Чарльз Вильямс - Мертвый штиль: Женщина из захолустья. Дядюшка Сагамор и его девочки. Мертвый штиль

Оставалось только следить за ним, чтобы узнать, где именно, ибо он неизбежно рано или поздно туда отправится. Похоже, я собрался ждать у моря погоды. За этим занятием могли пройти недели и даже месяцы. А я женат и должен заниматься бизнесом. Если сумею выбираться сюда хотя бы раз в неделю, не вызывая подозрений, то могу с полным правом считать, что мне крупно повезло.

В общем, оставалось только наблюдать. Дождавшись заката, я немного повременил, а затем отправился туда, где спрятал свою лодку. Когда я приплыл к кемпингу, Нанн был на сходнях.

— И где же рыба? — спросил он.

— В озере, — ответил я, снимая мотор.

— Неужели ничего не поймали? Ну вы и рыбак!

— Поймал несколько штук. Но это не значит, что я должен непременно убивать их.

— Мне это в диковину, — признался он. — Я не спортсмен.

— Ну, на вкус и цвет товарищей нет, — безразлично отозвался я. — Да и с ума каждый сходит по-своему.

Собрав вещи и уложив их в фургон, я рассчитался с ним за лодку и за хижину. С его стороны не последовало назойливых приглашений вернуться сюда и вновь испытать на собственной шкуре его гостеприимство, что меня вполне устраивало, потому что когда я вернусь, то это будет вовсе не по дороге, ведущей к верховьям озера, и уж точно без фанфар. Я не видел Джуэл до той самой поры, пока не стал разворачивать фургон, выезжая из кемпинга. Она стояла за дверной занавеской, выглядывая наружу. Мне показалось, что она махнула рукой, как бы на прощание. Я тоже помахал рукой и уехал.

Из низины я выбрался уже в темноте. Возвращался я тем же самым путем, что и прибыл сюда: на север по шоссе 41. Замедлив скорость на повороте, я в свете фар вновь увидел белые кресты и еще раз постарался обдумать ту самую мысль, которую тщетно пытался вспомнить по пути в кемпинг. Не было ли чего-то особенного в последнем несчастном случае? Я знал людей, ставших жертвами инцидента… вернее, не я, а Барбара Ренфру. Они были друзьями ее деда — супружеская пара лет шестидесяти, которые жили на ферме к северу от Уордлоу. Их машина полетела под откос в этом самом месте как-то ночью во время сильного дождя, и они погибли сразу же, поскольку автомобиль врезался в деревья. Барбара брала отпуск, чтобы съездить на похороны, но это еще не все. Она говорила что-то такое… Я нахмурился, пытаясь припомнить. Обожди-ка… Она никак не могла понять, что они делали на этой дороге, так как их дом находился совсем в другой стороне. Они возвращались из Санпорта.

Это случилось в конце зимы. Должно быть, авария произошла в феврале. Я тихо присвистнул. Хайг тоже исчез в феврале.

В 8.30 я прибыл в Уордлоу. Выруливая к дому, увидел свет в гостиной и наверху: значит, жена на месте. Итак, надо оценить тактическую картину в целом. Когда мы поцапались с ней при расставании, я контратаковал по левому флангу, и благодаря этому мне удалось удержать тылы, но какую она сейчас занимает позицию и куда нанесет удар, неизвестно. «Женщины великие и неутомимые воительницы, — думал я, — цепкие и изворотливые, как сам дьявол! Кто сказал, что им нужны вдохновители? Вот уже сотни тысяч лет они сражаются на свой страх и риск без посредников и перебежчиков».

Я пересек гостиную. Судя по всему — никаких посторонних. Это к лучшему: мирные жители и беженцы — серьезная обуза во время военных действий. Мне потребовались две ходки, чтобы перетащить все свои манатки. Я уже расположился у себя в берлоге — развешивал снасти, чтобы просушить перед тем как убрать, — когда услышал ее шаги на лестнице, ведущей в цокольный этаж.

Наконец Джессика появилась в двери. Поверх ночной рубашки на ней красовался халат персикового цвета, и выглядела она как фаворитка султана, явившаяся к повелителю. На ее губах играла робкая улыбка.

— Ну как, наловил рыбы, Барни?

— Есть немного, — ответил я. — Признаться, мне больше нравится сам процесс. Ну и видок у тебя.

Она усмехнулась:

— Я уже читала в постели, когда услышала, что ты приехал.

