Ольга Ракитина - Маятник

Некоторое время собеседники молчали. Шумилов чувствовал, что адвокат хочет еще что-то добавить.

— И вот ведь гнусность какая! — наконец продолжил он. — В процессе следственных действий осенью прошлого года был установлен путь, который проделали по ростовщическим конторам те часики, что Семенова похитила из кассы Мироновича. И доказано было, что именно она их закладывала. Что ж вы думаете, наш многомудрый Сакс решил, что этот факт всего-навсего связывает Семенову с кассой, но отнюдь не может служить свидетельством её причастности к убийству. Тьфу!

— Что ж, Николай Платонович, у меня ведь для вас тоже есть новости: одна плохая, другая — хорошая. С какой начать? — хитро спросил Шумилов.

Адвокат шумно вздохнул:

— Я уже давно перестал бояться плохих новостей. Так что давайте с плохой.

— Новость следующая. Как вы знаете, анатомирование тела Сарры Беккер проводил доктор Горский вместе с тремя другими анатомами. Они составили и подписали заключение о смерти и о повреждениях на теле убитой.

— Разумеется, я его внимательнейшим образом изучил. «…Смерть наступила в результате удушения» и «…исключается попытка к изнасилованию», — процитировал Карабчевский.

— Так вот, мне стало известно, что этот самый Горский, а я подозреваю, что и его коллеги, получил записку от помощника окружного прокурора, в которой доктору указывалось на то, что ой при подготовке своего заключения, вероятно, пропустил частицу «не» перед словосочетанием «исключается попытка к изнасилованию».

— Что?! — Карабчевский оторопел от услышанного.

— Да-да, вот оно, скромное обаяние нашей прокуратуры. Далее в этом любопытном документе было написано, что при его, доктора Горского, вызове в суд в качестве эксперта, дающего пояснения по акту вскрытия, он может исправить неточность, чем окажет неоценимую помощь следствию.

— Другими словами, господин Сакс просто предложил Горскому изменить свое мнение на прямо противоположное… Эт-то ни на что не похоже. А откуда сия информация?

— Рассказываю все по порядку. У меня есть свой человек в медико-полицейском комитете, он занимается всякой бумажной работой, через него проходит служебная корреспонденция. Это сын моей домовладелицы, госпожи Раухвельд. Это с его матушкой вы пили чай, помните? Мы общаемся вполне доверительно, обсуждаем новости, в частности, дело Мироновича. И тут не далее как вчера он меня огорошил: не удивляйтесь, говорит, если эксперт по этому делу, доктор Горский, на суде станет говорить совсем не то, что написал в заключении о смерти. И рассказал, что ему попалась на глаза эта записка. Её Горский случайно оставил в своем журнале, а Александр прочитал, увидев, что это письмо без входящего нумера, то есть не прошедшее регистрацию.

— Так, так… А нельзя ли как-нибудь заполучить эту записку? Нам необходимо помешать прокуратуре манипулировать экспертами! Такая записка стала бы мощным козырем в моих руках, не находите? Предложите вашему приятелю денег. Сколько попросит, за ценой не стойте.

— А вот это и есть моя хорошая новость. Я уже ее раздобыл, и именно таким способом, — Шумилов достал из кармана сложенный втрое листок плотной бумаги. Адвокат углубился в чтение, потом сложил и убрал в свой карман.

— Вы просто фокусник, Алексей Иванович. И во что же она обойдется моему подзащитному?

Шумилов обратной стороной вилки вывел на крахмальной скатерти число с двумя нулями. Адвокат, внимательно наблюдавший, вздохнул облегченно:

— Ну-у, что ж, могло быть и больше. Вы молодец, Алексей Иванович, можно сказать, добрый гений моего клиента. Не мне вам объяснять, что будет, если прокуратуре удастся повесить на Мироновича попытку изнасилования. Его дело значительно осложнится. Значительно, если не сказать — необратимо. Его и так сегодня заключили под стражу — да, да! Если отпустили Семенову и Безака, то взяли его. Это закономерно, кто-то же должен сидеть! — с едким сарказмом заметил Карабчевский.

Лицо его покраснело — то ли от выпитого вина, то ли от возмущения.

— А записочку эту, — Карабчевский хитро сощурился, — мы на суде-то огласим. Не все же прокуратуре втихаря пакости устраивать, пусть ответят! Сожру Сакса, ей-ей сожру… как полинезийский людоед.

— И что же планируете делать теперь? — поинтересовался Шумилов.

— Вот что, Алексей Иванович, хочу попросить вас перед судом повстречаться с назначенным экспертом из числа тех врачей, что делали вскрытие, и довести до его сведения, что защита располагает документом, уличающим прокуратуру в давлении на экспертов. Во всяком случае, я буду именно так трактовать этот документ. Я хочу, чтобы назначенный обвинением эксперт ясно понимал: если он слишком далеко отступит от первоначальных выводов вскрытия, то это обойдется боком и прокуратуре и самому эксперту. Я не допущу, чтобы прокуратура повесила на Мироновича обвинение в попытке изнасилования. Я бы и сам встретился с экспертом, но мне, как адвокату, нельзя это делать по закону. Вы же — человек нейтральный. А пока нашему Ивану Ивановичу придется посидеть в камере.

В первых числах февраля Алексей Иванович получил с мальчиком-посыльным записку от Карабчевского. Необычным был ее взволнованный тон и почти умоляющая интонация: «По известному вам делу возникли новые обстоятельства. Приезжайте срочно. И даже скорее!»

Был уже вечер, за окном стояла стужа, мела метель, в Питере царила та мрачная пора, когда совершенно не хочется покидать уютное кресло у камина и мысль даже о малейшем усилии повергает в уныние. Однако Алексей Иванович накинул пальто и через полчаса был в конторе адвоката. В приемной толпились уходящие посетители, судя по массивным золотым цепям поперек животов, купцы первой гильдии, не ниже. Николай Платонович стоял на пороге кабинета. Завидя Шумилова, он воскликнул с совсем несвойственным ему восторгом:

— Ну, слава богу, батенька, вот и вы! — и увлек Шумилова за собой в кабинет.

Он усадил гостя в кресло, свое придвинул поближе и достал уже знакомый коньячный набор — графин и маленькие рюмочки цветного богемского стекла. Отвечая на вопросительный взгляд сыщика, уже спокойнее пояснил:

— Теперь можно не спешить. Хорошо, что вы сразу приехали.

— Что за новая напасть приключилась?

Адвокат вздохнул:

— А случилось то, что воздух свободы лишает человека не просто элементарной осторожности, но и подчас разума. Помните Боневича? Того самого, с которым вы осматривали помещение кассы?

— Ну, конечно, ведь он так помог нам в этом деле.

— Вот именно, помог, — в голосе присяжного поверенного послышалась досада. — Вот только потом… чудить начал. Не успел Миронович выйти из тюрьмы в октябре, как тут же принялся раздавать презенты — на радостях. Да это уже и не важно, по сути, а важно то, что Миронович передал Боневичу пальто, шубку и платье какое-то. В общем-то тряпье, цены копеечной… Но следствие сие раскопало и повернуло всю эту историю против Мироновича. А как на Боневича вышли, догадываетесь? — неожиданно спросил Карабчевский.