Чарльз Вильямс - Мертвый штиль: Женщина из захолустья. Дядюшка Сагамор и его девочки. Мертвый штиль

Обхватив обеими руками мачту, он поднес к глазам бинокль. Поначалу, не увидев на горизонте «Сарацина», Ингрэм с ужасом подумал, что опоздал, и, только завидев наконец маленькую белую точку, с облегчением вздохнул.

— Если фал надежно закреплен, то кто-нибудь из вас сообщите мне курс! — крикнул Ингрэм.

— Но нам ее отсюда не видно, — крикнул в ответ мужчина.

— Нет, не ее, а наш. Я хочу знать, по какому курсу лежит «Орфей»?

Женщина прошла на корму и, просунув голову в рубку, посмотрела на нактоуз.

— Двести девяносто, — крикнула она Ингрэму.

Ингрэм посмотрел на палубу и визуально определил угол, под которым находился нос яхты. Угол примерно в четыре румба, решил он. Итак, 290 минус 45, получается 245. Выходило, что «Сарацин» следовал практически тем же курсом. Судя по всему, Уоринер вел яхту на Маркизские острова.

Если бы он хотел ввести их в заблуждение, то изменил бы направление, едва скрывшись за горизонтом. Времени с того момента, как «Орфей» с его голыми мачтами стал для него невидим, прошло вполне достаточно. Каким бы тяжело душевнобольным Уоринер ни был, полным идиотом назвать его трудно. Взять, к примеру, так ловко придуманную историю о ботулизме.

Ингрэм вновь приставил к глазам бинокль. Маленькая белая точка на горизонте исчезла, затем появилась снова. На яхте ли Рей? Или то, чего больше всего он боялся, уже случилось? Ингрэм закрыл глаза и мысленно помолился. Когда он снова открыл глаза, то «Сарацина» на линии горизонта уже не было. Он окинул взглядом море на несколько миль вперед и, не обнаружив на нем никаких признаков надвигающегося ветра, ощутил душевную боль. Непроизвольно Ингрэм глянул на часы. Они показывали девять пятьдесят.

Далеко, вдоль северной части горизонта, бушевал шквалистый ветер, а над «Орфеем», покачивающимся на воде, воздух был неподвижен. Жарко пекло солнце. Пот, стекавший с Ингрэма, не высыхал, а образовывал на его теле липкую пленку. У него было такое ощущение, будто по нему ползают насекомые. Пот проникал в уже промокшие до нитки шорты, бежал по ногам и попадал в тапочки. Согнувшись под гиком, он продолжал черпать ведром воду.

Бросил, поднял, вылил — и так без остановки. Мужчина, стоя на корме, с методичностью машины делал то же самое. Женщина откачивала воду насосом. Шум ровной струи воды, лившейся за борт, доносился до Ингрэма. Прошел час и десять минут, как он спустился с мачты. За все это время они вылили из яхты от девяти до десяти тонн воды, а ведра с водой, которые они поднимали, приходили наверх все еще полными. Перед тем как приступить к работе, Ингрэм даже не стал замерять уровень воды в каюте: в этом необходимости не было. В такой ситуации выбора для них троих просто не существовало: либо они в течение нескольких часов откачают из яхты воду, либо вместе с ней пойдут на дно. Если уровень воды в каютах повышался или оставался на прежнем уровне, шансов на спасение у них не оставалось. Если они прервутся на сон или все трое свалятся от изнеможения, «Орфей» непременно затонет.

Ингрэма начала мучить жажда. Тягучая слюна в его рту приобрела медный привкус. «Интересно, осталась ли у них пресная вода?» — подумал он и тут же вспомнил, что Уоринер, когда оказался на их яхте, совсем не хотел пить. Распрямив спину, Ингрэм посмотрел на корму. Женщина уже устала. Это было видно по застывшему выражению ее лица. У мужчины, хотя он и не жаловался, после ранения явно болела голова. В глазах его, помимо насмешливого удивления, с которым он воспринимал происходящее, застыла боль.

Ингрэм прошел на корму и взялся за рукоять насоса.

— Прервитесь и выпейте что-нибудь. Что толку в том, если вы потеряете сознание, — сказал он женщине и повернулся к мужчине: — И вы тоже.

— Я принесу воды, — сказала женщина и спустилась в каюту.

Ингрэм склонился над помпой. Вскоре женщина вернулась, держа в рука соусник, чашку и пачку сигарет. Поставив воду на крышу рубки, она достала сигарету и села, спустив ноги в люк рубки. На палубе укрыться от палящего солнца было негде, а внутри яхты наверняка стояла жуткая духота. Мужчина взял соусник и сел, опустив ноги в вентиляционное окошко каюты. Выпив воду, Ингрэм, подталкиваемый страстным желанием что-то делать, чтобы не думать о самом страшном, снова взялся за насос.

— Дорогая, сигареткой не угостишь? — спросил мужчина.

Женщина, даже не взглянув на него, молча протянула ему пачку сигарет.

— Сколько горючего осталось на вашей яхте? — затянувшись сигаретой, спросил Ингрэма мужчина.

— При нормальной скорости его, наверное, хватит на сто пятьдесят миль, — не отрываясь от насоса, ответил Ингрэм, — но, судя по тому, как быстро рванул отсюда этот сумасшедший, только на половину пути. Если, конечно, он до этого не сожжет двигатель.

— Допустим, сто миль он протянет, — сказал мужчина, — но даже и в этом случае найти его в океане будет нелегко.

— Да, трудно, — согласился Ингрэм, — но другого выхода нет. Придется прочесать порядка тридцати тысяч квадратных миль.

— Это не муху ловить в стакане воды. Я уже не говорю о том, что даже при отсутствии горючего он не остановится. Если подует ветер, он пойдет на парусах. «Ветер дует одинаково как на подлеца, так и на того, кто сердцем чист». Шекспир. Или это Салмон П. Чейз?

— Я же сказал, что другого выхода у нас нет, — резко ответил Ингрэм. — Направление его нам известно, и я могу с полной уверенностью сказать, что плывет он на Маркизские острова. Чтобы в этом убедиться, я и поднимался на мачту. Если удастся откачать из «Орфея» воду, то почему бы нам не последовать за Уоринером? Но если у тебя есть предложение получше, я его внимательно выслушаю.

Мужчина пожал плечами.

— Ну, ты только не кипятись, — сказал он. — Я просто оцениваю наши шансы. Разве это плохо?

— Нет, — ответил Ингрэм и уже собирался заметить, что Уоринеру придется на время оставлять штурвал, чтобы отдохнуть, но сдержался.

Мужчина пристально посмотрел на него.

— Вас на яхте было только двое? — словно прочитав его мысли, спросил он.

В ответ Ингрэм молча кивнул.

— Конечно, никогда не знаешь, что может выкинуть сумасшедший, но у вашей жены есть шанс, — сказал мужчина. — Этот подонок обожает слушать женские крики.

Ингрэм мог бы ухватиться за этот слабый лучик надежды, но он был не из тех, кто легко поддается самовнушению.

— Он что, прибудет в порт со свидетелем на борту? — спросил он.

— Наш Золотой Мальчик не так опасен, как кажется. Во всяком случае, жену твою он не изнасилует. О сексе Уоринер может не вспоминать по нескольку суток. Но если у твоей жены красивая грудь, то он вприглядку сонанирует в бумажную салфетку и на этом успокоится.

— Заткнешься ты когда-нибудь или нет? — буркнула женщина.