вела себя как последняя сука, за несчастный случай. Однако в том, что произошел несчастный случай, ее вины нет, потому что в тот момент она спала, а изменила мужу только потому, что Белью оказался опытным соблазнителем. Да, они вели себя так, что Хью…

Лилиан задумалась. Нет, во всем виновата только она, и не надо искать себе оправданий, которых быть не может. Она неправильно вела себя с мужем: слишком многого от него требовала, а к тому, что подсказывал ей разум, даже не прислушивалась.