Чарльз Вильямс - Мертвый штиль: Женщина из захолустья. Дядюшка Сагамор и его девочки. Мертвый штиль

Конечно, Клиффордс может и не выйти. В его распоряжении триста шестьдесят пять дней в году для рыбалки — и не грех взять себе выходной. А посему если он не покинет свою хибару, то придется попытать счастья завтра.

Время тянулось нестерпимо долго. Вокруг меня вились комары, и я курил сигарету за сигаретой, бросая окурки в воду ради предосторожности. «Разве это занятие для взрослого мужчины? — подумал я с отвращением. — Почему бы мне не пройти в хижину и не почитать вместе с ним занимательные книжки о похождениях утенка Дональда? Из всех глупых…»

В этот миг я услышал, как завелся его мотор. Клиффордс выплыл из бухточки и направился в мою сторону. Я отошел подальше от берега. Он заглушил мотор и расположился почти напротив меня. Затем установил снасти и начал ловить рыбу, время от времени направляя лодку ударами весел. Хорошо!

Я подался назад, повернулся и рванул с места. Спустя несколько минут я оказался на краю вырубки. Резко остановившись, я стал внимательно изучать расчищенное от деревьев и кустарника место, притаившись среди стволов. Справа от меня скособочились две некрашеные ветхие постройки, частично укрытые в тени. Ржавое колено дымовой трубы удерживалось на крыше проволокой, прикрученной к одному из перекрытий. Небольшое окно было открыто. Другая лачуга размером с гараж на одну машину была ближе ко мне. На ее задворках густо росли сорняки. Окно и дверь я не увидел, но решил, что они находятся в передней части постройки. Я осторожно прокрался вперед, опасаясь нарваться на собаку. Никого. Хотя не исключено, что она могла быть в хижине.

Я бесшумно проскользнул к заднему окну и заглянул внутрь. В хижине была только одна комната, притом пустая. Напротив я увидел распахнутую настежь дверь и разглядел через нее проблески воды за деревьями. Поспешно зайдя за угол, я увидел бухточку, где он держал свою лодку. До нее было около пятидесяти ярдов. Отсюда мне были видны лишь клочки озера в той стороне, где рыбачил Клиффордс, но я нисколько не волновался, что он находится вне поля моего зрения. Хозяин хижины должен отсутствовать по меньшей мере час, и я в любом случае услышу, когда он будет заводить мотор. Итак, я ступил внутрь.

Комната была не очень большая, футов пятнадцать или двадцать, с маленькими окошками на стенах и одной дверью. В глубине стояла кухонная плита, возле которой были сложены дрова, сосновый стол и два стула, а также большой деревянный ящик, покрытый клеенкой. Судя по всему, он служил обеденным столом и раковиной, так как весь был уставлен грязной посудой. В полках на стене хранился запас продуктов, немного тарелок и кухонная утварь. Сковородка и два больших котелка висели на гвоздях, вбитых в стену над плитой. Справа стояла неубранная кровать, а слева находились старый комод, выцветший от времени, и дорожный сундук. Пневматический дробовик и ружье 22-го калибра в углу, рядом с сундуком.

Всюду, куда ни кинешь взгляд — на столе, на сундуке, под кроватью и на полу у стен, были стопки старых комиксов и дешевых журналов, на обложках которых красовались обворожительные девочки, умершие насильственной смертью в соблазнительных позах. Пол давно не подметался. Я глянул на грязные тарелки и неубранную кровать. Ну, мой визит к нему не имел своей целью инспектировать жилище на предмет санитарии и образцового содержания, с тем чтобы потом вынести порицание или одобрение.

Я начал с комода. Наверху не было ничего, кроме сложенного полотенца и очков с толстыми линзами. В верхнем ящике лежали носовые платки, бритвенный прибор, маленькое зеркало и две коробки с патронами 25-го калибра. Два конверта с обратным адресом «Южной Тихоокеанской железной дороги». Может, чеки вручались под расписку? Не мешало бы выяснить истинный размер его пенсии. Я начал было осматривать один из конвертов, когда заметил кончик бумажника, выглядывающий из-под носовых платков. Я поспешно вытащил его и раскрыл. В нем было семь десяток, пятерка и четыре однодолларовые купюры. Но все без пятен по краям.

Внезапно я ощутил себя обиженным и обманутым. Подойдя к окну, я начал вертеть десятки так и этак, рассматривая на свету самым тщательным образом. Зря старался. Они ничем не отличались от миллионов других. Я пожал плечами и положил деньги обратно в бумажник. В нем не было никаких других документов, удостоверяющих личность, кроме старых водительских прав, выданных в Нью-Мехико в 1953 году. Они были оформлены на Уолтера Е. Клиффордса, проживающего в Лодсбурге. Рост пять футов шесть дюймов, вес сто пятьдесят два фунта, волосы каштановые, глаза голубые. Родился в 1905 году.

Я убрал бумажник в ящик на строе место и снова взялся за конверт. Вытащив из него расписку, я слегка присвистнул от удивления. К ней все еще был приложен чек. Такая же история повторилась и с другим конвертом. Я порылся в носовых платках и извлек еще один конверт с чеком. Всего чеков было на сумму пятьдесят восемь долларов пятьдесят центов, и ни по одному из них Уолтер Е. Клиффордс не получал денег с самого мая. «Он, должно быть, пользуется огромной популярностью в отделе депонентов», — подумал я. И явно не страдает от нехватки наличных, несмотря на то что, по словам Джуэл, ежемесячно тратит сумму равную трети его пенсии на комиксы и журналы. Может быть, он получает пособие от общественных фондов? Нет, для этого надо, чтобы стукнуло шестьдесят пять. Однако пока ясно одно: его финансы не поют романсы.

В двух других ящиках хранилась одежда. Я задвинул их и приступил к сундуку. Он был не заперт. Сбросив груду журналов, я поднял крышку, сразу же ощутив сильный запах нафталина. Съемное отделение сверху было заполнено всякой всячиной: еще одни очки в футляре, гильзы для дробовика, пластиковая коробка с блеснами, пузырьки с лекарствами и набор для чистки ружей. Я вытащил верхнее отделение и отложил в сторону. На дне был ворох зимней одежды. Я начал вытаскивать ее, ощупывая карманы пиджаков и плащей. Больше в сундуке ничего не было, кроме нескольких журналов, лежащих на самом дне.

Я покачал головой, все еще стоя на коленях подле сундука, в недоумении вглядываясь в пустоту. Должно же что-то быть!

Самый верхний журнал был из серии «о настоящих преступлениях». На его обложке молодая особа с кремовой кожей, одетая как дорогая шлюха, со всех ног удирала от типа с огромным ножом в руке. Ах, молодость, молодость! Что за безумное преследование?.. Какие трубы и тамбурины? Что за дикий экстаз?

Я в раздумье нахмурился. «Почему эти журналы хранятся в сундуке?» У Клиффордса с полтонны этой макулатуры разбросано по всей комнате — что же в них такого особенного? Я взял журнал. Под ним были еще два: один с криминалом иного содержания, судя по обложке, а другой — справочник карманного формата по наиболее нашумевшим преступлениям. Меня охватило беспричинное возбуждение, и во мне вновь проснулся азарт кладоискателя. Оглавление журнала-справочника было на обложке. Я быстро пробежал его глазами и на самой середине остановился.