Мэри Лу Лонгворт - Смерть на винограднике

Полик старательно записал его слова.

— А что-нибудь о других подростках? Имена? Лица?

— М-м… почти ничего. Один, кажется, младше остальных или по крайней мере ниже ростом. А, еще одного из них звали Жером…

— Как дядю Жерома из Тулузы! — восторженно выкрикнул кто-то из детей.

Бондо смерил их недовольным взглядом.

— Да, как моего брата.

— Больше ничего? — спросил Полик.

— Нет. Хорошо еще, что я вообще хоть что-то запомнил, — Бондо сидел прямо, положив руки на колени.

— В таком случае — большое вам спасибо. — Полик поднялся и пожал Бондо руку. — Мадам Бондо, прошу прощения, что прервал ваш ужин. Я уже ухожу.

Быстро шагая к машине, Полик позвонил в поместье Боклер.

Ответила на звонок Элиза Боннар.

— Элиза, это Бруно Полик. Извини, что помешал ужинать.

— Ничего, — ответила она. — Мы еще не садились, но Элен уехала час назад, если ты хотел поговорить с ней.

— Нет, если можно, не с Элен, а с Виктором.

Он услышал, как Элиза зовет Виктора, сообщая ему, что звонит комиссар Полик.

Виктор Боннар шел к телефону медленно, со взмокшими ладонями. Оливье Боннар встревоженно наблюдал за сыном, а его тринадцатилетняя дочь Клара, отложив книгу, шепнула брату: «Поздравляю».

— Тихо ты, — Виктор мимоходом дал ей легкий подзатыльник.

— Эм-м… слушаю! — произнес Виктор в трубку, стоя на кухне в окружении всей семьи.

— Виктор, привет, — заговорил Полик. — У меня к тебе вопрос: ты ездил на автобусе в Экс в прошлую пятницу вечером?

Виктор озадаченно оглянулся на родных.

— Да, было такое.

Полик улыбнулся.

— Ты, возможно, только что подтвердил невиновность одного человека.

— Правда? Круто.

— А зачем ты ездил в Экс?

— В кино, с друзьями. С Жеромом и Тома́.

Полик снова улыбнулся.

— А на какой фильм ходили?

Виктор рассмеялся.

— Не советую, какое-то тридэшное барахло. Он нам не понравился.

— Тысячу раз спасибо, приятель! — воскликнул Полик.

— Не за что, всегда пожалуйста.

Полик отключился и еще раз попробовал позвонить Верлаку, но у того по-прежнему была включена голосовая почта, поэтому Полик оставил ему сообщение — изложил новые обстоятельства дела и упомянул о недавнем визите месье Дарраса. Обычно Антуан Верлак всегда отвечал на звонки, но, возможно, в этот момент он был за рулем и ехал обратно в Экс. Выводя со стоянки «Ренджровер», Полик уже думал о том, что впереди — полчаса езды до Ронь и каменного деревенского дома, где его ждут жена и дочь, и не сразу вспомнил, что у него назначена еще одна встреча.

Отключенный мобильник Полик положил на пассажирское сиденье рядом с собой. Элен оставила два сообщения, которые ему до сих пор было недосуг прослушать, а дочь Лия — одно. Ведя машину на север от Экса, Полик думал о десятилетней Лии и не мог припомнить, когда в последний раз проводил с ней время, читал, разговаривал или хотя бы смотрел с дочкой кино. Остановившись у светофора, он прослушал ее сообщение: «Привет, папа! Я знаю, нельзя отвлекать тебя от работы, только в самом крайнем случае, но я просто хотела сказать тебе, что получила за контрольную по математике девятнадцать баллов из двадцати. Мама не в духе. До встречи!» Как хорошо было бы отправиться прямиком домой, уже почти восемь часов, а Лия обычно ложится в половине десятого. Но сначала — встреча с Андре Продо. В пути Полик думал о трех убийствах: прошла уже неделя, а ни одно из них не раскрыто. Погибли женщины.

— Прости, Лия, — сказал он вслух и включил диск с оперной музыкой.

Мастерская, где работал Продо, располагалась в нескольких минутах ходьбы от дома Полика. Паркуясь перед мастерской, он видел в окнах свет.

Продо слышал, как Полик затормозил у мастерской, и по звуку понял, что тот ездит на далеко не новом «Ренджровере», на котором давно пора бы поменять ремень вентилятора. Скрежет, который он издавал при работе, было невозможно спутать ни с чем. Продо вышел из мастерской навстречу комиссару, вытирая испачканные машинным маслом руки маленьким голубым полотенцем.

— Bon soir [34] Добрый вечер ( фр .). , -поздоровался Продо, вместо руки подавая Полику локоть. — Руки-то я вытер, но они все равно жирные от масла. Так что вот вам локоть.

Полик пожал автомеханику локоть.

— Подойдет. Я комиссар Бруно Полик.

— Проходите, комиссар.

Полик последовал за Продо в служебное помещение, какими они обычно бывают при автомастерских: старый железный стол в нем был доверху завален счетами и накладными и заставлен немытыми кружками из-под кофе. Стены были увешаны плакатами и фотографиями в рамках, рядом красовалась коллекция спортивных трофеев. Среди снимков не было ни одного с красавицами или роскошными машинами вроде «Феррари» или «Мазерати»: только «Ситроены», главным образом шестидесятых и семидесятых годов выпуска, и всего двух моделей — DS и ID.

— Садитесь, — предложил Продо, указывая на стул напротив стола.

С этого места просматривалась вся мастерская; двухцветный, черный с белым «Ситроен DS» стоял на подъемнике, на высоте около двух метров, а рядом, на бетонном полу мастерской, Полик увидел «Ситроен ID» цвета бордо.

— Примите соболезнования в связи со смертью Жизель, — начал Полик.

Продо кивнул.

— Спасибо, — тихо ответил он.

Полик разглядывал его исподтишка, стараясь не глазеть открыто: Продо вовсе не был похож на автомеханика или по крайней мере на других автомехаников, с которыми Полику приходилось иметь дело. Рослый и худой, он носил очки в тонкой металлической оправе. Его каштановые волосы начинали редеть, говорил и держался он… изысканно, наконец нашел слово Полик. Да, изысканно.

— Полагаю, вы приехали, чтобы спросить, чем я занимался в те выходные, — продолжал Продо, глядя комиссару в глаза. — Жизель выглядела так… словно умерла некоторое время назад…

— Да, — ответил Полик. — Она была убита в пятницу вечером, между шестью и восемью часами.

Продо прикусил губу и на несколько секунд задумался, прежде чем ответить:

— Я был здесь, в мастерской. Увы, алиби у меня нет.

Полик кивнул.

— Может, в это время кто-нибудь заходил или звонил в мастерскую?

Продо покачал головой:

— Нет, не помню такого. Здесь были только я и машины.

— Когда вы расстались с мадемуазель Дюран?

— Мы перестали встречаться примерно через месяц после того, как она лишилась работы в магазине одежды в Ронь, — объяснил Продо. — Решение принял скорее я, чем она, и расставание очень тяжело далось нам обоим.

— Но вы по-прежнему продолжали поддерживать связь и даже отправились проведать ее в понедельник.

— Да, — подтвердил Продо. — Ни у меня, ни у Жизель нет и никогда не было мобильников. Жизель считала, что они ей не по карману, а я слишком старомоден для передовых технологий, так что мог связаться с ней только по стационарному телефону. Все воскресенье она не брала трубку. Вот я и забеспокоился. В понедельник вечером пораньше закрыл мастерскую и отправился проведать Жизель.