Ольга Ракитина - Маятник

— Что ж, это логично, — кивнул Шумилов. — Я бы крайне удивился, если б он повел себя иначе.

— Ну да, ну да… По поводу вещей из кассы Мироновича, которые он увез с собой в Гельсингфорс, Безак показал, что понятия не имел, откуда они. Семенова якобы сказала, что это вещи ее сестры и он, вполне этому веря, увез их, чтобы продать. Семенова, разумеется, утверждала иное. Получилось ее слово против его. Уличить Безака было нечем, и поэтому осталось только обвинение в недонесении. Но вы же знаете, Алексей Иванович, по закону обвиняемый имеет право знакомиться с материалами следствия после окончания предварительного расследования. Так вот, Безак читал, читал… и вычитал. Четвертого января он сделал заявление, в котором изложил новую версию убийства Сарры Беккер. По его словам, Семенова вовсе не убивала девочку. Будто бы, расставшись с Саррой на лестничной площадке, она стала спускаться к выходу из подъезда, а Сара вошла в помещение кассы. Тут она услышала шум борьбы за дверями кассы и вернулась назад. У дверей она столкнулась с неизвестным ей на тот момент мужчиной (впоследствии она узнала в нем Мироновича), который купил ее молчание ценными вещами и пообещал хорошо наградить впоследствии. Как вам такая новелла?

— Ну просто Дюма-отец, — усмехнулся Шумилов. — Это же абсурд! Все улики сходятся на Семеновой. Не станем ходить далеко, вспомним короткие после тифа волосы. Помните, в кулаке убитой были зажаты именно короткие волосы?

— Насчет абсурда я с вами согласен полностью, вся эта болтовня Безака шита белыми нитками. Да только следствие так не посчитало. Более того, эта версия при всей своей явной надуманности имела неожиданный успех у помощника прокурора Сакса.

— Еще бы, ведь она била по той версии, что была разработана защитой Мироновича. Я так полагаю, Сакс был здорово посрамлен появлением в деле Семеновой.

— Все это так. Но дело не только в этом. Придумка Безака хорошо объясняла целый ряд неувязок в показаниях Семеновой, выявленных полицией к этому моменту.

— Каких, например?

— Например, Семенова утверждала, что купила в магазине акционерного общества «Сан Галли» одну гимнастическую гирю. Проверка же показала, что в

течение всего лета такие гири продавались ТОЛЬКО ПАРАМИ. Вот еще: Семенова заявляла, что на несла девочке первый, наиболее сильный удар в прихожей, но при осмотре там никаких пятен и брызг крови не было обнаружено, хотя полиция осматривала прихожую дважды — сразу после убийства и в октябре. Вы ведь тоже не видели пятен, когда возили Семенову в кассу?

— Заметных пятен в прихожей на полу не было. Но я не искал специально, не использовал лупу…

— Вероятно, полиция тоже этого не сделала в августе, по горячим следам. Теперь следствие считает, что пятен не было вовсе. Кроме этого, Семенова постоянно путалась с количеством ударов: то говорила, что был один удар, то потом меняла показания вплоть до пяти ударов.

— Это все чушь! — отмахнулся Шумилов. — Детский лепет. Все это может быть прекрасно объяснено с точки зрения здравого смысла. Нет крови на полу? Во-первых, кровь не обязана была брызнуть моментально в момент удара. Во-вторых, она могла попасть на одежду или на стену. У меня был случай, когда человек ударил противника в нос каблуком снятой с ноги туфли. Он утверждал, что моментально брызнула кровь, крови было много. Осматривали место происшествия: ничего нет, ни капелюшечки. Мистика какая-то… Пока не догадались поднять глаза вверх. А там, на потолке, вот такие следы крови! Оказалось, что пострадавший, получив удар каблуком в нос, запрокинул голову и кровавые брызги полетели в потолок. Насчет весовых гирек тоже всё очень просто: в течение одного дня были совершены две разные покупки по одной весовой гире. Случайно так получилось. Теперь же, по прошествии нескольких месяцев, попытка восстановить все продажи по кассовым книгам приводит к выводу, будто товар отпускался только парами.

— Я тоже считаю, что доводы прокуратуры серьезной критики не выдерживают, — кивнул Карабчевский. — Идеальной памяти не существует, одно и то же событие разные люди запомнят и опишут по-разному. Нельзя требовать идеальных показаний, если рассказ свидетеля выглядит «без сучка, без зазоринки», значит, рассказ этот выдуман, — Карабчевский на какое-то время задумался, потеряв нить разговора, затем вернулся к прежней теме. — Помимо этого, у обвинения возникли сомнения по поводу орудия убийства. Дело в том, что некоторые врачи отрицали, что гимнастическая гиря Семеновой могла быть возможным орудием убийства. Они скорее были склонны считать таковым обрезок газовой трубы с острыми краями, что валялся на кухне.

— Вы же говорили, что от этого предположения обвинение отмахнулось еще в первые дни, — заметил Шумилов.

— Тогда отмахнулось, затем вернулось. Короче, Саксу очень понравилась мысль, будто заявление Семёновой — суть самооговор. После того как Безак озвучил свою версию событий, обвинение в недонесении с него сняли и освободили из-под стражи. Но это еще не все! Дальше — интереснее: через десять дней сама Семенова, находившаяся в тот момент в тюремной больнице, прислала следователю заявление с отказом от признания своей вины. Её новые показания теперь полностью согласовывались с заявлением Безака. Она якобы услышала шум борьбы за дверью, вернулась назад, после чего из-за двери появился мужчина, предложивший ей за молчание деньги и ценные вещи. Тут же он вытащил из витрины и отдал кое-какое барахлишко, которое она отдала затем Безаку. Также неизвестный пообещал ей полное пожизненное обеспечение, если она согласится взять на себя в будущем роль убийцы. Семенова вещи взяла, скрылась из города, а потом вернулась и явилась в полицию. Ее явка с повинной была всего лишь выполнением своей части договора.

— Неизвестный — это, разумеется, Миронович? — уточнил Шумилов.

— Разумеется, — кивнул Карабчевский.

— Он, аки волк, за дверью кассы, ждет, пока Сарра Беккер наговорится с Семеновой, потом бросается на девочку, мгновенно убивает ее, так что Семёнова даже не успевает спуститься с лестницы, — Шумилов покачал головой. — Это даже не смешно, это откровенно глупо. Если бы так было на самом деле, в кассе поутру бы нашли два трупа — Сарры Беккер и самой Семёновой. Миронович не оставил бы в живых свидетеля.

— Безак, имея за плечами определенную полицейскую школу, просто-напросто выстроил схему: КАК МОГЛО БЫТЬ. Пусть она выглядит глупой, абсолютно нереальной, какая ему разница? Ему главное, чтобы с него самого было снято обвинение в недонесении, — подытожил Карабчевский. — Что же касается Семеновой, то… это неуравновешанная, экзальтированная особа, эмоционально от него зависимая. Безаку достаточно только намекнуть, что после окончания следствия они опять будут вместе, и она, конечно же, выполнила любое его желание. Так вот, Алексей Иванович, мы подошли к печальному для моего подзащитного финалу — Миронович опять сделался подозреваемым номер один.