Мэри Лу Лонгворт - Смерть на винограднике

— Ты сегодня поздно, Бруно, — заметила она.

— Извини. Пришлось провести рекордное количество допросов. И у всех подозреваемых обнаружилось алиби. Или полное отсутствие мотивов.

— Ты прослушал мои сообщения? — спросила жена. — Даже Лия оставила тебе одно. Кстати, она уже спит.

Полик бросил взгляд на кухонные часы: одиннадцатый час.

— Я прослушал сообщение от Лии. Напишу ей записку и положу возле постели.

— Записку?

Полик собирался налить и себе бокал красного, но отставил бутылку.

— Элен, я прошу прощения. Понимаю, что Лия по мне скучает, что у тебя сплошной стресс на работе…

— Стресс? Значит, вот как ты это называешь, Бруно?

Полик пожал плечами:

— Да, стресс. Элен, я делаю все возможное, чтобы…

— Это не просто стресс! Теперь Оливье обвиняет своих работников в краже вина! Он уже извел подозрениями членов семьи и так отчаялся, что напустился на нас… Сирил сегодня уволился!

— Уволился? Ну что ж, очень жаль, но пропажа вина у Боннаров — ничто по сравнению с нападением и убийством женщин!

— А я и не пытаюсь сравнивать! — парировала Элен. — Думаешь, я ничего не понимаю? Я и не собиралась сравнивать кражу вин с изнасилованием и убийством, к тому же знаю, что вина из Боклера ценятся не так высоко, как знаменитые бордо и калифорнийские, но сентиментальная ценность…

— Сентиментальная ценность? Сегодня я побывал на похоронах двадцативосьмилетней женщины!

Элен обхватила голову руками и взглянула на мужа.

— Прости, пожалуйста! Я не знала.

Полик сел за стол напротив жены.

— На этой неделе похоронят еще двоих: мадам Даррас, причем в церкви будет полно людей, которые терпеть ее не могли, только притворялись, и еще одну женщину из Ронь, проводить которую придут от силы человек десять, в том числе тот, кто любил ее всем сердцем.

— Это ужасно, дорогой.

— Значит, Сирил уволился… — продолжал Полик. — И теперь ты наверняка будешь сбиваться с ног.

Элен кивнула.

— Лучшего помощника, чем он, у меня еще никогда не было. У него талант. — Она отпила вина и съела пригоршню соленых кешью. — Ем их, ем и остановиться не могу.

Полик тоже взял горстку орехов.

— М-м, вкусно… вот и ужин. — Он встал и указал на бутылку. — Ты не против, если и я выпью?

Элен рассмеялась:

— Пей, конечно. Я же вижу, тебе необходимо выпить, а я тебя отвлекла.

— Я как раз сегодня думал о том, что недостаточно настойчиво занимался этим фортелем с винами Боннаров. — Он налил в бокал сира из особого резерва Элен.

— Фортелем? Послушать тебя, так это настольная игра.

— Извини, — спохватился Полик. — Господи, ты себе не представляешь, сколько раз я извинялся за сегодняшний день!

— Извини, — смутилась Элен, и оба расхохотались. — По-моему, мы оба вымотались, — заключила она.

— Это верно. Я постоянно ломаю голову и над делами об убийствах, и над кражей вина у Боннаров. — Он снова сел и отпил вина, потом повращал его в бокале и принюхался. — Лесная малина. Ты делаешь прекрасные вина, дорогая.

— Благодарю.

— Думаешь, Сирил и вправду уйдет? — спросил Полик. — Может, просто блефует?

— Уйдет. Он уже подыскал другую работу, в Бургундии, на каких-то китайцев, которые только что выкупили шато «Барон Дюбрей». Там ему предложили вдвое больше.

— Значит, иностранцы по-прежнему скупают наши винодельческие поместья?

— Почти все уже раскупили! Скоро нам придется покупать у них наши вина! — Супруги Полик дружно засмеялись. — К счастью, Виктор прекрасно ориентируется и в погребе, и на виноградниках. А это умение встречается нечасто.

— Вот и хорошо, ведь он наследник поместья. — Полик смотрел на жену.

Элен вздохнула:

— Как жаль, что я не родилась в семье виноделов.

Верлак поставил машину в гараж и направился пешком по центру Экса, на ходу прослушивая сообщения на своем телефоне. Беседуя с сестрой Клотильдой, он отключил мобильник, а потом забыл включить его снова. Разговор с монахиней словно заворожил его, он забыл обо всем — не только включить мобильник, чего обычно не забывал никогда, но и полюбоваться на обратном пути панорамой Каркассона. В сообщении от Марин говорилось: «Все еще никаких вестей из лаборатории. Сильви и Шарлотта вернулись, я у них, праздную возвращение. К ужину не жди. У С. выдалось отличное лето, нам надо о многом поговорить».

Следующим Верлак прослушал сообщение Полика насчет Филиппа Леридона и решил сразу же зайти к нему. Похоже, день у Полика прошел насыщенно и плодотворно, — пока сам Верлак гулял по розарию, а монахиня устраивала ему сеанс психоанализа. Впервые за день он засмеялся, и это было приятно.

По лабиринту средневековых улиц Экса он дошел до Дворца правосудия, поднял голову, оглядывая верхние этажи, и впервые заметил на окнах вместо прочных ставней хлипкие жалюзи. Большинство были сломаны и хлопали на ветру. «Стыд какой», — пробормотал Верлак и повернул на улицу Эмерик-Давид. Он понимал, что деревянные прованские ставни смотрелись бы неуместно на здании в неоклассическом стиле, но должно же быть хоть какое-то решение получше, чем вешать на окна металлические жалюзи, предназначенные для интерьера!

На улице Эмерик-Давид он заметил, как много фасадов и витрин изменилось в последнее время, и обрадовался, увидев, что антикварная лавка на углу еще не закрылась. С противоположной улицы он заглянул в неярко освещенные окна антиквара, в комнату со стенами, выкрашенными в темно-бордовый цвет, и вспомнил, как его бабушка Эммелин говорила, что антикварным лавкам присуща способность манить и в то же время внушать робость. Он зашагал дальше, приметив напротив дома супругов Даррас салон тату и пирсинга. Верлак сразу понял, какого мнения была об этом заведении мадам Даррас.

Он позвонил в дверь дома номер шестнадцать, «Отель де Панисс-Пассис», и пока ждал, любовался замысловатой резьбой на двери. В центре была вырезана большая рельефная корона, ее окружало всевозможное оружие: мечи, топоры, луки со стрелами, кинжалы. Искусно вырезанные ленты и листва оттеняли воинственность оружия. Почти весь фасад здания был в строительных лесах, край брезента развевался на ветру, хлопал по металлическим стойкам лесов. Вытянув шею, Верлак заглянул в зазор между стеной и синим брезентом: большую часть каменной кладки сплошь покрывали резные бюсты и растительный орнамент, балкон на втором этаже изобиловал чугунными завитушками. В целом здание очень напоминало свадебный торт. Значит, и в семнадцатом веке встречались те, кто любил пустить пыль в глаза соседям.

Верлак уже собирался позвонить снова, когда мужской голос спросил: «Кто?» На входной двери успели установить и видеокамеру, и домофон, хотя реставрация дома продолжалась.