Джон Макдональд - Расставание в голубом. Глаза с желтизной. Оранжевый для савана

Я осторожно пробежал пальцами вокруг, легонько прикасаясь к поясу. Спереди, на животе, я нащупал края маленьких металлических пряжек и продернутые через них ремешки. Его живот то поднимался, то опускался в такт дыханию, и, закрыв глаза, чтобы сосредоточить все внимание на осязании, я убедился в том, что знаю, как их расстегнуть.

Я по одному вытащил ремешки из кожаных петель. Следующий шаг был сложнее, предстояло протащить ремешки сквозь первые части пряжек. С нижней стороны каждый из них был немного ослаблен и чуть выступал вверх, я мягко тянул всякий раз, как он выдыхал, выигрывая полсантиметра. Потребовалось десять — пятнадцать выдохов, чтобы ослабить каждый из ремешков. Его дыхание воняло выпивкой. Пояс держался лишь на маленьких металлических штырьках, вставленных в дырки ремешков. Я тянул за ремешок тыльной стороной руки. Каждый раз, когда он выдыхал, я рисковал и чуть усиливал давление. Потом почувствовал пальцами небольшой толчок, и пряжка высвободилась. Я знал, что делать дальше. Расстегнуть вторую, потом осторожно разложить ремень на кровати так, чтобы он прижимал его сверху. После этого кража будет сопряжена с большим риском. Я должен буду крепко ухватить за ремень, резко выдернуть из-под него и выскочить за дверь прежде, чем он успеет продрать глаза, надеясь не столкнуться в коридоре ни с кем из членов экипажа.

Возможно, я гораздо дольше размышлял над последним шагом, чем над последней пряжкой. Или пришлось сильнее тянуть. Он заворчал, перекатился в мою сторону и быстро опустил руку, так быстро, что задел мои пальцы, которые я не успел отдернуть.

Я услышал, как его рука ощупывает пряжки. Он мгновенно сел.

— Сука! — сказал он. — Ты сука чертова! Какого черта ты тут делаешь?

Заметив, что он тянется к выключателю, я сцепил руки и со всей силой ударил туда, где должно было находиться горло. Но в темноте я ударил не слишком далеко назад, и мои кисти наткнулись на толстый резиновый бугор трапецеидального мускула, а он расстроил мои планы, с невероятной скоростью соскочив с кровати, двинул плечом в грудь, обхватив огромными ручищами и повалив на пустую кровать. Я почувствовал, как трещат ребра, а он повернулся лицом в сторону так, что я не мог попасть ему в глаза. Он замычал от напряжения, и я почувствовал, как темнеет в глазах. Я двинул ему кулаком в шею, но у меня не хватило сил на хороший удар, я нащупал ухо, смял его и попытался оторвать, но боль только увеличивала его силу. Тогда, понимая, что остался последний шанс, я надавил большим пальцем на угол челюсти, впиваясь остальными в бычью шею, изо всех сил стараясь вогнать большой палец как можно глубже. Он захрипел, и давление ослабло настолько, что я смог вздохнуть, разгоняя темноту, застилавшую глаза. Внезапно он отпустил меня, отвел руки назад и, попытавшись изобразить прямой удар в лицо и не рассчитав расстояния, попал мне прямо в горло. Боль прокатилась по телу, сотрясая его спазмами и превращая в единый вихрь, перенесший нас обоих с постели на пол между кроватями. Казалось, мое горло наполнилось битым гравием. Он был внизу. Я приподнял его голову за уши и дважды со всей силой стукнул о пол. Тогда он вывернулся вбок и, опираясь на плечи, наискось ударил меня босыми, твердыми, как мрамор, ногами по грудной клетке, и будь у него еще хоть полсекунды, он довершил бы дело. Но я ухитрился ухватить его за яйца. Он издал вопль с присвистом, метнулся и забился, словно рыба на песке, добрался до моих пальцев, ослабил хватку, подтянулся быстрее, чем это удалось мне, сильно и твердо ударил меня, поднимающегося с пола, по подбородку тяжелой подушечкой правой ступни. Я опрокинулся на спину в полном сознании, но абсолютно не в состоянии пошевельнуть ни рукой, ни ногой, даже моргнуть или передвинуть язык за другую щеку.

Я лежал и с поразительным спокойствием думал, что, вероятнее всего, наша драка закончится тем, что он, высоко подняв босую ногу, припечатает ею мое горло. А перила были всего с обратной стороны соседней двери, всего-то в трех метрах по темной и ветреной палубе. «Ты для него всего лишь предмет», — лекторским тоном произнес Мейер.

Моя голова моталась из стороны в сторону, как у мертвеца. Когда она перекатилась к нему, я его увидел. Он сидел на краю кровати, уткнувшись головой в колени, издавая тихое, монотонное мычание.

Потом встал и, превозмогая боль, прошел в миллиметре от меня, согнувшись пополам, и открыл дверь ванной. Я пошевелил пальцем, потом всей рукой. Потер правое колено. С трудом перевернулся на живот, уперся руками в пол, поднял восемь тонн веса на четвереньки, дотянулся до спинки кровати и, цепляясь за нее, встал на макаронообразные ноги. Повернулся и заглянул в ванную. Он стоял, склонившись над раковиной. Обхватив себя одной рукой, он держал в другой сочащуюся водой куклу с болтающимся внизу блоком.

Его рот то открывался, то закрывался, но до меня не доносилось ни звука. Жизнь опять возвращалась в мускулы. Казалось, он так и окаменел там, не замечая меня, не замечая ничего вокруг. Я встал на пороге. В метре от меня на уровне груди выступала полочка. Я снял с вешалки полотенце, плотно обмотал правый кулак и, ввинчивая каблуки в пол, принялся раскачивать свой торс из стороны в сторону, кулак двигался в двадцати сантиметрах, потом все дальше и дальше от точки будущего удара, а потом я ринулся вперед, едва не проехав коленями по полу. Он сделал шаг в сторону и беспомощно упал, ударившись лбом о кафель…

Я нашел пояс под кроватью. Второй ремешок оборвался. Уже собираясь уходить, напоследок огляделся. Я засунул его в постель в той же позе, что и застал. Дыхание звучало так же ровно. Единственный ремешок плотно и надежно удерживал пояс у меня на талии. Под рубашкой. В руках я держал обе части куклы. Темноволосая головка закатилась в угол, но когда я принялся искать ее, корабль тряхнуло, и она выскочила оттуда мне навстречу. Я выпустил воду из раковины. Он никогда не узнает, что из случившегося произошло в действительности.

После ранних утренних склянок и звонков, криков в коридорах, торопливых стуков в двери кают и объявлений о том, чтобы багаж вынесли в коридор как можно скорее, я быстро оделся. Она и бровью не повела, лежала, разметавшись в облаке светлых волос, приоткрыв толстые губки, с истомой в глазах.

Согласно маленькому плакатику, нашего стюарда звали Артуро Талиапелолеони.

Я отвел его в заднюю часть маленькой конторки и сказал:

— Я хотел попросить вашей помощи в одном очень важном деле, сделайте мне одолжение, пор фаворе . — Удар в горло придал моему голосу несомненно конспиративный оттенок. Это заставило его оценить ситуацию. Он сказал:

— А?

— Я из нумер сей . — Это в подтверждение большой важности дела.