Чарльз Вильямс - Мертвый штиль: Женщина из захолустья. Дядюшка Сагамор и его девочки. Мертвый штиль

— Вам больше ничего не нужно? — осведомился он.

Обернувшись, я посмотрел в его хмурое худое лицо.

— Нет, — ответил я. — А почему вы спрашиваете?

— Решил на всякий случай убедиться. А что тут такого?

— Да нет, ничего.

Я покинул штаб-квартиру и пересек выжженный солнцем двор, направляясь к своей хижине. Спор по поводу моторов был явной туфтой. Возможно, срезанный стригун — это всего лишь предлог, чтобы втихаря вернуться. Он шпионил за Джуэл. Или за мной?

Имело ли это отношение к тому, что привело меня сюда? Или же он просто вообразил, что причина моего появления здесь — его жена? Эта версия не лишена смысла, если учесть, что он за человек.

Но если Нанн не уверен, что сумеет удержать ее в здешних стенах, это его головная боль, а не моя. У меня без него забот полон рот. Дело, которое и прежде выглядело в целом довольно нелепым, теперь же и вовсе казалось настоящим бредом.

У меня на руках веские доказательства. Они где-то как-то пересекаются. Сводишь концы вместе — и вот тебе ответ. Но какой?

Одна из самых крупных полицейских организаций в мире перетряхивает сверху донизу Северную Америку, пытаясь отыскать деньги ограбленного банка, в то время как полудурок, впавший в детство и грезящий наяву, преспокойно покупает на этот куш гангстеров, обильно политый кровью, безобидные комиксы.

«Продолжай в том же духе, Клиффордс, — подумал я. — Раздобуду для тебя целую кипу, и мы сторгуемся. Выложишь бабки за Питера-кролика!»

Я вырубил мотор и направил лодку под густую сень растущих вдоль берега деревьев. Время перевалило уже за полдень, и по моим прикидкам, я проплыл более мили с тех пор, как вошел в устье извилистого протока, по которому недавно проследовал Клиффордс, ощущая себя затерянным, как в дельте Амазонки. Ничто не нарушало полуденную тишину. Проток, достигающий здесь около ста ярдов в ширину, материализовался из гущи деревьев позади меня и скрылся из виду за следующим изгибом.

Я открыл коробку с рыболовными принадлежностями и достал аккуратно сложенную карту местности. На ней был означен и проток, где я сейчас находился: это самый западный рукав озера, ближайший к шоссе и простирающийся почти параллельно ему на расстояние две-три мили. Где-то поблизости отсюда должна проходить дорога с автотрассы. Она шла на юг от того самого предательского S-образного изгиба…

Я невидящим взглядом уставился на карту. Что за дьявольщина?! Какая разница? Не здесь — так в другом месте. Грунтовая дорога — на карте просто тонкая линия — упиралась в этот проток и никуда дальше не вела. Я глянул на масштаб, указанный внизу, и прикинул расстояние. Примерно еще четыре мили до лачуги, где живет Клиффордс.

Я положил карту в коробку и вынул из бумажника десятидолларовую купюру. Она была старая, засаленная, липкая — точно такая же, как и миллионы других, за исключением узкой полоски вдоль самого края того же красновато-коричневого цвета на том же самом месте. Почему же не на другом? Ответив на этот вопрос, я задрожал от возбуждения и трепета. Нет сомнений, что банкнотов было множество, и все они непременно были уложены в тугие пачки так, что для красящего реагента оказался доступным только этот конец. Я послюнил палец и провел по полоске — он слегка запачкался, а на банкноте остался еле заметный след. То же самое вещество, что и на двадцатке.

Тут меня разобрал смех. Точнейший химический анализ, проведенный в лабораториях Годвина! Я гоняюсь за лунным светом, и когда наберу его полную шляпу, то начну выкладывать на небе радугу.

