Юлия Михалева - Невидимые

В глубине, со стороны зала, слышались голоса. Репортер пошел в их сторону, миновав пустынный темный вестибюль. Перед спектаклями он наполнялся разгоряченными голосами и громким смехом. Тут и там мелькали пестрые одежды. Сквозь невзыскательную публику было не протолкнуться.

Прямо на сцене, под искусственными лучами, на расставленных полукругом стульях сидели полный господин и дама в синем вечернем платье. Она громко зевала, прикрывая рот тонкой ладонью.

— Здравствуйте, сударь. Представление вечером. Желаете билетик купить? — господин опередил Бирюлева. Он радушно улыбался, отчего на щеках выступали ямки, и выговаривал "р", как "нь".

— Не совсем… Я хотел поговорить с актрисой. Пожалуй, вы могли бы оказать любезность и сообщить, когда к ней удобнее подойти, — не начинать же знакомство с рассказа о происшествии?

— Кто же ваша прелестная госпожа? — игриво и весьма развязно полюбопытствовала дама в синем. Подойдя ближе, Бирюлев отметил, что выглядит она усталой и порядком обтрепанной.

— Елена Парижская.

Улыбки погасли.

— Надежда, позови Алексея Иваныча.

— Но у него ведь гости… — возразила дама, но тут же встала и скрылась за кулисами.

Бирюлев вертел намокшую от потных рук шляпу.

— Располагайтесь, сударь, — предложил господин, указывая на места в первом ряду. — Наш эээ… владелец этого театра сейчас наверняка подойдет.

Репортер занял одно из сидений. На другом приметил газету конкурентов. Внизу стояли пустые бутылки, на поручнях — пепельницы. "Париж" слыл современным заведением.

Тем временем, под свет ламп из-за кулис вышли двое. По черным рубахам до колен да широким штанам, заправленным в сапоги, в них не удалось бы заподозрить людей искусства. Куда более уместно они бы смотрелись, поджидая путников в подворотне.

Первый — высокий, худой, стриженный коротко, как арестант, с неопрятной редкой бороденкой и разбитым лицом — показался смутно знакомым. Да это же тот самый рабочий, что служил Червинскому! Но что он тут делал?

Второй — ростом пониже, но куда крепче, с грязными темными волосами, давно не знавшими ножниц и доходившими до ворота — коротко приказал:

— Выйди вон, Щукин.

Бирюлев несколько оторопел, однако полный господин, не споря, покинул сцену.

Черный, скривившись в неприветливой ухмылке, спрыгнул в зрительный зал.

— И кто тут у нас?

— Я…

— Это тот газетчик. Я тебе про него говорил, — рабочий поспешил следом. — Еще про меня обещал написать.

— Вот как?

— Алекс, ты бы не трогал его, — вдруг попросил агент, еще более усилив тревогу Бирюлева, которому и без того стало весьма неуютно.

Черный потрепал его по плечу:

— Что ты, Макарушка? Когда же мы так гостей принимали? Никакого понимания, — заметил уже в сторону репортера.

Он сел рядом, справа, спутник — слева.

Черный закурил, намеренно выдохнул дым прямо в лицо Бирюлеву, но тут же сделал вид, что отгоняет его ладонью. Костяшки рук были разбиты в кровь. Прищурившись, он внимательно разглядывал Бирюлева. Глаза — будто горящие головни: в сплошных красных прожилках и темные до черноты — в полутьме совсем не виден зрачок.

Вмиг вспомнив все слухи, которые ходили о театре и даже казались весьма пикантными, репортер пожалел о визите и перевел взгляд влево. Рабочий, очевидно, тоже нервничал — непрестанно притопывал.

Прежде сыщик рассказывал об обыске в театре… Точно. Теперь понятно, что он тут делает. Еще бы не тревожиться — ведь Бирюлев знаком с Червинским, а значит, может раскрыть его помощь полиции.

Но что же это за место на самом деле? Впрочем, на сей раз ответ, пожалуй, лучше не знать.

Репортер принялся разглядывать неровный дощатый пол.

— Слушаю, — черный, наконец, закончил осмотр.

— Я пришел поговорить с госпожой Еленой. Если она вернулась.

— Откуда?

— А ведь там был он. В тот вечер, у театра, — вмешался рабочий.

— Я тебя спрашивал?

Нужно что-то сказать. Только кто знает, каких ответов тут ждут?

— Я слышал… точнее, видел, что госпожа Елена пропала. Около месяца назад. И подумал, что она уже могла возвратиться.

— И как же такое случилось?

— Я вышел за ней после спектакля. Она превосходно играла — и я захотел выразить свое восхищение…

Черный рассмеялся — громко и неприятно.

— Тут это так называется? Да ладно — она редкая шалашовка.

Бирюлев смутился, но заставил себя продолжить.

— На улице она говорила с господином, но я не рассмотрел его в темноте. Обещала с ним встретиться… Они простились, и он отъехал в автомобиле. Тогда я позвал госпожу Елену — она обернулась. И тут из-за дерева кто-то вышел и схватил ее. Он, кажется, зажал ей рот и потащил к мостовой, где стояла телега. Больше я ничего не видел. А после того, как мне рассказали о визитах госпожи Елены к моему отцу, я решил зайти в театр и спросить, не вернулась ли она. Впрочем, из вашего вопроса я уже понял, что этого так и не произошло.

Отрадно все-таки, что репортеру так и не довелось поближе познакомиться с прекрасной актрисой.

— Значит, к отцу.

— Видите ли… — как к нему обратиться? — Сударь. Госпожа Елена его знала. Полагаю, они виделись незадолго до преступления. Моего отца ограбили и убили.

— Хм… — Черный на миг задумался, почесывая лоб. — Макарушка, ты бы нам выпить, что ли, принес? А то что о нас подумает…

— Бирюлев. Георгий Сергеевич. А вы?

— Я Алекс. Это мое заведение.

Репортер кивнул, не уточняя.

— Он зовет себя "Приглядчик", — сообщил, вставая, рабочий.

— Хорошее слово. С Макаркой, вижу, знакомы.

— Мы встречались прежде, и не раз, — подтвердил Бирюлев, едва удерживаясь оттого, чтобы упомянуть Червинского.

Макар скрылся за сценой.

— Так где они виделись?

— Не пристало говорить подобные вещи о даме… Тем более, что она ваша… ээ? Супруга? Так что простите заранее. Но вопрос для меня весьма важен, и потому отвечу прямо: в его доме. Соседи видели, как она утром выходила оттуда, и узнали ее на афише.

— В доме… А где он жил?

— На другом конце города. В квартале Березовом.

Стоило ли уточнять?

— Тихое место. Когда же все вышло?

— Я нашел тело отца 3 июня, в воскресенье. Он лежал в своей постели. Полагаю, его опоили.

Алекс стер с губ табачные крошки, сплюнул на пол.

— Надо же. И ограбили, говоришь?

Бирюлев кивнул.

— Ты кому-то рассказывал про нее?

И зачем бы ему так позорить память отца?

— Нет.

Вернулся рабочий, принес бутылку и три стакана. Поставил на поручень, разлил.

— Понимаете, я просто хотел расспросить госпожу Елену… Вдруг бы она что-то вспомнила и это смогло помочь в расследовании? Понимаете, ведь на моего отца напали невидимые… Вы наверняка о них слышали.

— Невидимые? — Алекс резко обернулся. Бирюлев вздрогнул.