Мэри Лу Лонгворт - Смерть на винограднике

— Отправлю кого-нибудь туда с вашей фотографией, — решил Полик. — А вы можете идти, но никуда не уезжайте из Экса, хорошо?

— Я никуда и не собирался, — ответил Шазо. — Похороны моей тети в субботу, и я приду, хотя она и отдала все свои деньги шавкам.

Выходя из Дворца правосудия с адресом водителя автобуса в руке, Полик чуть не столкнулся с месье Даррасом, входящим в здание.

— Месье, я могу вам чем-нибудь помочь? — спросил Полик, открывая перед ним дверь.

— Да, — дрожащим голосом ответил месье Даррас. — Я хотел поговорить о нашем соседе, зловредном Филиппе Леридоне.

Бруно Полик еле сдержался, чтобы не вздохнуть. Пока Антуан Верлак ездил через всю Южную Францию к монахине — Полик заранее был уверен, что зря, — сам он здесь сбивался с ног: отдавал распоряжения, допрашивал Кристофа Шазо, Андре Продо и Натали Шазо, не говоря уже о том, что присутствовал на самых горестных похоронах из всех, на каких ему когда-либо доводилось бывать. А у работодателя его жены из-под самого носа опять украли вина, и Полик ничего не мог с этим поделать. Он отправил криминалистов снять отпечатки пальцев, но выяснилось, что к двери винного погреба прикасались лишь сами хозяева поместья и его наемные работники.

— Сейчас поищем место, где мы сможем поговорить, — пообещал Полик. Они прошли по коридору к комнате для допросов номер два — той самой, которую четверть часа назад покинул Кристоф Шазо. — Слушаю вас, — сказал Полик, закрывая дверь.

— Он постоянно торчит у себя в саду, — начал месье Даррас. — Моя жена считала, что это неспроста, и теперь я тоже убежден в этом. Он что-то скрывает, точно знаю. Я пытался потолковать с ним об этом, а он сказал, чтобы я не лез не в свое дело!

— Я бы сказал то же самое, — признался Полик. — В саду люди работают, месье Даррас.

Его собеседник потрясенно вскинул голову.

— Ночью?

Глаза у него начали наливаться слезами, он вытащил из кармана пожелтевший носовой платок.

Полик наклонился к Жилю Даррасу.

— Прошу меня простить, месье Даррас.

Старик высморкался и шепотом ответил:

— Ничего… я просто не знаю, как быть.

— Выяснить, что случилось с вашей женой, — наш долг, — объяснил Полик. — А вы идите домой и отдохните. Я отправлю кого-нибудь к вашему соседу. — Он взглянул на старика: глаза Жиля покраснели от слез, лицо было бледным. Через два дня ему предстояло хоронить жену. — Обещаю вам, — добавил Полик.

Бруно Полику понадобилось десять минут, чтобы найти место для машины, а потом и нужный дом в обширном жилом комплексе в западной, более бедной части Экса, где жил Жан-Пьер Бондо. Комиссар рисковал не застать его дома, но близилось время ужина, когда большинство людей обычно возвращаются с работы. Позвонив Андре Продо, он предупредил его, что задержится. Продо не возражал: он выбился из графика, поэтому время до приезда Полика ему предстояло провести в мастерской, за работой.

Припарковав свой побитый «Ренджровер», Полик зашагал по тротуару, читая таблички на домах, пока не нашел корпус «Д», а в нем — звонок с табличкой «Бондо».

— Да? — послышался голос из динамика.

— Месье Бондо? — спросил Полик, стараясь говорить вполголоса.

— Да, — последовал ответ. — Продаете что-нибудь?

— Нет, я из полиции. Можно войти?

— О господи… — пробормотал Бондо. — Третий этаж.

Замок на двери щелкнул и открылся.

