Чарльз Вильямс - Мертвый штиль: Женщина из захолустья. Дядюшка Сагамор и его девочки. Мертвый штиль

«Так вот оно что, — подумала Рей. — Мы сделали с Уоринером полный круг, и нас вновь разделяет та же пропасть. Слава Богу, что он не стал агрессивным. Если остаться с ним и продолжить разговор, может быть, удастся узнать, что произошло на «Орфее».

Свайка, спрятанная под одеждой, все еще была угрожающе холодной.

— Хью, вас никто не собирается убивать, — мягко сказала Рей.

— Что?

— Я сказала, что никто не хочет причинить вам зло.

Глаза Уоринера стали злыми.

— Вы хотите сказать, что это я вообразил?

Она поняла, в какую ловушку попала, и постаралась из нее выбраться:

— Совсем нет. Я хотела сказать, что вы, должно быть, ошиблись, что-то не поняли.

— Нет! Я знаю, что вы имели в виду. Вы думаете, что у меня с головой не все в порядке. Не так ли?

— Ну конечно же нет.

— Да-да, вы это имели в виду. Вы такая же, как и они. Сначала ваш муж решил, что я ненормальный, а теперь и вы! Бедняжка Хью подвержен галлюцинациям! — Должно быть, имитируя кого-то, Уоринер перешел на фальцет: — Хью, дорогой, тебе это просто показалось. Да-да, любимый мой, показалось.

— Хью! Перестаньте! — крикнула Рей.

Она надеялась, что командный тон ее голоса сможет вывести Уоринера из его состояния.

Уоринер крепче сжал в руках штурвал. По его глазам было видно, что он начинает злиться.

— А я-то уже подумал, что вам можно верить. Мне казалось, что вы такая же, как и Эстель.

Рей с ужасом наблюдала за ним. Это женское имя, Эстель, что-то для него значило и явно приводило в состояние повышенной возбудимости. Уоринер вцепился руками в штурвал, словно хотел его встряхнуть. На его горле выступили сухожилия, мускулы на руках и плечах напряглись. Он издал вопль, будто у него внутри что-то оборвалось. У Рей по спине пробежали мурашки. Прижавшись грудью к штурвалу, Уоринер закричал:

— Они убили ее! Они пытались убить нас обоих! А вы хотите им в этом помочь? О, я знал, что вы с ними заодно!

Он приподнялся с сиденья.

Сейчас ударить Уоринера свайкой для Рей было бы равноценно самоубийству: удар пришелся бы по его вытянутой руке. Если бы она бросилась бежать, то он наверняка кинулся бы за ней и догнал.

Рей, боясь пошевелиться, смотрела на парня и с ужасом ждала, что будет дальше. Ей казалось, что время остановилось. Наконец Уоринер плюхнулся на сиденье.

— Они ее убили! Они ее убили! — пронзительно прокричал он и уставился глазами на штурвал.

Рей поняла, что он совершенно забыл про нее. Губы его продолжали безмолвно шевелиться, а под глазом задергался нерв. Она не знала, что будет дальше, но решила подождать еще полминуты. Когда полминуты истекли, Рей медленно поднялась. Ноги ее дрожали. Уоринер на нее даже не посмотрел. Прижимая рукой свайку, она подошла к люку и стала спускаться по лестнице. Как только она оказалась в каюте, у нее подкосились ноги, и она упала на койку. Перевернувшись на спину, она тревожно посмотрела на люк. В него падал ровный свет, и при покачивании «Сарацина» солнечные лучи лизали ступеньки лестницы. Сквозь рокот двигателя Рей слышала, а может быть, просто чувствовала, как громко бьется ее сердце.

Она лежала на своей, правой, койке, на которой они с Джоном занимались любовью. Над ней висел радиотелефон. Дозвониться до мужа и попросить его о помощи Рей не могла. Под койкой в одном из стоявших там ящиков лежало ружье. На этот раз она вспомнила о нем уже без содрогания.

Рей спрыгнула на пол, пробежала по каюте и, влетев в кладовку, заперлась на задвижку.

На ее часах было одиннадцать десять. Подняв глаза, она обвела взглядом носовой отсек «Сарацина». Теперь эта каюта, приспособленная под кладовку, казалась уже не ее убежищем, а обыкновенным чуланом. Да она и выглядела как чулан.

Итак, у Рей оставалось семь часов, в течение которых ей предстояло принять окончательное решение. Убить Уоринера она не решилась бы, а за семь часов ожидания просто лишилась бы рассудка.

И что тогда?

Ответ был предельно ясен, но она, желая убедиться, все ли ею предусмотрено, решила еще раз разобраться в ситуации. Рей была спокойна, мозг ее работал четко. Она оказалась сильнее, чем предполагала. Но это была только прелюдия. Само представление еще не началось, думала она. Развязка его предвещала трагедию.

Рей могла убить Уоринера, выстрелив в него из револьвера. Однако, промахнувшись, она погубила бы и себя, и Джона. Ни того ни другого она допустить не могла. У нее оставался лишь один вариант — ждать. Но кто на ее месте смог бы выдержать семь часов адского напряжения? Ее нервная система дала бы сбой, как электроприбор при коротком замыкании. Свернувшись калачиком, она лежала бы на койке, сдувала с одеяла пылинки и ничего для спасения Джона не предпринимала?!

Нет. Могло случиться и по-другому. Впав в истерику, Рей могла бы выбежать на палубу и напасть на Уоринера. Со свайкой или даже без нее. Результат таких действий можно легко предугадать.

«Все-таки мне придется убить Уоринера, — подумала она. — И сделать это надо, пока я еще не сошла с ума».

Нет, не годится. Рей села на мешок и сжала в ладонях голову. Неужели ничего нельзя сделать, как только убить парня? Ведь должен же быть какой-то другой выход!

Ну где же он? Хорошо, начнем все с самого начала и по порядку. Чем же оглушить Уоринера? Теперь он насторожен, и ей не удастся подобраться к нему сзади. И снова та же ситуация: она сможет нанести только один удар, и если он не достигнет цели, то они с Джоном погибнут.

А если снова заговорить с Уоринером и попытаться переубедить его? И это после того, что с ним произошло? Да. Вести с ним долгий разговор обо всем на свете, за исключением одной темы. При одном упоминании о возврате назад он становится неуправляемым.

А вдруг Джон не погибнет? Вдруг «Орфей» вовсе не тонет? Так или иначе, убедиться в этом невозможно. Она же сама видела яхту, и по всем признакам в ней было много воды. И радио на «Орфее» не работало. Да и двигатель тоже. Иначе Джон кинулся бы за ними вдогонку. Выходит, что яхта действительно тонет. Даже если она и не погибнет в ближайшие несколько часов, Джон все равно не сможет выкачать из нее воду и залатать щели. Уоринер обмолвился, что на ее борту остались люди. Но их на палубе видно не было. Выходит, что они либо существуют в его воспаленном мозгу, либо он их убил.

«Попробую еще раз связаться с Джоном по радио», — подумала Рей. Она отперла дверь и, прижимая к телу свайку, вышла из кладовки.

Включив радио, она настроилась сначала на одну, а затем на другую частоту. На ее вызов по-прежнему никто не отвечал. В трубке слышался только треск атмосферных помех. Через двадцать минут Рей окончательно потеряла надежду связаться с Джоном и поняла, что только тянет время. Выключив радиоаппарат, она вернулась в кладовку, сняла с компаса показания курса и записала в блокноте: «11.40 утра, курс — 226 градусов».