Гарольд Роббинс - Чужак

— Терри, — ответила она. — А тебя, я знаю, Фрэнк.

— Отлично, тогда пошли, или ты намерена торчать здесь всю ночь?

— Хорошо, хорошо. Только подожди минутку, мне надо напудриться, — с этими словами Терри удалилась.

Когда она направлялась к туалету, я смотрел ей вслед. Внезапно мне так захотелось погулять с ней, я давно уже не гулял с девчонкой.

«А она совсем неплоха, — подумал я, — кто знает, может быть, мне повезет сегодня?»

На следующий день у меня было свидание с Терри. Мы отправились купаться на остров. Она была довольно мила со мной, но не более того. Терри была прирожденная динамистка, она говорила откровенные вещи и не скупилась на соблазнительные позы, но все это было показное, игра. Такие целуются, глядя на звезды, но как только партнер пытается добиться большего, они моментально осаживают его.

— Не знаю, — сказала она, въедливо улыбаясь, словно смеясь над моими страданиями. — Все вы, парни, одинаковые. Думаете, что если вы проводите с девушкой время, то вам уже все позволено. А почему бы не обойтись без этого?

Я попробовал объясниться, чувствуя себя дураком:

— Послушай, крошка, так ведь нельзя. Зачем тебе вести себя так и доводить мужчину до сумасшествия? Давай будь умницей. Ничего не случится.

В этом я был прав. Ничего и не случилось, но из-за нее я стал одним из толпы, которая собиралась наверху. Я начал чувствовать, что я не единственный человек в мире, вынужденный лезть из кожи вон, чтобы заработать несколько центов. У других людей была та же проблема, независимо от имени и профессии. Все они были вынуждены либо добывать эти несчастные несколько центов, либо ходить голодными. Время и обстоятельства оставили свою печать на их лицах, как и благотворительность, внесшая свою лепту в то, что они утратили гордость. У каждого из них это проявлялось по-разному.

Они заходили в магазин с продуктовыми талонами, веселясь и разыгрывая спектакль.

— Мы снова едим, — радостно кричали они, расхаживая с гордым видом по магазину и набирая как можно больше продуктов, пока у них не кончались талоны. Другие открыто выкладывали талоны на прилавок и спрашивали почти воинственно:

— Это вы принимаете?

Были также люди, которые заходили в магазин тихонько, стояли в сторонке и ждали, пока выйдут покупатели и магазин опустеет. Затем они наклонялись над прилавком, зажав талоны в руке, и нерешительно, извиняющимся тоном спрашивали:

— На это у вас можно?

А были и такие, которые делали заказ и, дождавшись, когда он будет упакован, доставали талоны и говорили не терпящим возражения тоном:

— Это берете?

Одно лишь у всех них было общее: они никогда не называли продуктовые талоны их полным названием «Талоны на чрезвычайную помощь». Они всегда говорили «эти» или «это», «сколько еще осталось на это?» Некоторые из них, если они, набрав продуктов, считали, что им их хватит до получения новых талонов, брали еще кусочек торта или какие-нибудь сладости для детей. Некоторые просили на остаток сигареты или наличные деньги. Нам запрещалось давать им наличные или сигареты, но мы давали. Однажды один такой посетитель предложил нам купить продуктовый талон на сумму тринадцать долларов пятьдесят центов за пять или шесть долларов наличными. Мы купили. И так поступали другие владельцы магазинов. Эти пособия, конечно же, многое делали для людей, но прежде всего они отнимали у них гордость.

Однако наверху, в клубе, все было иначе. Клуб боролся за то, чтобы людям вместо продуктовых талонов выдавали наличные деньги, объясняя это тем, что во многих магазинах цены для тех, кто предъявлял талоны, были выше, чем для тех, кто расплачивался наличными. Я слышал, как владельцы магазинов оправдывали это тем, что при торговле на талоны им приходится ждать своих денег три месяца. В любом случае, в клубе ругали владельцев магазинов. В клубе происходили и другие события. Так, однажды прошел слух, что правительство разрабатывает обширную программу помощи безработным. Подобные слухи появлялись буквально каждый день, но тем не менее люди были вынуждены потуже затягивать ремни.

Я встречался с Терри вечером по средам. В воскресенья я не хотел с ней встречаться, потому что пришлось бы тратить больше денег, а толку все равно не было бы никакого. Это не значило, что она мне не нравилась, с ней все было в порядке, но после того, как мы расставались, я приходил домой возбужденный, метался в кровати, не спал всю ночь. Я не мог заставить себя пойти к проституткам, чтобы снять это напряжение, потому что знал, что они из себя представляют. Итак, я метался в кровати и проклинал эту суку и говорил себе, что больше никогда не пойду с ней, и в то же время думал, что когда-нибудь все равно трахну ее. Я говорил себе, что оторву ей уши, если она попытается остановить меня, но, конечно, не делал этого. Единственное, что я сделал, так это перестал встречаться с ней по выходным. Мы шли в кино, потом я провожал ее домой, несколько минут мы стояли в подъезде, я торопливо срывал несколько поцелуев и уходил. После рабочего дня я уставал, и поэтому мне удавалось уснуть.

Был четверг, и я занимался тем, что разносил заказы на дом. В этот день я никак не мог успокоиться, потому что накануне вечером засунул руку Терри под платье и коснулся ее теплой и мягкой груди. Она позволила мне подержать там руку, но когда я другой рукой попытался погладить ее по коленке, она оттолкнула меня. Я пытался представить себе, что она почувствовала, и эта мысль преследовала меня.

Я нажал дверной звонок. Дверь мне открыла молодая женщина с растрепанными белокурыми волосами и узким лицом, одетая в старое платье. Она стала нашей покупательницей недавно; талоны на питание она уже использовала и, сделав заказ, попросила доставить его к ней домой, так как к этому времени она надеялась получить деньги.

— Бакалейные товары, — сказал я, проходя в прихожую. — За все один доллар двадцать пять центов. — Я помнил, что Гарри говорил мне не оставлять заказ, если не получу денег.

— Отнесите это, пожалуйста, на кухню, — произнесла женщина низким тихим голосом.

Я прошел на кухню, положил пакет и повернулся к ней.

Женщина смотрела на пакет голодными глазами.

— Мой муж придет домой через несколько минут, — сказала она. — Он принесет деньги. Не могли бы вы оставить продукты, а деньги я занесу позже?

— Извините, миссис, — сказал я, — я бы рад, но не могу. На пакете пометка «уплата при доставке», и хозяин уволит меня, если я нарушу его указания. — Я взял пакет.

— Подождите, — занервничала женщина, — вы можете подождать несколько минут? Он должен вот-вот прийти. — В комнату вошла девочка лет шести. Это была ее дочь. Она взяла ребенка на руки. — Вы можете присесть.