Кэролайн Грэм - Пока смерть не разлучит нас

Он чувствовал, как напряжение отпускает его, как возвращают себе гибкость суставы, как расслабляются сведенные до боли плечевые мышцы. Мало-помалу он вытеснял из своих мыслей Фосетт-Грин, Холлингсвортов, «Пенстемон» и прочее. С годами это получалось у него все лучше. Как-то надо же выживать…

Джойс тем временем приготовила салатную заправку с пряными травами из своего сада, лимонным соком и оливковым маслом. Соус для салата, тосты и чай — вот и все, что она готовила. И то в отсутствие посторонних, когда потрафлять надо только собственному вкусу, и ничьему больше.

Жена Барнаби была никудышной кулинаркой. И дело не в том, что ей не хватало воображения или смелости. Скорее наоборот. С ножом и венчиком для взбивания яиц она обращалась, можно сказать, отважно. Просто у нее не было к этому ни малейших способностей.

В принципе это не имеет большого значения. Многие обделенные кулинарным талантом люди умудряются не только готовить вполне съедобные блюда, но даже зарабатывать этим на жизнь. Однако кулинарная неполноценность Джойс заходила еще дальше, как будто ее вкусовые рецепторы уже в самом начале своей карьеры страдали тяжелой инвалидностью.

Подобно тому как некоторые люди напрочь лишены музыкального слуха, у Джойс как будто изначально отсутствовал кулинарный вкус. Однажды кто-то (не подумайте, только не муж!) даже окрестил ее Флоренс Фостер Дженкинс [47] Эта американка, считавшая себя непревзойденной вокалисткой, стала притчей во языцех благодаря полному отсутствию музыкального слуха, чувства ритма и певческого таланта. В 2016 г. на экраны вышел посвященный ей фильм, где главную роль исполнила Мерил Стрип. — Ред. от кулинарии.

Том достал из холодильника пару охлажденных бокалов, наполнил их новозеландским «шардоне» с виноградников Монтана-Макдональд и направился в оранжерею. Там, в окружении папоротников, трав, лимонных и апельсиновых деревцев и светящихся бутонов размером с тарелку, устроилась Джойс, подобно шекспировской Титании на цветочном ложе.

— Замечательно! — воскликнула она, выпуская из рук газету.

— Тогда приподнимись, пожалуйста.

Барнаби вручил ей бокал, опустился рядом на бамбуковую кушетку и пригубил вино. Оно оказалось и вправду замечательным, мягким как шелк, с ароматом дыни и груши.

— Неплохо вроде бы, — произнесла Джойс.

Барнаби поставил бокал, взял в руки смуглую стройную ногу жены и стал ее нежно поглаживать. Она заглянула ему в глаза и со вздохом сказала:

— Ноги… Пожалуй, последнее, что еще не пропало.

— Перестань говорить глупости. Ничего еще не пропало, как ты выражаешься.

Он был прав лишь отчасти. Ее щиколотки оставались по-прежнему тонкими, и кожа на загорелых икрах и округлых плечах не сделалась дряблой, и шапку кудряшек почти не тронула седина. Однако линия подбородка грозила в недалеком будущем провиснуть. Носогубные складки, еще пару лет назад едва заметные, теперь обозначились резко, отяжелели веки… Через две недели ей стукнет пятьдесят. Бог мой, куда уходит время?

— А ты будешь любить меня, когда я стану старая и седая?

— Боже правый, конечно нет. Я уже сейчас планирую, как заживу новой жизнью вместе с Одри.

— Так, значит, это ради нее ты прикупил боксерские трусы в горошек?

— Мы подумываем об Австралии, о Новом Южном Уэльсе.

— Говорят, там красотища.

— Сплошные пастбища. Прекрасное место для воспитания детей.

— О Том, милый Том! — Она схватила его руку, прижала ее к щеке, к губам. — Скажи, я все еще выгляжу на сорок?

— Ты никогда не выглядела на сорок, дорогая.

Барнаби вполне понимал тревожные настроения жены. Было время, когда дни рождения подчинялись нормальному распорядку вещей, наступая через более-менее регулярные (по твоему ощущению) годичные интервалы. Теперь же они словно бы настигали тебя чуть не каждый вторник. Назойливые, самоуверенные, фамильярно похлопывающие тебя по плечу. Лучше не оглядываться.

— Пойдем. Я умираю с голоду. Давай поедим.

Барнаби вдруг засомневался, так ли уж хороша была идея купить Джойс новые духи. Он понимал, что, выбирая вот уже тридцать лет подарки человеку, которого знал лучше всех на свете, не всегда попадает в точку. Всему виной вечная нехватка времени и, сколь ни досадно в этом признаваться, ущербное эстетическое чутье.

Калли, та совсем другая. Вот уж кому художническое видение отпущено сполна. Даже ребенком, которому неоткуда взять денег, она обладала этим завидным даром. Обходя лавки, торгующие разным старьем, блошиные рынки, а позднее — аукционы и магазины ношеного платья, она всегда выискивала нечто такое, без чего осчастливленный получатель дара просто не мог обойтись.

Однажды на Рождество восьмилетняя Калли вместе с отцом наткнулись на коробку «старой рухляди», как назвал это ее родитель. В ней Калли откопала темно-синюю сумочку мягкой кожи в форме лотоса. У сумки была сломана молния и ремень едва держался. Не сумевший удержать ребенка от опрометчивой траты карманных денег (двадцати пяти пенсов, если быть точным), отец стал свидетелем того, как вся сумма, казалось, была выброшена на ветер. Калли приобрела трех ярких птичек из перьев и рулон пунцовой бумаги, который позднее превратила в бумажные розы. В них она усадила пернатое трио и все это красиво разместила в сумке-лотосе.

Нужно было слышать восторженные возгласы Джойс, когда она увидела подарок. Птички до сих пор гнездились на ветвях комнатного растения в гостевой спальне. Лотос, правда, успел развалиться — в нем Джойс долгие годы хранила прищепки для белья. А вот подарок Тома — дорогой свитер со снежинками — так и остался лежать в шкафу.

По дороге в гостиную Джойс спросила, будет ли Том дома во вторник вечером.

— Калли собиралась заехать за фильмом, который мы для нее записали.

— Я считал, что она раздумала его смотреть.

— Она еще не решила окончательно.

Дочери вскоре предстояли репетиции возобновляемой постановки мюзикла «Голубой ангел» Пэм Джемс. Положенный в его основу фильм тридцатых годов недавно показывали по телевизору [48] Драматург Пэм (Памела) Джемс (1925–2011) снискала популярность у английской публики как собственными пьесами, так и многочисленными адаптациями для мюзиклов. Самая известная ее работа — мюзикл «Пиаф» (1978). Фильм «Голубой ангел» (1930), снятый по роману Генриха Манна «Учитель Гнус», сделал звездой и секс-символом легендарную Марлен Дитрих. — Ред. . А поскольку видик супругов Брэдли был на последнем издыхании, Джойс оказала им любезность.

— Так будешь ты дома или нет?

— Я бы на это не рассчитывал.

— Но ты постараешься?

И они сели за стол, продолжая говорить о своем единственном ребенке. О карьере, вполне успешной. О браке, пока еще не расторгнутом, но, по опасениям отца, висящем на волоске.