Джон Макдональд - Смерть в конце тоннеля

— Это еще зачем? — удивился Фрейзер.

— Черт возьми! Мне нужно выпить. Что может здесь случиться?

— Такие места шмонают.

— Ну и ладно. А ты, если хочешь, можешь ехать без меня.

Они заперли машину и пошли в закусочную. Оттуда неслись музыка и крики. Ночь была душной. Поднявшись по лестнице, вошли в зал. Все тридцать или сорок человек местных, которые сидели там, вытаращились в их сторону. Фрейзеру стало не по себе. Они тут были чужаками. Если Чарли начнет приставать к женщинам, начнутся неприятности. Некоторые женщины сидели за стойкой у бара, другие за столиками. Их мужчины были одеты в спортивные штаны и рубашки или и вовсе по-рабочему. Женщины — одни дешевки, крикливые и пьяные, как раз такие, которые нравились Чарли. Фрейзер предпочитал других — тихих, спокойных и чистых, в дорогих отелях и ресторанах.

Они втиснулись за стойку, и Чарли стал накачиваться, презрительно косясь на Фрейзера, который тянул пиво. Когда Чарли, не говоря ни слова, ушел, Фрейзер почуял беду. Чарли со своим стаканом подсел за столик к двум девицам. Блондинка в белой блузке с голыми плечами — рядом с ней плюхнулся Чарли — была не лучше и не хуже всех остальных девиц в заведении. Ее подруга — маленькая толстая брюнетка. Фрейзер ждал, что сейчас подойдут двое мужчин и попытаются выкинуть Чарли за дверь. Но Чарли поманил его пальцем, приглашая присоединиться к компании. Фрейзер взял свое пиво и медленно подошел.

— Это Лу, а это Джинни. Это Джим, девочки.

Если блондинка выглядела еще симпатичной шлюшкой, то брюнетка — просто пустое место. Фрейзер старался расслабиться, но тревога не отпускала его. Уходило время. От виски у Чарли загорелись глаза. Он пил не переставая и танцевал с блондинкой. Фрейзер один раз пригласил брюнетку. И все время делал знаки напарнику, намекая, что им пора проваливать, но без толку. Джинни нашла себе более внимательного кавалера.

Фрейзер взял свое пиво со столика и вернулся к бару. Он не сводил глаз с Чарли и блондинки. Во второй раз, вернувшись из туалета, не увидел их. Было уже за полночь. Фрейзер вышел на улицу. Нашел их в машине, на заднем сиденье. Подойдя поближе, услышал смех блондинки.

— Эй, — сказал Чарли, — где ты ходишь? Давай залезай, и поехали.

— Тогда целуй ее на прощание.

— Еще чего! Лу едет с нами. Да, крошка?

— Да-да, я отправляюсь в путешествие. — Девица пьяно рассмеялась.

— Послушай, Чарли, подожди…

— Лезь… за… руль… и… поехали, — произнес Чарли изменившимся голосом.

Фрейзер знал, что спорить бесполезно. Он надеялся, что, может, все еще обойдется.

— Эй, приведи Джинни, — потребовала блондинка, — она тоже поедет.

Фрейзер не ответил. Он сел за руль, завел двигатель, и они тронулись. Блондинка еще поныла, но вскоре затихла. Они миновали город. Впереди была ночь.

Когда они отъехали миль на пять от города, сзади замаячили огни быстро нагоняющей их машины. Фрейзер напряженно вглядывался в зеркало, пытаясь разглядеть красную мигалку. К счастью, это оказалась обычная, не полицейская машина. Зато в зеркале была видна стройная нога блондинки, делившая по диагонали их заднее стекло. Его вдруг обожгла обида. Он позавидовал умению Чарли довольствоваться малым, отсутствию у него брезгливости. Блондинка пронзительно вскрикнула, и на этом все закончилось.

Они мчались сквозь ночь.

Через некоторое время Чарли перевалился на переднее сиденье. Помычал, повозился, устраиваясь, и уснул. Стрелка спидометра замерла на пределе разрешенной скорости. Теплый ночной воздух клубился за окнами. Они ехали точно на север.

Фрейзер вел машину уже более полусуток и чертовски устал.

— Можно я сяду впереди, между вами? — спросила блондинка.

— Нет.

Он подумывал, не лучше ли будет остановить машину, сунуть ей какую-нибудь мелочь и высадить. Когда Чарли проснется трезвым и увидит, что ее нет, он, возможно, обрадуется. А может, и наоборот. Жаль, что Фрейзер раньше не потребовал избавиться от нее. Тогда сейчас беспокоился бы только о себе. Его доля лежала в багажнике, упакованная в запасную шину. Шина была набита до отказа.

Несмотря на всевозможных блондинок, лучшего напарника, чем Чарли, трудно сыскать. В деле выдержка ему никогда не изменяет. У него как будто совсем нет нервов — зашел, вышел, уехал.

— Когда мы остановимся?

— Уже скоро. Тогда вы с Чарли сядете впереди, а я переберусь назад и посплю.

Спать хотелось отчаянно. Фрейзер чувствовал, как осунулось его лицо, кожа обтянула скулы. Глаза то и дело закрывались, и нужно было трясти головой, чтобы не заснуть. Двенадцать часов без перерыва за рулем — это почти предел человеческих возможностей.

— Зря вы не взяли Джин. Она хотела поехать. Нам бы с ней было веселее.

— Мне она не понравилась.

— Она всем нравится. Когда разойдется, С ней не соскучишься. Джин, наверное, обиделась, когда я с вами уехала. Она почти что моя лучшая подруга. Мы всегда сидим вместе в кафе у Реда. С ней вдвоем мне было бы спокойнее.

— Мы не можем за ней вернуться.

— А я и не прошу за ней возвращаться! Просто сказала.

— Ты слишком много болтаешь. Заткнись.

— Я и не думала, что так будет, — обиделась блондинка.

После того как она, наконец, замолчала, ее последние слова все не шли у него из головы. «Я и не думала, что так будет». «Я тоже не думал, девочка». Да и никто не думал. Никто не предполагал, что все так обернется. Уж во всяком случае, не счастливые и гордые родители, склонившиеся тридцать лет назад у колыбели некоего Джеймса Хэллоуэлла Фрейзера.

Жаль, что он не такой беспечный и самоуверенный, как Чарли. Но и от самоуверенности не много толку, когда ты знаешь, что на тебя собирают досье. Мало-помалу оно растет, и в один прекрасный день они снова сцапают его. С возвращением, дорогой Фрейзер! Добро пожаловать обратно в Биг-Ярд!

И запоют ему прежнюю песню:

— Фрейзер, отчего ты, с твоим образованием, воспитанием, имея такие военные заслуги, стал преступником?

«Объясните мне, док. Я и сам хочу знать. Почему я такой дурак? Подумать только, если бы я честно работал в течение сорока лет и откладывал по десять баксов в неделю, к концу жизни накопил бы двадцать тысяч баксов собственных денег. Да, это было бы гораздо приятнее, чем взять их в один вечер».

— Ты не транжиришь деньги, Фрейзер, когда они у тебя есть. Из чего следует, что тебе доставляет удовольствие сам акт воровства.

«Да что вы говорите, док? Неужели вы думаете, что человек готов целую вечность потеть, психовать, умирать от страха ради одного короткого мгновения?»

— У тебя раньше не было проблем с дисциплиной. Я думаю, и сейчас не будет.

«Да, днем я буду работать, а ночью мечтать. Я припомню все деньги, что брал, и еще те, что возьму. Однажды загребу невероятную семизначную сумму. Всю разом, конечно».