«Что-то не верится», — подумалось мне. Ее накрученная челка платинового цвета словно и не касалась подушки.

— Книги, — презрительно фыркнул я. — Что вы хотите в них найти с вашими-то куриными мозгами?

— Я сожалею о нашей стычке. Мне не хватало тебя, Барни.

Я положил удочку.

— Мне тебя тоже. — И тут до меня дошло — и это было довольно странно, — что я даже не лгу. Я и впрямь соскучился по ней.

Мы двинулись навстречу друг другу, и мои руки крепко сомкнулись вокруг ее талии. Крупное, полное жизненных сил лицо Джессики оказалось предо мной. Она как бы сдалась и требовала в одно и то же время, пока я пылко и даже грубо целовал ее. «Пролей немного бальзама на рану, Годвин, — сказал я себе, — глядишь, и станешь председателем правления. Только не перегни палку!»

Я подхватил ее на руки. Она, конечно, далеко не перышко, но у меня в тот момент было такое состояние, что я мог бы, подобно викингу, взбежать с ней на шесть лестничных пролетов и даже забраться на крышу. Она шаловливо взглянула на меня из-под опущенных ресниц.

— Думаешь, ты в форме? До спальни путь неблизкий.

— До кухни, — поправил я. — Поскольку я думаю об яичнице, которую ты мне приготовишь.

Не переставая улыбаться чарующей улыбкой Моны Лизы, Джессика пробормотала ругательство и дрыгнула ногой.

Я уже дошел до гостиной, когда ощутил, как она вся напряглась у меня на руках.

— Тебе нет необходимости демонстрировать свою силу. Я и так знаю, что ты моложе.

«Дьвольщина! Нет, не сейчас», — приказал я себе.

— Пустяки, мэм. О чем разговор? Мне своя ноша не тянет.

— Не перенапрягись. С ужасом думаю о возможных последствиях. Готова поверить тебе на слово, что там не было девушек.

Я предпринял еще одну попытку спасти положение:

— Прекрати сражаться со мной. У меня же руки заняты.

Я поцеловал ее, но она замкнулась в себе, терзаясь от вымышленных обид и зализывая придуманные раны. Самое подходящее время качать права. Я поднялся по лестнице, все больше свирепея, и скорее бросил, чем положил ее на кровать. Пусть идет ко всем чертям!

— Ну? — вкрадчиво спросила она.

— Что «ну»?

— И это говорит признанный герой-любовник! Где же техника?

— Забыл, пока тащил тебя сюда, — огрызнулся я. — Чтобы вспомнить, нам надо спуститься вниз и начать все сначала.

— Тебе там намного лучше, чем дома, не так ли?

— Сегодня среда, — отозвался я. — А я обещал своему помощнику к ночи появиться на работе.

Джессика сжала кулаки и уставилась в потолок.

— Убирайся, — произнесла она неестественно высоким голосом. — Ради всего святого, уходи!

И я убрался. Поехал к магазину, проник внутрь и с остервенением набросился на накопившиеся к этому времени бумаги. Я испытывал облегчение и даже удовлетворение, ибо мне нравилось здесь. Магазин стал тем, чем стал, главным образом благодаря моим усилиям. Впервые я заскочил сюда как-то вечером пару лет назад, чтобы приобрести кое-что для рыбалки. Магазин произвел на меня хорошее впечатление и вызвал интерес. В этот момент я и увидел Джессику. Она появилась, чтобы высказать свое неудовольствие тупому и сонному старому увальню, что заправлял всеми делами в принадлежавшем ей заведении, и заинтриговала меня даже больше, чем магазин. Богатые сексапильные вдовушки — явление довольно редкое в нашей «юдоли слез», а эта женщина могла бы котироваться у самого взыскательного донжуана по самому высшему разряду. Я убедительно и красочно обрисовал ей, во что могу превратить ее магазин, бросил работу в рекламной компании в Санпорте и переехал сюда. Обе фазы заманчивого проекта оказались по плечу фигуранту с моими талантами: через шестьдесят дней бизнес Джессики оказался в моих руках, а я — в ее постели. Три месяца спустя мы поженились. Не то чтобы она была жеманной, но ей доставляло удовольствие ощущать себя трагической фигурой и жертвой романтики, и от меня требовалось считаться с ее расстроенными чувствами. Это было нетрудно, хотя иногда и надоедало.