Юлия Михалева - Невидимые

— Да. Те, что убивают коллекционеров.

— А как же — слыхал. Ну что, за знакомство, Приглядчик?

Бирюлев глотнул, но тут же отставил стакан: гадость несусветная. То ли вино, то ли спирт.

— И как? Что думает полиция?

Репортер, опасаясь отказывать новому знакомому, рассказал, как идет следствие. Не утаил и свое недавнее участие, а также постигшее их с Червинским фиаско.

— Полагаю, сыщики и сейчас пытаются выйти на невидимых, — завершил он.

— За эту бирюльку легавые просили от пятихатки. Но все равно ушла быстро.

— Как? — не понял Бирюлев.

— Да просто. Вчера еще слышал, что продана она через перекупа.

— Но… Кому?

— Не спрашивал. Мне-то какой интерес? Я хлам не собираю.

Отгоняемые мысли вернулись, жужжа, как встревоженный рой.

— То есть, вы хотите сказать, что сыщики на самом деле продали вещь, украденную у убитого? Доказательство преступления?

— Я ничего не хочу, — Алекс подкурил очередную папиросу и отбросил спичку далеко в угол. Бирюлев проследил за ней взглядом. — Ты лучше у них спроси. Послушай, что скажут.

Репортер встал.

— Спасибо, что уделили время, и простите за напрасное беспокойство.

— Я бы помог тебе с Маруськой. Да только вот уже почти месяц сам ищу эту суку.

— Если бы вас не очень затруднило… Тут адрес газеты и мой домашний, — Бирюлев достал из кармана визитку и протянул хозяину заведения. Пожалуй, не стоило, но назад уже не вернуть.

Алекс пожал плечами.

— Ты неправильно держишь, — заметил рабочий, и обратился к Бирюлеву: — Не говорите Червинскому, что видели меня здесь.

Выходит, догадка о его роли в театре оказалась неверной. Иначе он бы точно ни за что не проболтался о сыщике.

— Весь город уже, видно, знает о твоих с ним забавах, болван, — заметил Алекс, еще больше запутывая репортера.

— Разумеется, не скажу. Еще раз благодарю вас. До свидания.

— Прощай.

Легко поклонившись в дань приличиям, Бирюлев поспешил из театра.

Кто бы знал, что его посещение окажется куда более впечатляющим, чем встреча с торговцами краденым.

Скрипучая дверь, царапнув нервы, закрылась.

Алекс только замахнулся — не особо и злился — как Тощий отскочил и взвизгнул:

— Больше не буду встревать! Да?

Куда бы деться: никчемушный щупленький франт заставил беспокоиться. Впрочем, дальше разговор сам собой зашел в такое удачное русло, как и намеренно не всегда повернешь. А ведь Алекс уже было задумался, что с ним делать.

— Что за дерьмо тут написано?

— Ну как же? Он ведь сам и сказал — адреса, — Тощий вгляделся в карточку. — Вот только живет он не там, а в "Офелии". В номере десять, на втором этаже. А что, мы к нему заглянем?

— Любопытный ты, твою мать, шибко стал. Там видно будет.

Франтишка — Маруська точно еще никому не отказала — точно не служил Легкому. Приглядчик — какое напыщенное прозвище — повторил все то же самое, что и прежде другие. То есть, либо они сговорились — и Легкий, и Тощий, и Надька, и франт — либо не врали.

Только зачем ей заткнули рот? Напоказ?

— Как думаешь, расскажет Червинскому?

— Если бы не бирюлька — наверняка. Он из такой породы.

— А теперь?

Вышло весьма занятно… Алекс рассмеялся:

— Найдутся другие темы. Пошли.

Колесо, как выяснилось, не слишком заскучал в компании Тощих. Он сидел на полу и во всю резвился с младенцем, отчего тот визжал, забавляя тем самым и баб.

Увидев Алекса на пороге гримерки, встал, отряхиваясь.