Клиффордс — это абсурд. И все мои скоропалительные выводы тоже. Это почти наверняка должен быть Хайг или исчезнувшая добыча Хайга, за которой идет охота. Вот почему Рамси показал мне его фотокарточку. Поэтому нет никакой связи между этим хладнокровным убийцей и безвредным старым эльфом, помешанным на космических кораблях и детективных небылицах. «Протри глаза», — посоветовал я себе. Клиффордс жил здесь в полном одиночестве задолго до того, как Хайг начал свою фантастическую карьеру. Я установил сей факт без особого труда. Хайгу сейчас должно быть двадцать восемь лет, а Клиффордсу почти сорок пять. Их нельзя даже назвать шапочными знакомыми: все, у кого Хайг за последние десять лет попросил хотя бы спичку, были выявлены и досконально проверены ФБР.

Итак, что я имею? Ничего!

Не-ет. Не совсем. У меня есть все основания полагать, что этот эльф, соскочивший с резьбы в бытность свою еще железнодорожником, преспокойно тратит денежки Хайга.

Я крутанул ручку мотора.

Окружающая местность лежала под палящими лучами солнца, лишенная каких-либо признаков человеческого жилья. После получасового путешествия по протоку я начал вглядываться в правый берег, выискивая конец грунтовой дороги. Вскоре я его засек: небольшая полянка с пологими склонами для спуска на воду лодок с тележек. Там же виднелись старые кострища, но машин я нигде не заметил. Сбросив обороты, я стал высматривать хижину или же лодочный причал. За очередным поворотом проток расширялся и уходил вперед почти на милю, изрядно заросший водными растениями с левой стороны. Примерно на середине пути я увидел «скиф», притулившийся в небольшой бухточке возле правого берега. Мотор на корме был поднят и накрыт парусиной. Самого Клиффордса видно не было, но, проплывая мимо, я краем глаза заметил побитую непогодой серую стену среди деревьев. Неужто хижина?

Я проследовал дальше, не снижая скорости. Не исключено, что он слышал шум моего мотора, но разве возбраняется случайному рыбаку оказаться поблизости? Сделав очередной поворот, я проплыл еще милю или две, прежде чем вырубил мотор и взялся за спиннинг. Целый час я в точности имитировал все необходимые движения рыбака. Затем залил в мотор горючего из канистры и пустился в обратный путь. «Скиф» все еще находился в бухточке. Клиффордса же я нигде не видел. Возможно, он решил вздремнуть после полудня или читал.

Я спускался по протоку, пока не проникся уверенностью, что он больше не слышит шум мотора. Новые модели немного тише, чем старые. Как раз перед последним поворотом у самой грунтовой дороги я заглушил мотор и подогнал лодку к тому месту, где над водой нависали ветви большого дерева. Укрыв лодку под сенью густой зелени, я крепко привязал ее и выбрался на берег.

Никакой тропы здесь не было и в помине. Ориентируясь время от времени на открытую воду, я продирался сквозь лесную чащобу. Было невыносимо душно, и вскоре моя рубашка насквозь промокла от пота. Разъяренная голубая сойка обозвала меня последними словами на птичьем языке, возмущаясь моим дерзким вторжением в чужие угодья, немного погодя мне пришлось уносить ноги от дикой свиньи, когда я наткнулся на ее выводок поросят. Через двадцать минут бегства я вновь забрал влево, выбираясь на берег озера. Увы, до цели было еще далеко. Пришлось вновь продираться ярдов двести, а затем снова выбираться на берег озера. На этот раз мне повезло. Я миновал последний изгиб и увидел перед собой прямой отрезок протока. Бухточка, где стояла его лодчонка, находилась, конечно, на этой стороне, но отсюда увидеть ее не представлялось возможным. Впрочем, это не имело особого значения. Если он выйдет из хижины, то я увижу его. Усевшись под деревом, я закурил сигарету. Было десять минут четвертого.