Юлия Михалева - Невидимые

— Мы и другие следы расследуем, Тимофей Семенович. Едва ли не каждый день, — угрюмо заметил Червинский, не глядя на Бирюлева, но явно адресуясь к нему.

— Верно. Без дела не сидим. Следим, не всплывет ли похищенное в Старом городе. Сообщения жителей изучаем. Вот, несколько дней назад рассказали, что невидимые укрываются в новом театре — тут, прямо в нескольких кварталах от нас. Проверили — тупик. Так ведь, Червинский?

— Да. Ложный след. Там сказали, что актриса у них пропала, но официально не заявляли. В остальном — тишина.

— Ну, что у них еще может произойти-то… Сбежала с хахалем какая-то шилохвостка, — отмахнулся Бочинский.

— А что за актриса? — Бирюлев вспомнил растревожившую, но потом вытесненную более значимым сцену у театра.

В тот вечер репортер набрался дерзости — и хмеля — и после спектакля вышел вслед за прекрасной Еленой на улицу. Уже совсем стемнело. Актриса, тихо смеясь, говорила с поклонником. Лица его Бирюлев не видел.

— Встретимся. Уж несомненно, — донеслось до слуха данное ему обещание.

Коснувшись ее руки, господин отошел. Его ждали — да не извозчик, автомобиль. Елена, оставшись одна, смотрела, как он отъезжает. Удача! Собравшись с духом, Бирюлев позвал:

— Сударыня!

Елена обернулась — и тут к ней метнулась широкая тень. Она, похоже, пряталась у стены, скрытая от глаз не только темнотой, но и стволом дерева. Елена пискнула — ей, очевидно, зажали рот. Схватив актрису в охапку, тень легко, как тряпичную куклу, повлекла ее к мостовой, где проглядывали очертания повозки.

Все заняло лишь миг. Бирюлев даже не сразу сообразил, что случилось, но позже не раз вспоминал об этом.

— Елена Парижская, — ответил Червинский.

Выходит, она так и не вернулась. Но стоит ли говорить о том, что ее похитили?

— Не слыхал о такой. Впрочем, неважно, — Бочинский закурил, угостил и Бирюлева. — Такие-то дела, Георгий Сергеевич. Мастера, что тут поделать! И такие случаются, на нашу голову. Но ничего, все выясним. Удача навечно с ними не останется.

— Тимофей Семеныч! Ждать уж не можем. Дайте ключи, — взмолились от двери.

— Возьми сам, в ящике…

Вытерев пот со лба, Бочинский сел на стол своего коллеги.

— Бирюлев, о чем вам стало известно? — вновь напомнил Червинский о некстати вырвавшихся словах. На диво хорошая память! Только стоит ли посвящать его в догадки Батурина?

— К чему вы спрашиваете? Вы не придали значения тому, что я сообщал раньше. А ведь я многое выяснил!

— О чем речь, Георгий Сергеевич? — поинтересовался Бочинский.

— О том, отчего убитые не сопротивлялись.

— И что вы думаете?

— Полагаю, им подлили что-то в питье, — Бирюлев искал взглядом городового, который и зародил в голове эту идею. Но тот, отвернувшись, безучастно ковырял картон в окне. — Я сказал вам, Николай Петрович, еще на прошлой неделе, но вы, как водится, не послушали.

— Наоборот, я с самого начала был с вами согласен: там точно не обошлось без малинки. Но выяснить наверняка, как я вам и говорил, мы уже не сможем. А сразу не проверили.

— Вина наших медиков. Условия им не позволили, — подтвердил Бочинский. — С медицинскими проверками у нас сейчас большие сложности. Едва ли не на глаз об убийствах судим. Хорошо — он у нас наметан.

— Вот как? Но при всем том вы с уверенностью отрицаете, что невидимые убили моего отца.

— Поймите, Бирюлев: там ничего общего! — не утерпев, взвился Червинский. — Дверь открыта, сам не задушен, в постели лежал…

— Но это они! Они! Я легко могу доказать! Все жертвы знакомы между собой. Они выбраны не случайно.

— Мы пытались установить связи, но пришли к совсем другим выводам.

— Значит, плохо искали!

— Будьте любезны, Георгий Сергеевич, расскажите нам. Если вы правы, то это крайне важно.

Но как? С чего начать? Мысли выветрились.

— Понимаете, мой отец увлекался археологией. Когда я был ребенком, он постоянно ездил на раскопки и привозил оттуда разные древности, — вспоминая, Бирюлев словно воочию видел стоявшие на полу гостиной коробки. — А потом он и его соратники собирались в нашем доме. Но тогда я мало что понимал. Да и позже не спрашивал: мы в ту пору оставались не близки. Лишь потом все наладилось…

— Отцов, как хорошее вино, начинают ценить с годами, — поддакнул Бочинский.

— Когда я ходил к жертвам невидимых… То есть, в их дома, я встретил племянника одного из убитых.

Червинский широко распахнул глаза, в упор глядя на Бирюлева.

— Он оказался моим другом детства. А его отец, умерший несколько лет назад — приятелем моего. Дядя, убитый невидимыми, сам не собирал древности — он лишь забрал себе коллекцию брата после его смерти. Понимаете?

Червинский потряс головой и принялся что-то записывать.

— Не очень, — подтвердил Бочинский. — Но, возможно, разобраться станет проще, если вы озвучите имена.

— Батурин, убитый ресторатор, взял себе вещи своего покойного брата.

— А племянник, стало быть, ваш приятель, и сын друга вашего батюшки? — уточнил, наморщив лоб, Червинский.

— Да. Дмитрий Иванович. Тоже Батурин.

— И коллекция принадлежала тому самому Ивану… эээ… Батурину, который вместе с господином Бирюлевым занимался археологией? Верно, тут можно найти определенную связь — впрочем, она может быть и случайной.

— Вот оттого я и не хотел вам ничего говорить: вы снова меня не слышите. Но ведь сходство вовсе не в этом! — Бирюлев в запале едва не перешел на крик. — Вместе с Дмитрием мы сличили всех жертв. Грамс, Рябинин, Коховский и покойный супруг убитой Павловой знали и моего отца, и Батурина. Они все интересовались древностями и много лет вели переписку, что и подтвердил мой друг детства, найдя письма.

— Но почему Дмитрий Иванович не сказал нам об этом ни слова?

— Ничего удивительного: мы сами обнаружили связи случайно. На днях, когда мы с вами встретились, я как раз получил записку от Батурина.

Червинский взглядом велел молчать.

— Ваши слова и впрямь очень важны, — Бочинский снова закурил, выпустив дым под потолок.

— Однако это еще не все, что мы выяснили. Мы предположили, что невидимые хотели получить какие-то определенные предметы из тех, что привозил мой отец. Сравнив описи, мы бы поняли, что за предметы взяли преступники, у кого мог возникнуть к ним интерес, и, следовательно, кто убийцы…

— Мыслите верно, но к чему такие сложности? У нас есть примерные списки украденного. Они, конечно, никуда не годятся — родственники ничего толком не вспомнили. Но можно оттолкнуться от них. К тому же, мы точно знаем, что украла Митрофанова. С нее и стоит начать, — в задумчивости Червинский грыз ручку, отчего перепачкался чернилами.

— Полагаю, нам следует вновь навестить господина Батурина и самим взглянуть на письма. А после — собрать все описи коллекций и передать в бюро регистрации. Людей мало, конечно, да и завалены по самое горло, но ради невидимых чуток и лишнего поработают.