Кэролайн Грэм - Пока смерть не разлучит нас

И тем не менее пока что Барнаби не сомневался, что мыслит правильно. Возможно, потому, что одержимость Холлингсворта Симоной была поистине всепоглощающей, делающей весьма сомнительным интерес ко всем прочим женщинам. Но каким брак соседей виделся Бренде? Имела ли она, предоставленная самой себе в этой унылой келье, хоть какое-то представление об их семейной жизни?

Всегда открытый любой, самой невероятной идее, Барнаби на один краткий миг взвесил возможность того, что это дочь Брокли похитила Симону. Она могла ревновать Алана к жене, даже могла желать той зла. Нельзя даже исключать, что она намеренно заставляла терзаться Алана, доводя его до потери рассудка. Отвергнутая любовь порой толкает человека на жестокие, даже безумные шаги. Но откуда бы у нее взялось время для этого? Если в Колпортской компании не подтвердят иного, каждая минута ее безупречного, жестко упорядоченного бытия была так или иначе зафиксирована. Что подразумевает существование сообщника.

Быстро загнав самого себя в угол фантастическими предположениями, Барнаби выкинул из головы весь этот бред и снова занялся дневником.

Ядовито-зеленый убористый текст резал глаза. Он полистал дневник наугад, и вдруг перед ним оказалась почти пустая кремовая страница. Ее рассекали пополам две строчки, четко написанные простым карандашом. Он стал читать, и каждое слово пронзило его как стрела:

Люди говорят: чего не имеешь, о том не плачешь. Неправда! Все ночи напролет ты мечтаешь о том, чего лишен. И все дни ты корчишься от боли.

К восьми утра следующего понедельника дежурка гудела, как пчелиный улей. Новая информация по делу Холлингсвортов продолжала поступать. В том числе сообщения бдительных граждан, кое-что видевших. Сотрудники, посаженные на телефоны (гражданские служащие и полицейские чины), всех внимательно выслушивали и всё записывали.

На лондонской Брик-лейн Симону видели в алом с золотой каймой сари, с колокольчиками на щиколотках. В Телфорде она была одета монахиней, в Девайзесе — постовым сержантом. Когда же ее заметили на борту баржи близ Стратфорда-на-Эйвоне, на ней не было ничего, кроме цыганских серег.

Более правдоподобным и логичным выглядело сообщение о том, что в день исчезновения на станции подземки Аксбридж миссис Холлингсворт, обвешанная пакетами из магазина «Маркс энд Спенсер», постоянно сверялась с ручными часами, будто ждала кого-то.

Пассажирка следующего в Эйлсбери пригородного автобуса оказалась рядом с женщиной в немыслимом, ярко-розовом жакете поверх платья с цветочным, как у Симоны, узором. Правда, волосы у женщины были каштановые, а глаза скрыты под темными очками, но она удивительно походила на жертву похищения. Поскольку информантка вышла из автобуса в Флэкуэлл-Хите, она не могла сказать, куда ехала соседка по автобусу.

Согласно третьему, самому многообещающему сообщению, Симона села в обшарпанный белый фургон, припаркованный всего в нескольких ярдах от универмага «Боббис», где ее действительно видели в последний раз. Номера машины свидетель не запомнил, отметил только, что на ней не было никаких надписей. Значит, фургон не имел отношения к торгово-транспортной сети.

Барнаби неплохо отдохнул в воскресенье, которое провел за милыми сердцу садовыми хлопотами и полеживанием в шезлонге. А потому он быстро разобрался с неотложными бумагами и распорядился разместить обращение к публике: просьба откликнуться всех, кто что-либо знает о водителе белого фургона.

Также старший инспектор велел опросить персонал всех каустонских магазинов и лавок, включая благотворительные, на предмет продажи парика цвета опавшей листвы и розового жакета. Ведь на миссис Холлингсворт, когда она садилась на автобус в Фосетт-Грине, не было ни того, ни другого.

Наконец, он распорядился расклеить на станции подземки в Аксбридже, в вестибюле и на платформах, плакаты с фотографией Симоны и указанием даты и времени, когда ее там предположительно видели. Никогда не знаешь, где тебе повезет.

Разделавшись со всем этим, Барнаби забился в самый тихий угол, который только смог отыскать в дежурке. Через двадцать минут должно было начаться совещание, назначенное им на восемь тридцать. С собой старший инспектор взял крепкий кофе и дневник Бренды Брокли, который продолжал листать с раннего утра.

Внимательное чтение не открыло ему тайного смысла золотых и серебряных звездочек, равно как и алых сердечек. И Барнаби сомневался, что когда-нибудь уразумеет их значение. Но если они оставались загадкой, то «похождения» Бренды оказались удручающе банальными. Ни тебе банка, сорванного в казино Монте-Карло, ни катания на лыжах в швейцарском Гштаде. Никаких прогулок на яхте по винно-пурпурным волнам под бронзовыми предзакатными небесами Эгейского моря. Или хотя бы поездок на скачки в Аскот или морскую регату в Коуз.

Бедняжка, ее желания были так скромны… Всего-то обед в пабе на берегу реки в Марлоу, где «белые лебеди так грациозно склонялись к воде, всматриваясь в свое отражение, и прямо из моих рук брали птифуры». Концерт в Хай-Уикоме и неспешный путь домой при луне, когда Алан будет молить и желать, чтобы путешествие «продлилось вечно». И снова всего лишь китайский ресторан, на этот раз «Инь и ян»…

Дежурная комната постепенно заполнялась сотрудниками. Они собирались у доски, к которой были прикреплены фотографии: студийный портрет Бренды, мертвый Алан на коврике у камина, свадебный снимок и поляроидные фото Симоны. Другие знакомились с поступающей информацией.

Барнаби закрыл дневник и занял место во главе стола.

— Начинаем, господа.

Шум голосов сделался чуть-чуть тише, но не прекратился, и тогда Барнаби прихлопнул ладонью по столу и в наступившей тишине обронил ледяное «спасибо».

— Теперь о том немногом, что мы пока имеем. В последний раз Бренду Брокли видели ее отец и мать. Это было в семь тридцать в прошлый понедельник. Она покинула дом в той же одежде, в которой была обнаружена мертвой. О том, куда направляется, родителям не сообщила. Села в машину и умчалась «как сумасшедшая», по выражению ее отца. Она не взяла с собой даже сумочки и, отъезжая, поцарапала столбик ворот.

В девять вечера позвонила домой, сказала, что встретила знакомого, что они собираются перекусить, так что пусть родители не ждут ее возвращения и ложатся спать. Ее отец, который подходил к телефону, сказал, что, судя по шуму на заднем плане, она звонила с вокзала. Теперь мы знаем почти наверняка, что звонок был из Хитроу. Вся эта информация зафиксирована, и распечатки с минуты на минуту будут здесь, чтобы все могли ознакомиться с ней лично.

Тело найдено на самом верхнем уровне временной парковки, которая обслуживает первый терминал. Там же, где стояла ее машина. Повреждения на теле свидетельствуют, что она была сбита автомобилем, двигавшимся на большой скорости. Вскрытие произведено сегодня утром, так что, самое позднее, к завтрашнему утру мы будем располагать более полной информацией. Фотография Бренды, так же как снимки Холлингсворта и его жены, будут показаны служащим аэропорта. Возможно, она перекусывала, как утверждала по телефону, в одном из открытых кафе. В этом случае ее могли увидеть и запомнить многие. У нее была несколько необычная внешность…