Алина Степанова - Сломанный мальчик

Бегать за мужиками по отелю, даже если они тысячу раз правы — ну это я могла бы себе позволить исключительно в качестве частного лица. Но чтобы наши гости видели сцены из мелодрам с участием управляющей (с подбитым глазом) — это знаете-ли, даже для нашего отеля с его бесконечными приключениями как-то слишком.

Мне очень хотелось пнуть до сих пор сидящего на полу и не до конца проснувшегося Андраша, но я сдержалась и ушла порыдать в ванную. Да, порыдать. Знаете, обо мне говорят, что мол, «она ничего не боится» — но я регулярно роняю слезы из-за мужчин.

Все последние годы отношений с Омулем вымочены литрами слезной жидкости. И вот опять — карма у меня такая, что ли…

Умывшись, я вернулась в номер. Пора одеваться и идти покупать очередной телефон, да и наконец заняться делами заброшенного отеля.

Резко запахло табаком — это Андраш обнаглел, удобно устроившись у окна с сигаретой. С ума он сошел?

Я подкралась сзади и рявкнула:

— Ноу смокинг!

Андраш даже не пошелохнулся. Пришлось постучать его по плечу рукой, хотя очень хотелось веслом.

Полицейский нехотя развернулся:

— There is only half left. I will finish soon.

— Да я не спрашиваю тебя, дубина, сколько у тебя осталось и когда ты кончишь! Здесь не курят, от слова «совсем»!

Андраш не реагировал. И только угроза наябедничать Буйтору возымела свое действие.

Угадайте, куда Усатый выбросил окурок? Я сгорела от стыда на месте. Теперь мы не только отель, где происходят загадочные убийства, мы еще и дешевая прокуренная гостиница, где из окон на головы прохожим летят бычки.

Мне стало плохо. Но это «плохо» не помешало мне рявкнуть еще раз:

— Ноу смокинг! Невер!

Мало мне одной Вероники! Еще одному великовозрастному дебилу объясняй правила поведения в общественных местах! Удивительно дурацкая личность. И зачем он мне? Спать в моем номере? Портить мне личную жизнь? Прокуривать отель? Фу! Обязательно выскажу майору все, что я о нем и его сотрудниках думаю.

Мне хотелось сразу же выйти на улицу, но человеколюбие все-же заставило меня вспомнить о том, что этот неприятный человек на работе, и у него, в отличие от меня, нет возможности организовать себе утренний кофе.

Я мрачно пробурчала Андрашу, что он может пойти в столовую позавтракать.

В пустом зале была лишь баба Света. Она как всегда читала «Русский Будапешт» на своем неизменном посту.

Я порылась в холодильнике и с радостью обнаружила там черные авокадо сорта «Хаас» — самые лучшие из тех, что мне доводилось видеть. Зеленые очень долго лежат твердыми и их сложно использовать для самых вкусных бутербродов. Мякоть черного (не экспериментируйте — проверено!) авокадо начерпайте ложечкой на бутерброд, сбрызните лимонным соком, а сверху бросьте бочок красной рыбки — под утренний кофе это просто песня.

Хотя какой утренний, стрелка часов в столовой давно перевалила за полдень.

Из вредности я не стала интересоваться у Андраша, какой кофе предпочитает он после пробуждения, а плюхнула ему тот же, что пила сама.

Да. Мне с утра вообще не интересны ни латте, ни капучино, ни маккиато. Лучше всего на меня действует растворимый гадкий напиток, в котором порошка и воды примерно поровну. Но если я пью кофе обеденный, или скажем, на деловой встрече, то в нем молока должно больше, чем самого кофе.

Сунув паразитскому полицейскому под нос чашку и три бутерброда, я села за другой столик в надежде спокойно позавтракать.

— Это кто ж тебя, матушка, так отоварил?

— Случайно, Светлана Петровна — споткнулась на ровном месте.

— Ты давай, осторожнее. В газете-то знаешь чего нынче пишут? Одна русская подралась с любовником в баре. Она в больницу, а его, значит, в тюрьму.

Где-то я слышала что-то подобное… Ну, это частая история. Сколько людей так живут — им без страстей неинтересно. Тем более, давно известно, если бьет — значит любит. У меня такая соседка была. Муж лупил ее по-черному. Она все бегала ко мне жаловаться. И вот он в очередной раз при мне полез на нее с кулаками, а я возьми, да без задней мысли полицию (тогда еще милицию) и вызови. Так эта дура, что вы думаете? Милиционерам сказала, что я на ее мужа наговариваю, поскольку давно ей завидую. Я ее объяснительную читала — как дерьмом облитая. Так что это никакая не новость. Она в больницу, он в тюрьму — все правильно.

— Да ты дальше-то дослушай, чем дело кончилось. Любовник, значит, ей в баре-то навалял, огроменный фингал под глаз поставил, по пьяному делу, разумеется. Полицейские приехали, развезли их кого куда, а на следующий день врачи смотрят — а дама-то совсем нехороша.

— В смысле, нехороша?

— А, узнала вдруг во враче своего обидчика (померещилось ей, значит), и сначала стулом окно разбила, а потом и доктора туда же вышвырнула — откуда только силы взялись? Ее сразу в психушку перевели. Теперь, когда вылечат, судить будут. Или навечно в дурдоме поселят. Так и закончат бывшие возлюбленные свою жизнь порознь — как знаменитые Элоиза с Абеляром!

Упоминание бабы Светой трагической французской истории, к которой у меня есть собственное отношение, несколько привело меня в чувство.

Ну нет… Таких совпадений не бывает! Я догадалась, о ком написана эта чудесная история в заметке, и вырвала у старушки газету из рук, чтобы удостовериться, кто тут больше фантазирует — журналист или матушка хозяйки отеля.

Предчувствия меня не обманули. Вездесущий Константин Справедливый (дал же Бог фамилию), репортер «Русского Будапешта», излагал буквально следующее: «Некая гражданка России, временно присутствующая в стране по туристической визе, проживающая в отеле на улице Рожа (вот поганец, кто его за язык-то тянул?) подралась в ресторане с любовником. Мужчина нанес любовнице тяжкие телесные повреждения, которые вызвали у травмированного мозга манию преследования. В больнице женщина совершила покушение на доктора и была переведена в психиатрическое отделение. Ведется следствие».

Заметку украшала фотография — мои грязные ноги, торчащие из реанимобиля.

Я схватилась за лицо. Не знаю как доктор, на которого я якобы покушалась, а вот дальнейшее состояние здоровья одного журналиста сейчас находится явно под большим вопросом.

Слушайте! Так это же наверняка то ангеличе-ское кудрявое дитя, что рвалось делать репортаж! Ну, я ему задам!

Я даже немножко почувствовала себя лошадью из великого романа «Двенадцать стульев». Ну ту, что отделалась легким испугом. Про нее вон тоже, сочиняли в газете, что попало.

Но ничего. Зайду я сегодня в редакцию пообщаться. Там мы посмотрим, кого я выбросила из окна. Возможно, даже проведем следственный эксперимент, с применением подручных журналистов. Насколько я помню, Константин с летающим доктором примерно одинаковой комплекции, а значит журналист вполне подходит для реконструкции полета вслед за стулом.