Саймон Бретт - Адмирал идет ко дну

Если бы у телевизионщиков была хоть капля приличия, они бы объяснили пустые скамьи тем, что члены парламента заседают в комитетах или трудятся в своих округах, не щадя сил. Так нет, эти акулы обязательно покажут по «ящику» ряды незанятых кресел и намекнут, что слуги народа где-то развлекаются за счет налогоплательщиков.

Сэйерсу надоело верноподданнически сверлить глазами затылок министра экологии, и он перевел взгляд на группку женщин среднего возраста в ярких пиджаках, расположившуюся на скамьях оппозиции. Сгрудились и кудахчут, старые кошелки! Даже Черчилль, призывавший в сороковых сражаться с врагом прямо в зале, был бы шокирован их манерами. Своими «семейноориентированными» реформами они вконец испортили Палату общин: канули в Лету веселые посиделки допоздна, зато внедрили пятничные заседания. Дух хмельного братства остался далеко в прошлом, как и те счастливые дни, когда на члена парламента подобострастно взирали в омнибусе. Того и гляди эта команда введет ограничения на количество спиртного, потребленного за сессию!

Чей-то крик «Позор!» вывел его из задумчивости. Сэйерс не успел понять, что вызвало гнев той гарпии в фиолетовом – Генриетты Как-ее-там; похоже, сегодня она возглавляла курятник. Ее незамедлительно поддержали остальные клуши. Он поймал взгляд Джимми Уэйда, сидевшего позади орущей тетки в красном, и вопросительно поднял бровь. Старина Джимми незаметно кивнул, они синхронно посмотрели на часы и с видом людей, спешащих по очень важным делам, целеустремленно направились в ближайший бар.

– Джимми, ты никогда не задумывался о том, кем мог бы стать? – спросил Сэйерс после того, как они взяли по второй.

– Частенько. Если бы я по-прежнему сидел в профсоюзах, сейчас был бы уже боссом, с обширным счетом на представительские расходы – и никто бы мне слова не сказал!.. Сгубила тяга к величию. Я честно верил, что в парламенте смогу принести рабочему люду больше пользы. Не понимал тогда одну простую вещь: мы тут просто мальчики для битья.

Сэйерс тяжело вздохнул.

– Нас демонизировали, мы теперь враги народа! Коррупция у нас, видите ли! И все лишь потому, что некоторые слегка вышли за рамки расходов. Да эти олухи понятия не имеют, что такое коррупция! Небось, даже не слышали о скандалах во Франции или в Италии – тайные счета, крупные взятки…

– Не говоря уж о том, что они творят на частных вечеринках!

– А журналисты! – Сэйерс в негодовании выпрямился. – Господи, Джимми, ты помнишь, как эти подонки запросто приглашали нас на ланч?

– Ну. А теперь сидят в своем Уоппинге или еще какой убогой дыре и выискивают всякую грязь. Копаются в Интернете, подкатывают к коллегам…

Сэйерс насторожился.

– У тебя и такое бывало?

– Чтоб на меня компромат рыли? А то! В наши дни это входит в профессию. Как говорится, «все включено».

– Нет, я имел в виду, журналисты не пытались тебя расколоть насчет друзей или знакомых?

– Может, и пытались, но не преуспели.

– А… – Однако спокойнее не стало. Сэйерс поболтал пиво в бокале и осторожно уточнил: – А про меня кто-нибудь спрашивал?

– Типа – нет ли у тебя тайных алкогольных пристрастий? – Джимми покатился со смеху. – Я бы им сказал, что у тебя публичные алкогольные пристрастия!

Сэйерс с готовностью рассмеялся, но от темы не отошел.

– Нет, я о другом. Может, кто-то интересовался моей прошлой жизнью – ну ты понимаешь…

– Да нет, ничего такого не спрашивали, – удивленно ответил приятель. – А что, ты скрываешь от нас жуткие тайны?

Вилли со смехом отмел идею, но призадумался. Джимми Уэйд, может, и не стал бы разглашать чужие тайны, однако в Палате полно людей, которые не погнушаются – если, конечно, им что-то известно.

Сделав солидный глоток, он продолжил разговор:

– Чертовы журналюги!

– Чтоб они в аду горели! Сейчас им, конечно, рога малость пообломали, а то совсем уж распустились! – Друзья помолчали, охваченные мрачным негодованием. – Меня больше убивает их лицемерие. Эти сопляки обвиняют нас в лени и отсутствии принципов. Нас! Мы-то с тобой поднялись с самых низов! Не через какой-нибудь Оксбридж [12]и прямиком в элиту! Уж мы-то понимаем простого человека как никто другой!

– Ты прав, дружище, прав.

Взор Уэйда затуманился.

– Эх, хорошо было раньше!

– Чиновники вскакивали по команде…

– Если только ты не просил их нарушить какой-нибудь «неписаный кодекс».

– А ты с какого года, Джимми? С середины двухтысячных вроде?

– Назначили в 2005-м, но через полтора года Тони Блэр решил, что я слишком стар. А ты? Вроде не сильно дольше продержался?

– Верно. Я продал аптеку и годами просиживал на задних скамьях, чтобы попасть на трибуну, принести хоть какую-то пользу… И тут в 2012-м Дэвид Кэмерон дал мне пинка под зад за то, что я не баба.

– Вот ты оплошал! Надо было сказать, что ты – трансгендер, тогда бы он не посмел тебя тронуть!

В том же духе, обмениваясь анекдотами и проклиная политкорректность, они провели еще час. Наконец слушания закончились, и бармен объявил о закрытии.

– Ну что, Вилли? Выбираемся из этого морга и махнем через дорогу, в «Сент-Стивенс»?

– Читаешь мои мысли, дружище!

Воскресным утром у себя в Шримптоне Сэйерс лениво пролистывал газеты, готовясь к выходу. Ему не требовалась карта, чтобы добраться до Крэбуэлла – там он ходил в начальную школу (в то время они еще были).

Машину он решил не брать. Бен вроде заикался насчет ланча; есть надежда, что к нему подадут красное вино – глупо рисковать водительскими правами. В его положении нельзя забывать о мерах предосторожности. Значит, туда – пешком, а обратно на такси. К тому же настроение ни к черту, может, долгая прогулка по берегу освежит… Бетти одобрила бы.

И вновь нахлынули воспоминания. Как он скучал по ней, каким незначительным ощущал себя теперь, в одиночестве… Вспомнился давний разговор.

«Мне надоело возиться с таблетками! Я не хочу всю жизнь толкать людям «колеса», я хочу заниматься полезным делом! Вот ты помогаешь детям родиться на свет, приносишь пользу, а я что?!»

«А почему бы тебе не податься в городской совет? – предложила Бетти. – Вот там и пригодишься». Мало-помалу она вдохнула в него уверенность, и через три года он стал уважаемым главой совета, а вскоре легко выиграл выборы в парламент.

«Ты это заслужил, – говорила Бетти. – Ты делаешь реальное дело и помогаешь людям».

Как они были счастливы, когда она перебралась к нему в Лондон! Конечно, всякое случалось – и взлеты, и падения, но оба любили свою работу и не обращали внимания на горькую иронию судьбы: будучи акушеркой, Бетти не могла иметь детей. По выходным часто ездили домой, в Суффолк. Вилли решал насущные проблемы избирателей, Бетти ковырялась в саду; вместе они открывали торжественные мероприятия и задавали бодрый тон в округе – жизнерадостная и популярная команда.