Юлия Михалева - Невидимые

— Что это? — спросил Макар. Не из интереса — просто рассеять тревожную тишину.

— Так…

Он оказался неразговорчивым. Ни слова не проронил до тех пор, пока не поднялись наверх.

— Дальше сам…

Макар согласился. Уж лучше одному, чем с подобным попутчиком.

Оказавшись в знакомых кварталах, он со всех ног поспешил в гостиницу. Скорее забрать весть от Червинского — и домой.

— Мне письмо, — сообщил Ферапонту, забегая внутрь.

— Ждут, где обычно, — ответил старик.

Макар удивился. Откуда сыщик мог знать, когда он придет? Но додумывать не стал — вприпрыжку помчался по лестнице. Не нащупав ключа в кармане, постучал в пятнадцатый номер.

— Это я!

Дверь отворилась. Червинский схватил за ворот и втянул внутрь, бросив об стену.

Макар потер ушибленную голову. За что?

А что бы вышло, если бы на месте Макара вдруг оказался Алексей? Он взглянул на сыщика — и вдруг увидел его по-новому. Промелькнула необычная мысль: а ведь Макар бы легко справился с невысоким и хлипким Червинским, если бы захотел.

— Чего тебя так развеселило? Весь день прождал! Где только черти носили?

— Так вышло… Напился я, — признал Макар.

— Подлое отрепье! Рассказывай, что узнал.

— Да как… — Макар старательно копошился в голове, но ничего, кроме старых сплетен, не отыскал. Что же соврать? — А почему мы здесь? Вы ведь велели…

— Не до болтовни мне! О чем в Старом городе говорят? Тебе известно, что все убитые были приятелями? Все уже знают, кроме меня.

— Всякое болтают, — уклончиво ответил Макар. Он впервые об этом слышал.

— Невидимые ищут что-то определенное? Почему выбрали именно этих жертв?

— Ммм…

Червинский — сегодня поразительно злой — отвесил оплеуху. Прежняя мысль посетила снова.

Но что бы ему ответить? О чем же шептались на улицах?

— Призраки всем являлись, с вещами украденными связанные. Вот что говорят. А больше ничего.

— Ты совсем за идиота меня держишь? — да и кто бы на его месте поверил?

— Нет! Правда, такое треплют. Якобы были у убитых прежде общие делишки. Оттуда они взяли и бирюльки, а потом проклятые души пришли за ними, чтобы вернуть, — Макар сочинял на ходу.

— Пф… Хм… Вот же бред сивой кобылы. И ради него я потерял весь день. Я-то рассчитывал, что ты снова смог что-то выяснить.

— Ну, за что купил… А вам-то что сказали? Может, сбрехнули?

— Не похоже…

Вскоре довольный Макар уже спешил к театру. Алексей еще увидит, что и от него может быть польза.

Ферапонт покачал лысой головой. Вестей от Дмитрия Батурина вновь не было.

Бирюлев и сам понимал, что уж слишком торопит события. За несколько дней приятель детства вряд ли успел что-то выяснить.

Что уж говорить о полицейских?

Вчера сыщиков в участке вообще не оказалось. Бирюлев впустую прождал полдня, но так и ушел ни с чем. Сегодня с утра он застал Червинского — однако добиться от него удалось немного.

— Пока совсем ничего, Бирюлев.

— А описи? Удалось узнать хоть что-нибудь?

— Увы, но нет. Накануне мы не застали господина Батурина дома. А без его участия, как сами понимаете, сложно начать проверку. Если только вы не принесли опись вашего отца, как мы просили.

— Я как раз собираюсь за ней наведаться…

Простившись с сыщиком, репортер не торопился покидать участок. Какое-то время он, смешавшись с просителями, бродил из угла в угол, приглядываясь и прислушиваясь. Однако знакомого городового, которого надеялся расспросить, так и не приметил. Да и из разговоров ничего интересного не почерпнул.

Пришлось идти в газету ни с чем:

— Нынче все тихо.

— Больше десяти дней не показываются наши невидимые. Никак, затаились? Небось, что придумывают, — предположил Титоренко.

— Верно, Константин Павлович. Очередные две недели почти на исходе, значит, совсем скоро они опять появятся. Надо быть внимательными, — подтвердил Бирюлев.

— Да нет уж. Прежде всего, стоит поостеречься, — не согласился Демидов.

— Куда ж еще больше? Матушка второй замок на днях велела врезать, — тускло заметил Вавилов.

— Ладно, раз с невидимыми пока штиль — то какие у вас еще новости, господа?

— Скажете тоже — штиль… Как раз накануне у города затонули три рыбацких баркаса…

— Ну, если сразу три — то пускай будут.

Бирюлев про себя посмеивался: еще совсем недавно именно ему бы пришлось убеждать редактора в важности происшествия с рыбаками. Теперь же новых заданий не поступало. Предполагалось, похоже, что ничто не должно отвлекать от невидимых. И это репортера, разумеется, полностью устраивало.

Проведя часть дня в праздных разговорах с коллегами, просмотре заметок о прежних убийствах и догадках о том, что последует дальше, Бирюлев собрался домой. Он уже направлялся к выходу, когда Титоренко окликнул:

— Да, Георгий! Вчера опять заходила твоя супруга.

В ответ явно ожидались подробности, однако репортер лишь коротко поблагодарил.

Сколько же времени прошло? Почти три недели? Точно: Бирюлев не видел жену с того самого дня, как обнаружил тело отца.

Трусливо сбежал, словно напроказивший ребенок. Понятно, что разгневанная Ирина до сих пор ждет объяснений. На этот раз Бирюлеву повезло — но в следующий она его непременно застанет. Произойдет унизительная сцена — пища для разговоров на многие месяцы. И притом — именно сейчас, когда его положение в газете наконец-то улучшилось.

Нет, такого определенно нельзя допустить. Необходимо опередить Ирину. Сесть с ней в гостиной и спокойно все обсудить, как и следовало с самого начала. А затем — вместе решить, что теперь делать.

Однако, вопреки доводам разума, ноги сами собой понесли Бирюлева мимо нужного поворота, за которым начинался квартал из юношеских мечтаний и стояли нарядные особняки Ирины и убитого Грамса.

Вместо того репортер прошел дальше и остановился у порога той, что прежде так часто заменяла супругу ночами.

Глупость несусветная! Скорее всего, ее муж дома — а где ему еще быть? И как тогда снова объяснить нелепый стихийный визит? "Я опять случайно проходил мимо?"

Колебания не помешали Бирюлеву постучать в дверь.

— Господин Рыбин у себя?

— Нет, сударь. Барин в поездке, — ответила совсем юная горничная.

Редкое везение.

— А госпожа? С ним?

— Нет, она здесь.

— Скажи ей, что пришел Бирюлев.

Прочная дверь затворилась, однако не скрыла громкий голос хозяйки:

— Проси!

Наталья — некрасивая обладательница сероватой кожи и копны рыжих жестких кудрей, похожая порывистыми манерами на мартышку — выскочила в прихожую поприветствовать гостя. Не стесняясь горничной, обняла — впрочем, на людях родственно — и поцеловала в щеку.

— Жорж, дорогой! Сколько же вы не заходили? Я уж подумала — совсем забыли про нас, — упрекнула, и тут же поспешила обратно в гостиную — к мольберту.