Когда Полик добрался до площадки третьего этажа, Жан-Пьер Бондо уже стоял в дверях квартиры. Он выглядел старше своего возраста — тридцати семи лет, согласно сайту автовокзала, — и, судя по виду, был не во вкусе Жизель Дюран. Его рост Полик определил приблизительно как пять футов и пять дюймов, вес был явно избыточным. Седеющие волосы он стриг ежиком и носил очки.

— Проходите. — Он посторонился. — В чем дело?

Полик предъявил полицейский жетон и поблагодарил Бондо.

— Извините, что помешал вам ужинать. — Оглядевшись, он увидел в открытую дверь столовой, что там за столом сидит вся семья Бондо — мать и трое детей — и смотрит на него. — Добрый вечер, — поздоровался Полик.

Мадам Бондо кивнула, дети продолжали смотреть на гостя разинув рты.

Жан-Пьер Бондо жестом предложил комиссару сесть на диван, а сам устроился напротив, в кресле-качалке.

— Это насчет той пожилой дамы, которая доехала на автобусе до Ронь? — спросил Бондо.

— Да, — кивнул Полик. — Ваш коллега довез ее до Ронь в пятницу утром и хорошо ее запомнил.

— Да, это был Ги. Он был потрясен, когда услышал новости.

Полик снова кивнул.

— В тот день в вечернюю смену работали вы? И вели автобус из Ронь в Экс, правильно?

— Да, это был я.

— Мадам Даррас не садилась в ваш автобус? — Полик внимательно наблюдал за Бондо.

— Нет, — незамедлительно ответил тот. — Конечно, нет. Иначе я бы уже сообщил об этом, ведь так?

— Да…

— Слушайте, вы что, подозреваете меня? Что вообще происходит?

Кто-то из детей, видимо, уронил на пол вилку или ложку, потому что Полик услышал шепот мадам Бондо: «Оставь, не трогай».

— У вас в автобусе были пассажиры в тот вечер? — спросил Полик.

— Минутку, дайте вспомнить… — Бондо подался вперед, положив руки на колени. — Пятница, пятница… Ну да, конечно же, были. В Экс автобус часто возвращается пустым, но в тот день на нем ехали три подростка, мальчишки, вроде бы в кино. Три-D-фильм или что-то в этом роде. — Он выпрямился и улыбнулся. — Я запомнил их за вежливость. Не то что другие подростки, которых я постоянно вожу. — Он со значением посмотрел на собственных детей и повторил: — Вежливость! — Потом повернулся к Полику и добавил: — После кино ребят должны были встретить родители. Я слышал их разговор об этом — они жалели, что не удастся заодно сходить в какой-нибудь клуб.

Полик кивал. Бондо подтвердил, что автобус часто возвращается в Экс пустым, это звучало правдоподобно. Видел Полик и рекламные афиши 3D-кинотеатра, но их мог видеть и Бондо.

— Вы не заметили ничего необычного на пути в Экс? — спросил Полик.

— Нет, — ответил Бондо. — Если бы заметил, то сообщил бы.

— Вы не запомнили какие-нибудь приметы тех подростков из автобуса?

Бондо оживился.

— А как же! — Он снова выпрямился. — Они называли одного Виктором — вдруг это поможет. Как моего старшего сына. — Он перевел взгляд на сына — мальчишку в очках, судя по виду, лет одиннадцати. — Встань, Виктор, и поздоровайся. Вежливость! — напомнил ему отец.

Виктор Бондо поднялся, ударившись о край обеденного стола.

— Добрый вечер, месье, — сказал он Полику и сразу же сел, снова стукнувшись о стол.

Полик улыбнулся.

— Добрый вечер, — ответил он, повернулся к месье Бондо и спросил: — А как выглядел этот Виктор?

Бондо поднял взгляд к потолку.

— Ростом выше меня, тощий, в таких, знаете, узких приспущенных джинсах, как теперь некоторые носят, — описывал он. — С растрепанными кудрявыми волосами, приятным лицом. Вежливый. Хорошо воспитанный.