Алина Степанова - Сломанный мальчик

Я препиралась с Андрашем, но тот ни за что не хотел покидать меня добровольно.

Пришлось опять прибегать к театральным уловкам. Я схватилась за шею, изобразив тошноту.

— Ватер! Плиз, глас оф ватер! — мужественный, но не очень интеллектуальный сотрудник майора тут же добровольно порысил за минералкой.

С облегчением заперев дверь, я наконец смогла принять душ, расправившись с грязной и окровавленной одеждой.

Вернувшись, обманутый Андраш продолжал стучать все время, пока я принимала водные процедуры. Но я не сдавалась. Переодеваясь в сухое, я очень вежливо попросила его через дверь дать мне отдохнуть, и он буквально сразу затих.

Я упала на кровать, с наслаждением обняв подушку, уже ставшую мне родной. С улицы дул свежий ветерок. Иногда, приоткрывая глаза (не спалось), я смотрела на то, как красиво колышется персиковая штора на фоне сгущающегося зимнего вечера.

Удивляюсь только одному — как в этом сказочном городе я не стала вечным клиентом фониатра (врача, лечащего голосовые связки). Мне кажется, столько, как в этом городе, я могла орать только в младенчестве, когда еще не умела разговаривать. А так — я человек очень спокойный. Практически в любой ситуации я считаю, что незачем кричать. Ну разве что в очередной раз открыв глаза на фоне окна ты увидишь не соседские крыши, а мужскую задницу в темных брюках, слезающую, простите за тавтологию, задом, с подоконника в твоей комнате.

Я не была оригинальна — просто включила ультразвук, чем жутко напугала задницу. Задница дернулась и целиком ввалилась из окна в комнату.

Метание в нее стульев я мгновенно отменила, опознав в ней моего усатого телохранителя. Ну, в смысле не в заднице, а в лице конечно, но не суть.

— Андраш, а ю крейзи?! — я долго и возмущенно объясняла бодигарду, что еще пара таких выходок, и охранять ему будет уже некого. Работа телохранителя состоит в том, чтобы хранить тело от волнений, а не доводить его до сердечного приступа.

Андраш лишь разводил руками и бормотал о приказе майора не покидать помещения. Я сдалась, погрозила ему кулаком и жестом указала на кресло. Сама же отвернулась к стенке и немедленно захрапела, надеясь что до утра меня уже ничто не потревожит.

Напрасные надежды, впрочем, дело совершенно законное. Я бы не сказала, что очень уж боялась очередного покушения. Это нелогично со стороны преступников. Хотя, тут конечно как рассудить. Супруги Калач, положим, не выглядели счастливыми, но и на сумасшедших они тоже не были особенно похожи. Я правда не понимаю, какую выгоду надеялись извлечь они из моего убийства. Зачем нужно было меня похищать, бить меня по голове бутылкой, потом рисковать в больнице. Зачем? Ежу же понятно, что я не испытываю настолько сильной симпатии к этим соотечественникам, чтобы не сдать их с потрохами полиции.

С чего у них взялась фантазия, что я остаюсь хранителем какой-то важной информации, которую я майору еще не сообщила?

Или если это не информация — тогда что? Точнее: чем? Чем я им так помешала, что они принялись на меня охотиться и продолжают это делать? Нет у меня ни золотых слитков, ни тайных шифров, ничего. Ничего такого, что могло бы заинтересовать Анну с Владимиром. Однако же они продолжали иметь ко мне претензии.

Если совсем уж фантазировать, то может быть преступники справедливо опасались, что я стану свидетельствовать против них в суде?

Но позвольте! Что, если они со мной все-таки расправятся, суд скажет: а, ну тогда ладно. Расходимся. А вы и вы ступайте домой и больше не шалите. Так что ли? Тоже нет. Так чего, нахрен, им от меня надо?!

Так я думала, ворочаясь с боку на бок среди ночи. Мне было скучно. Возможности погонять леденцовые бомбочки я в отсутствие телефона не имела, что-то посмотреть или почитать тоже можно было исключительно обладая техникой, коей у меня теперь не было абсолютно никакой.

Я было попыталась считать овец, но очень быстро от математической части перешла к философской: кого считать овцой?

Анну ли, так странно себя ведущую в то время, когда ее сына похитили, и она вроде бы должна переживать, а не убивать? Меня ли — за то, что вечно умудряюсь подставиться? Или Веронику, учитывая мое знакомство с ее супругом?

Во второй раз мне удалось сомкнуть глаза, когда уже рассвело. По моим ощущениям, на часах было не меньше пяти утра.

Храбрый Андраш, вроде бы собиравшийся меня охранять, за ночь переполз спать на пол (благо, ковровое покрытие позволяет), стянув для удобства с кресла подушку и накинув на себя пиджак. Если бы он еще сосал во сне большой палец — я бы точно умерла от умиления. На самом деле, работу телохранителя, особенно так рвавшегося к объекту, я себе несколько иначе представляла. Но жизнь, как обычно, полна сюрпризов и неожиданностей.

Проснулась я, когда солнце уже стояло в зените. Понятия не имею, что же эта расхожая фраза на самом деле означает. Как я себе представляю, зенит — это тогда, когда уже совсем светло и на часах не менее одиннадцати- двенадцати.

Посетовав на совершенно сбившийся в Европе режим (лет пятнадцать я встаю с четырех до шести утра без будильника), я смогла принять душ, не стесняясь моего спящего сторожевого пса. Интересно, бывают ли усы у доберманов? Хотя, если брать именно Андраша — он скорее похож на усатую таксу, вставшую на задние лапы.

В зеркале опять показывают какие-то ужасы. Спасибо косметической промышленности за то, что она придумывает корректоры. Немного удалось (как мне казалось) отретушировать синяк. В этот момент я пожалела, что не ношу длинную челку — сегодня она бы мне весьма пригодилась.

В дверь постучали. Андраш только всхрапнул и перевернулся на другой бочок, натянув пиджак на голову. Я рассудила, что убийцы вряд ли будут соблюдать правила этикета, так что это наверняка пришла убираться в номере Вероника. Хотя если делать ставки на то, кто более щепетилен и кто постучит скорее, так я поставлю всю сумму на убийц, не оставив нашей горничной ни единого шанса.

В халате, с лохматой головой, я повернула ручку замка. На пороге стоял сияющий Шандор с прекрасным букетом из мелких розовых роз и каких-то фиолетовых цветочков разных размеров.

Я взвизгнула от неожиданного счастья, сделала шаг назад, чтобы впустить в номер прекрасного мадьяра, и… наступила на руку Андраша, разметавшегося по полу в крепком сне.

Отчего-то вопль басом не порадовал моего гостя.

Меньше всего он рассчитывал встретить в моем номере спящего, пусть даже и на полу, мужика.

Шандор сделал странный жест шеей, будто ему ужасно мешал невидимый галстук, сунул букет мне в руки и развернувшись сбежал по лестнице. Я даже не успела ничего сказать в свое оправдание.

А впрочем: почему это я должна оправдываться? Но никакие здравые рассуждения тут не помогут. Заботе майора все-таки удалось окончательно доконать робкие зачатки моей личной жизни. Надо немедленно выбросить всю эту дурь из головы. Ни один мужчина не способен выдержать всего того, что мне удалось сделать с Шандором за считанные часы знакомства. Он, знаете ли, тоже не железный. Спасать женщину, чтобы она на тебя наблевала, провести из-за нее ночь в тюрьме, а решив все забыть и простить — обнаружить у нее в комнате спящего соперника.