Мэри Лу Лонгворт - Смерть на винограднике

— Слушаюсь, шеф.

— Пусть нас отвезет кто-нибудь из офицеров, — продолжал Верлак, обращаясь к Полику. — До Тулона не меньше часа езды, а судно пристанет через полтора часа. — Он взглянул на распечатки, принесенные Фламаном. — А это мы возьмем с собой. Для себя распечатайте другие.

— Без проблем, — отозвался Фламан, уже направляясь к двери.

— «Джуди-круиз»… Странное какое название. — Верлак надел очки для чтения и взял распечатки. — Вроде бы обычно круизные суда называют «Восход» или каким-нибудь оттенком морской воды… разве нет?

В коридоре им встретился Жюль Шельфер. Полик отвел его в сторону и поручил организовать допросы сотрудников больницы в понедельник утром.

— Кто нас повезет? — спросил Верлак и тут же увидел стоящего у кофемашины Роже Карома: судя по жестикуляции и хохоту слушателей, он рассказывал очередной анекдот четырем офицерам, обступившим его.

— А вот еще! — продолжал Роже. — Как блондинки… — Заметив подходящего Верлака, он умолк.

— Офицер Каром, — обратился к нему Верлак, — насколько быстро вы можете вести машину?

Роже Каром втянул живот и расправил плечи.

— Как ветер!

— Тогда едем. К половине третьего нам надо быть в Тулоне.

Как только Роже Каром узнал, куда они направляются, ему не понадобилось опасно превышать скорость. Его бабушка жила в Тулоне, поэтому он не только знал, где находится порт, но и как туда проехать тихими окольными улицами. В порт они прибыли, как раз когда судно входило в гавань, припарковав машину перед офисом береговой охраны. Верлак позвонил со своего мобильника, и навстречу им вышел начальник порта — рослый загорелый мужчина, судя по виду, постоянно находившийся на свежем воздухе.

— Капитан сообщил, что человек, о котором идет речь, сойдет на берег последним, вместе с самим капитаном и его первым помощником, — сказал он.

— Благодарю, — откликнулся Верлак.

Его спутники остановились перед панорамным окном офиса, глядя, как судно приближается к причалу.

— Огромное, — оценил Полик.

— На самом деле для круизного судна «Джуди» невелика, — возразил начальник порта. — На ней могут разместиться всего семьсот пассажиров, а на больших круизных лайнерах — до трех тысяч.

Роже Каром прищурился, указывая на окно.

— Колоритный кораблик, — с улыбкой заметил он. — Хорошо смотрится эта радуга на корме.

Начальник порта заулыбался.

— Над этим вечно подшучивают, когда «Джуди» заходит в порт, — заметил он. — А ее команда — отличные ребята… чуть не забыл: и девчонки! Двадцать первый век на дворе, верно? Когда я впервые увидел, как она идет к причалу… кажется, с тех пор уже четыре года прошло… не знал, что и думать. Но, как я уже сказал, у них отличная команда. Никогда не доставляют никаких проблем.

Верлак озадаченно уставился на начальника порта, потом переглянулся с таким же недоумевающим Поликом и пожал плечами.

Входя в порт, лайнер загудел. Один из сотрудников порта ворвался в офис с криком:

— «Джуди» здесь! Бежим скорее!

Начальник порта повернулся к гостям из Экса:

— Будем надеяться, они до сих пор при параде! Как всегда!

— При параде? — растерянно пробормотал Роже.

Они вышли из офиса, спустились по лестнице, ведущей вдоль стены, и направились к пирсу.

Судно вновь дало гудок, пассажиры подняли громкий крик, столпившись на верхней палубе и размахивая руками. Некоторые из них уже готовились сойти на берег, но небольшая группа по-прежнему весело кричала и пела. Солнце слепило Верлаку глаза, защищая их, он приставил ладонь козырьком ко лбу.

— Здорово, приятель! — крикнул проходящий мимо матрос, отдавая честь.

— Простите, но я не… — начал было Верлак и вдруг осекся. Только теперь он понял, что это вовсе не матрос, а пассажир в матросском костюме. Еще с десяток таких же «матросов» спустились по трапу рука об руку со священниками, епископами, футболистами, пожарными и полицейскими. Заметив полицейских, Роже Каром весело замахал им. Полик и Верлак расхохотались.

— Радуга! — еле выговорил Верлак.

Полик заливался смехом.

— Джуди!

— Гарленд? — уточнил Верлак.

— Ага, она кумир гомосексуалистов, — ответил Полик.

— Впервые слышу!

Большинство пассажиров были мужчинами, но на берег сошло и несколько женщин — они составили несколько пар, держась за руки, некоторые были в маскарадных костюмах, а иные обходились почти без одежды. Верлак толкнул Полика локтем в бок, указывая глазами на Роже Карома: выпучив глаза, он с разинутым ртом разглядывал толпу. Судья и комиссар снова расхохотались.

— Так вот почему Эдмон Мартан ничего не сказал родителям, — утирая слезы, выговорил Верлак. — Это же круиз геев.

И оба закашлялись, напуская на себя серьезность в ожидании разговора с Эдмоном Мартаном. Им показалось, что в толпе мелькнуло молодое лицо, знакомое им по фотографиям. Мартан был одет монахом и шел, сопровождаемый двумя людьми в форменной одежде — видимо, не ряжеными пассажирами, а капитаном и его первым помощником.

— Может быть, вернемся в офис? — предложил начальник порта, появляясь рядом. — Я уже вижу капитана и первого помощника, а человек, одетый монахом, должно быть, и есть ваш месье Мартан. Можете поговорить с ним у меня в кабинете.

— Спасибо, — кивнул Верлак. Мужчина, одетый только в поварской колпак и передник, прошел мимо, подмигнув ему.

Несколько минут спустя они снова были в офисе, перед ними стоял Эдмон Мартан.

— В чем дело? — спросил он, беспокойно сжимая пальцы под длинными широкими рукавами монашеского облачения.

— Боюсь, у меня плохие вести, — начал Верлак. — Садитесь, прошу вас.

— Что-нибудь с моей семьей? — Эдмон Мартан вскочил, не успев сесть на стул.

— Нет-нет, — заверил его Верлак.

Мартан наконец сел и уставился на Верлака с нескрываемым ужасом в глазах.

— Что же тогда?

— Речь идет о Сюзанне Монмори.

— Сюзи?

— Да. К сожалению, вынужден сообщить вам, что мадемуазель Монмори вчера днем скончалась от сердечной недостаточности.

Эдмон Мартан побелел.

— Но этого не может быть, — возразил он. — Она совершенно здорова. — Он медленно покачал головой. — Нет, — повторил он. — Абсолютно немыслимо. Вы, наверное, ее с кем-нибудь спутали. Сюзи в прекрасной форме.

Полик посмотрел на судью и вступил в разговор:

— Все не так просто. — Он наклонился над столом начальника порта, подавшись к Эдмону. — В среду вечером, между четырьмя и половиной восьмого, мадемуазель Монмори изнасиловали в ее квартире, жестоко избили и бросили умирать. В больнице она провела одну ночь, но в четверг днем, к несчастью, умерла.

— Боже мой! — попытался воскликнуть Мартан, но у него вырвался лишь слабый шепот, а потом вдруг хлынули слезы. Верлак взял со стола коробку бумажных платков и протянул Мартану, а затем повернулся к Полику, всем видом показывая: «Это сделал кто угодно, но не Мартан».