Татьяна Шахматова - Унесенные блогосферой

– С ним оказалось очень сложно работать, – продолжила Виктория и сама поморщилась от этих слов.

«У конфликта всегда две стороны» – это была ее обычная позиция. Если моя тетка сказала «с ним сложно работать», это могло значить примерно следующее: либо Сандалетин вообще забил на работу болт, либо просто умер. Поскольку Сандалетин был жив-здоров, я остановился на версии с болтом. Виктория поняла мой недоумевающий взгляд правильно:

– Нет, работать-то он работал, – пояснила она. – Писал. Но при этом постоянные претензии, обиды, соревнование какое-то нездоровое… это был кошмар… не знаю, в общем…

– Как это «не знаю»?.. – удивился я.

– Ну вот так вот, не знаю, – повторила она.

Пока Вика ставила чайник, я тупо втыкался в свой смартфон и думал: могут ли разногласия на почве работы породить ненависть? Гнев, ярость, так называемые аффекты. Обида более-менее долгая – возможно. Можно разозлиться на нерадивого соавтора, накричать, обвинить, даже убить (из-за денег, например), но чтобы ярость превратилась в ненависть и продолжалась долгие годы – для этого должны быть серьезные причины. Ненависть, как постоянная реакция ярости на кого-то, просто так не возникает. Такую реакцию надо сначала заслужить, сформировать, выпестовать. А чтобы тебе еще и физически мстили, – о, это только за особые заслуги! Так что же действительно произошло? На кону стояли как минимум мой красный диплом и Викина работа. Как максимум… впрочем, кто знает, что может стать максимумом в такого рода делах?

– Что делаешь? – спросила Вика, жестом показывая, что чай готов и я могу перетекать потихоньку на кухню.

– Ничего, – сказал я, откладывая телефон, но она вдруг перехватила мою руку.

– Что? – удивился я.

– Смартфон! – ни к селу, ни к городу проговорила тетка потрясенно, как сказал бы, наверное, слово «сиськи» Гомер Симпсон из мультсериала «Симпсоны» после недельного сексуального воздержания.

– Смартфон! – повторила Вика, и я подумал, что, наверное, моя тетка могла бы попробоваться на роль зомби-Катерины в скандальную постановку режиссера Новоселова, однако сама она даже не заметила, что я на всякий случай отсел от нее подальше.

– Эврика! Занятый работающий человек ведет свои дела по телефону! – продолжала она.

– Ты о чем?

– Не тормози!

Вика закружилась по комнате, как будто искала что-то, и, приземлившись в конце концов в кресле, в котором только что сидел наш новый клиент господин Орлов, снова уставилась на меня, размышляя о чем-то своем.

– Смартфон, он же с тобой всегда. И Интернет тоже!

– Ну?!

– Сын профессора Романихина тоже пользовался сотовым телефоном, он же целыми днями был на работе. Он менеджер в торговой фирме, наверняка много ездит по городу, к тому же в частных фирмах обычно установлено ограничение на выход в соцсети. Поэтому он заходил с телефона, отсюда и краткость комментариев, и репосты со стены жены. Так что, судя по всему, это соглашательная речевая стратегия, а не молчаливое потакательство.

– Ты думала сейчас про Романихиных? – удивился я. – Когда вы разговаривали про спектакль?

– Боже, что с тобой сегодня? – Она закатила глаза. – Я помню про спектакль, и про оскорбленного в лучших чувствах режиссера, и даже про зомби-апокалипсис, хотя лучше было бы про последнее забыть. Но голова на то и дана, чтобы думать больше одной мысли одновременно. Иначе это не голова, а подставка для шляпы.

Я предпочел воспринять это замечание как риторическое, несмотря на то что Вика кинула парочку красноречивых взглядов на мою голову, видимо на что-то намекая. Она продолжала:

– С красивыми женами так бывает – проще промолчать, чем спорить. Сначала я так и решила. Помнишь, Новикова говорила о том, что Светлана Романихина требовала деньги то на рестораны, то на новые губы, то на дорогой фитнес, то на личного диетолога? Я думала, что ее муж Валерий Романихин просто молча потакал, но нет! Тут другой случай! При всей своей занятости на работе Романихин-младший не забывал появляться в соцсетях, поддерживая свою жену. Так что писанина на стенах друг друга – это их совместное увлечение. И все остальное тоже.

Проверив что-то в компьютере, Виктория удовлетворенно передала мне ноут:

– Ну, так и есть. «Согласен с мнением моей жены», – говорит страница Валерия Романихина. Отсюда и репосты, и небольшое количество его собственных записей.

– И что нам это дает? – поинтересовался я.

– Как минимум то, что увлечения супругов были совместные, значит, могли быть совместные долги, какие-то траты, о которых, например, мог знать кто-то из общих друзей…

Спрашивать было излишне. По довольной физиономии Вики все было понятно и без слов. Она собиралась провернуть оба дела одновременно.

Это был один из тех уютных тихих вечеров, за которые мы оба обожаем нашу профессию: словари, ароматный кофе на журнальном столике, желтый свет ламп, отгораживающий от трескучей зимней ночи за окном, и слова, слова, слова.

Я не выдержал первым.

– Обращения! – прошептал я, удивляясь своему внезапному открытию.

Вика скосила на меня глаз, нехотя отрываясь от экрана своего компьютера.

– Они постоянно повторяют одни и те же обращения «любимый» и «любимая». Или их аналоги, – продолжал я, почувствовав ее внимание. – «Любимый, это наши выходные!», «Любимый, я заказала нам пиццу», «Любимая, лечу к тебе», «Мой любимый в китайском ресторане», «Любимый, никаких аутлетов, только реальные бренды!», «Дорогой, я купила путевки в Грецию!», «Сижу в ресторане с моим любимым». Эти сообщения не несут реальной информации. СМС быстрее оповестит о заказанной пицце, чем надпись на стене в соцсети. Кстати, в СМС обращение «любимый» смотрится уместно, а в соцсети эта информация распространится на всю ленту друзей. Похоже на какую-то навязчивую трансляцию, и делается она сознательно. Я вот даже не знаю этих людей, а мне почему-то за них неудобно… И что такое аутлеты?

– Аутлеты – это магазины, где брендовые вещи продают в несколько раз дешевле из-за мелких дефектов, – отозвалась тетка с дивана. – А неудобно, кстати, не только тебе. Обрати внимание, много ли под этими высказываниями лайков или комментариев?

– Везде по два. Они сами себе лайки ставили, – констатировал я, бегло пролистав страницы. – Изредка три-четыре.

– Именно. Потому что любая навязчивая демонстрация – это агрессия.

– Почему агрессия, а не банальное хвастовство? – уточнил я, хотя, кажется, понял, о чем она говорит, но мне хотелось услышать ее объяснение.

– Хвастовство – это тоже разновидность агрессии. Особенно когда ты всех уже достал, но продолжаешь.

Лаконичное объяснение. Не совсем филологическое, но для работы сойдет.

– А такой вариант, как желание похвалы? – возразил я.