Кэролайн Грэм - Пока смерть не разлучит нас

— Она спит, сэр. — Неожиданно для себя самого Трой бросился на защиту женщины, которая была так трогательно беспомощна сейчас.

Он не отдавал себе отчета в том, что его тон непозволительно дерзок. Просто смотрел на нее с нежностью, полный стремления уберечь. Какой маленькой она была! Ее руки покоились на покрывале, а сильно поцарапанные пальцы сжались в кулачки, как у ребенка. На висок была наложена повязка, на левой щеке синел громадный кровоподтек. Бело-золотые волосы, грубо состриженные и растрепанные, были грязными.

Гнев на ублюдка, который над ней издевался, захлестнул сержанта Троя приливной волной. Сила и накал чувства пугали, ибо ему нельзя было терять контроль над собой. Как будто кто-то напал на его Талису Лин. Он немного отступил назад и сделал несколько глубоких вдохов, отводя взгляд от женщины на больничной койке, которая как раз открывала глаза.

— Миссис Холлингсворт? — повторил Барнаби. И потом, когда она не ответила, позвал: — Симона?

— Что? — Голос был таким слабым, что Барнаби пришлось склониться, чтобы ее услышать.

— Я полицейский. Из Каустонского уголовного розыска. — Он сделал паузу и, не дождавшись отклика, продолжил: — Я понимаю, вы прошли через ужасные испытания. Но чем скорее вы сможете сделать над собой усилие и поговорить об этом, тем скорее мы доберемся до людей за них ответственных. — Снова пауза, и снова молчание. — Вы понимаете, о чем я говорю, миссис Холлингсворт?

— Да, но… Я ничего не могу вспомнить.

— Совсем ничего? Любая мелочь способна помочь. Вы помните какие-нибудь имена?

— Нет.

— Сара, например?

— Сара… — Хотя Симона повторила это имя устало, как ничего ей не говорящее, бледная кожа слегка порозовела и губы задрожали.

— А имя друга Сары? — Почувствовав сопротивление, Барнаби стал настойчивей: — Она называет его Тимом. Она обращалась к нему как-то иначе, когда вы были вместе? Возможно, использовала его настоящее имя?

— Я… я не знаю…

— Вы собирались бросить мужа и сбежать с этим человеком. — Теперь он навис над ней. — Вы наверняка что-то помните о нем.

Это было ужасно. Будто издевались над ребенком. Трой шагнул вперед, встал прямо за плечом босса, откуда мог видеть Симону, а она — его, и проговорил:

— Не надо волноваться, миссис Холлингсворт. Со временем память вернется к вам.

Он улыбнулся, удостоившись в ответ ее слабой улыбки и кислого взгляда начальника, которого перебил.

Потом кто-то пришел с запиской от старшей медсестры. Она объяснила ситуацию лечащему врачу миссис Холлингсворт. Жена доктора приедет в больницу во второй половине дня, чтобы забрать Симону. Они будут рады присмотреть за ней следующие несколько дней или дольше, если это окажется необходимым.

Барнаби поднялся на ноги, когда доставили сообщение. Трой быстро отодвинул стул, надеясь, что тем самым помешает боссу сесть снова. Однако главный инспектор уже и сам решил, что в нынешних обстоятельствах дальнейшие расспросы, похоже, бессмысленны. Теперь, когда определилось место, куда Симону поместят после больницы, он был рад отложить допрос.

Снова выйдя в оживленный коридор, Барнаби исчез в туалете для посетителей. Трой воспользовался случаем и бросился к кровати Симоны. Он переминался с ноги на ногу, чувствуя себя неловко, не зная, что сказать, но в твердой решимости развеять тревогу, вызванную настырными расспросами шефа.

В конце концов они заговорили одновременно. Симона пролепетала:

— Спасибо за…

А сержант Трой:

— Вы не должны волноваться. Он больше лает, чем кусается. Все не так страшно, как выглядит.

Ее глаза были прекрасны. Огромные, серо-зеленые, ужасно грустные. Но сейчас, без макияжа, он бы никогда не узнал новобрачную с гламурного свадебного фото. Узкое личико выглядело почти некрасивым. Однако его чувства волшебным образом остались неизменными.

— Мы понимаем, через что вам пришлось пройти, миссис Холлингсворт. Очевидно, нам придется поговорить снова, но не стоит беспокоиться. Пока вы не будете в состоянии справиться с этим, мы не станем вас мучить.

По бледным щекам Симоны потекли слезы.

С величайшим трудом Трой удержался, чтобы не взять ее маленькую ручку в свои. Он добавил:

— Мы не охотимся на тех, кто пострадал.

Трой догнал Барнаби у главного входа.

— Ты никогда не сдаешься, не так ли, Гевин?

— Что вы имеете в виду?

— Эта женщина не в том состоянии, чтобы сбылись твои тайные помыслы.

— На самом деле, сэр, никаких «тайных помыслов», как вы это называете, у меня не было. — Они направились к автостоянке. — И я сам вижу, в каком она состоянии, большое спасибо. Можно подумать, — продолжал сержант Трой, сердитым рывком открывая дверь «ровера» и забираясь в него, — что я из тех людей, которые думают только об одном.

В тот же день по просьбе старшего инспектора Барнаби в участок пришла женщина, сообщившая, что видела Симону Холлингсворт, в парике, очках и розовом жакете, в автобусе до Эйлсбери.

Свидетельница была разумной, совсем не из тех, кто хочет себя показать, и просто радовалась, что ее вклад в дело оказался полезным. Снабдив ее чашкой чая и печеньем, женщину оставили с художником. Она постаралась описать ему, насколько могла вспомнить, вид парика и дизайн солнцезащитных очков.

Через пару часов подробный набросок Симоны в парике и очках был передан полицейской пресс-службой газетам и телепрограмме «Свидетели преступления». Сознательным гражданам предлагалось связаться с полицией, если они видели эту женщину в последние две недели.

Барнаби позвонил Эвис Дженнингс и попросил поддерживать постоянную связь с полицейским участком, пока Симона будет жить в доме доктора. Он сам приедет поговорить с миссис Холлингсворт на следующий день или чуть позже. Его следует немедленно проинформировать, если покажется, что память к ней вернулась, или она соберется уйти, хотя бы и к себе домой, в «Соловушки».

Старший инспектор прочел показания людей, которые присутствовали при инциденте с фургоном. Одна женщина сказала, что Симона «как бы выкатилась» из машины. Другая видела, что ее вытолкнул мужчина, сидевший за рулем. Третий свидетель решил, что ее выбросили сильным ударом. Все согласились с тем, что никакой борьбы не было. У человека, который сидел с ней до приезда скорой помощи, сложилось впечатление, что она была без сознания еще до того, как упала на тротуар.

Все были настолько сосредоточены на Симоне, что почти не вспоминали о водителе. Но сообразительный юноша с острым зрением, приметивший, что фургон был грязно-желтым и очень ржавым, записал номера машины. При проверке оказалось, что она числится в угоне.

Пока что продолжавшийся уже второй день поиск возможных свидетелей в окрестностях Флавелл-стрит дал только один действительно интересный результат. И он, по крайней мере отчасти, подтверждал историю Сары Лоусон.