— Впрямь что важное?

— И да, и нет. Про то, где Маруська — опять ничего.

— Ну, а я о чем? Не хотят вражды. Никто не желает, вот и молчат, не вмешиваются. Тут уж или сам что узнаешь, или случай какой. Могли бы и вместе осмотреться. Что-нибудь бы, да и вышло. А так делать, как ты… Только судьбу искушаешь. Эх, ни в чем меры не видишь!

Колесо говорил дело. И сейчас, и прежде. Всегда.

Он вообще не ошибался — скучный, правильный Колесо. Все вещал заунывно, как старуха-гадалка. "Зачем же калечить?" "Не бери лишнее, если самому не надо". "Не убивай без нужды". "Остановись — на что тебе?" "Слишком много вы крови пустили — точно добром не кончится". "Не ходи с ними. Не в этот раз".

Они тогда едва на дворе не подрались. И Алекс ушел. А Шило — молодой, но толковый — увязался следом. Посмеялся над тревогами Колеса. Но вот если бы Алекс ему запретил — то он бы остался. Да. Только у Легкого из семи и вовсе вернулись назад только двое — он сам да Тулуп. Там уж так вышло, что каждый за себя. А Шило сам захотел. Знал, что делал.

Алекс потом долго поминал Колесо с его пророчествами недобрым словом. И за то, что удачу сглазил, и беду накликал. Даже подозревать начал в том, что знал больше, чем говорил. Но, когда остыл и все сопоставил, то понял, что Колесо оказался прав.

Послушал бы его в тот раз — все бы вышло иначе. Не было бы ничего — ни пути через лес, залитого собственной кровью, ни театра, ни Маруськи.

Любопытно, как бы все сложилось? Определенно лучше — но как?

Прежние советы Колеса заглушал азарт. Но и сейчас хотелось их слушать не больше.

— Так что там за новости принесли?

Алекс отмахнулся.

— Тощий, скажи.

— Про легавых-то? Колесо, да ты разве не знаешь?

— А, вы все про то… Ну да, ловко.

Из глубины театра донесся истошный вопль.

— Что это? Что тут такое, я тебя спрашиваю?

— Не знаю, Алексей Иваныч! В коробке за дверью стояло! Не видели наши, кто принес!

Вот бы выпить сейчас. Макар огляделся в поисках бутылки — наверняка там еще что-то осталось — и вдруг, не пойми с чего, вспомнил урок географии. Держа в руках указку, он стоял посреди класса и показывал на карте, прикрепленной к доске, Италию. Карта была странной: на ней весь мир — круг. А сама страна, которую следовало найти, походила на сапог. Так объяснял сам учитель — проще запомнить. Мать в этот час уже собирала на стол, а Дашка — ей стукнуло, может, лет пять — подражала: поила чаем из крошечной чашки куклу. Батька в ту пору еще не помер. А что вышло бы, если бы он и вовсе остался жив?

— Ааааа! Нет! Умоляю!

Алекс что, решил изуродовать и Щукина?

На днях, когда он напился и потому был в добром настрое, Макар отважился задать вопрос, который все не шел из головы.

Зачем?

Не так в лоб, конечно, как Колесо: "что ты творишь". Ну, так они и знали друг друга, видимо, много лет.

Нет, робко: "а для чего мы это сделали?"

— А почему нет?

Наверное, в этих словах был смысл. Просто Макар пока не понял — но Алексу виднее.

Он ведь вообще не ошибался. И вот с Червинским тоже. Макар бы ни в жизнь не догадался — однако Алекс показал все со стороны. И до чего ловко вышло!

Мерзкий, правда, осадок, да. И совсем ничего не ясно, кроме того, что сыщики поступили гадко с самим Макаром.

Если бы не наказ Червинского — он бы, поди, не сидел так долго без дела и не встретил снова Степку. А если бы и столкнулись — то разве он согласился бы?