Мария Амор - Вкус Парижа

– Елена, умоляю, не сейчас.

Мы молчали. Когда тишина стала невыносимой, я её нарушил:

– Ты опять куришь?

– Пытаюсь. Вкус ужасный, но, говорят, помогает от нервов. Я схожу с ума от всего происходящего. И вдобавок толстею. А ты…

– Я-то чем виноват? Я пытаюсь спасти тебя.

– Но ты изменился. Мне кажется, ты винишь меня.

– Нисколько, – сказал я мрачно.

– Ты жалеешь, что женился на мне?

Мне бы выдавить из себя что-нибудь ласковое, но слишком саднила собственная боль. Я прикрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул, мысленно приказывая себе успокоиться. Сейчас надо действовать, исходя исключительно из логики.

Коротко и сухо отрезал в ответ:

– Нет, не жалею.

Она разочарованно повторила:

– Нет? И всё? А почему не жалеешь?

– Потому что я не мог не жениться на тебе. И потому что жалеть бессмысленно.

Она откинулась, как будто я ударил её. Ничего не сказала, только сидела недвижно с растущим на конце сигареты пеплом. Меня пронзил невыносимый раскалённый кол жалости.

Уже мягче я сказал:

– Не жалею, конечно, – потрепал её по безжизненной руке, – но я должен спасать тебя любой ценой. Я делаю это ради тебя, ради нас!

– «Ради нас», Саша… Так мало осталось «нас», – голос у неё был глухой, глаза подозрительно повлажнели.

Она сидела и чего-то ждала, наверное, чтобы я начал её разубеждать и утешать. Но последние дни настолько измучили меня, что на выяснение отношений уже не осталось ни желания, ни мочи.

– Извини, я безумно устал. Я, пожалуй, посплю сегодня на кушетке.

Она поднялась, затушила сигарету и пошла к двери.

Я окликнул её:

– Слушай, в тот вечер в «Ля Тур д’Аржане», в туалетной комнате, что ты там делала? Воспользовалась туалетом, вымыла руки, что-нибудь ещё? Курила? Поправила юбку, чулки, причесалась? Кто-нибудь вошёл, ты с кем-нибудь говорила?

Она обернулась, нахмурилась:

– И в этом я виновата? Если ты намекаешь, что я вышла специально, чтобы дать возможность Люпону пристать ко мне, то ты ошибаешься. Причина была самая очевидная: я всё время хлестала «Перье», чтобы пить поменьше алкоголя.

– Я ни на что не намекаю. Мне важно знать все детали. Мне надо точно знать, что ты там делала. Каждую мелочь.

– Ничего не делала. Воспользовалась туалетом, вымыла руки, подмазала губы, надушилась и вышла. А почему это важно?

– Сам не знаю. Наверное, я уже просто бестолково бегаю кругами, как потерявший след пёс.

Она ушла.

Я выждал, чтобы под дверью спальни погас свет, затем плотно закрыл за собой дверь кабинета. Елена и так на грани нервного срыва, ни к чему осведомлять её о моих планах. Снял телефонную трубку и шёпотом попросил телефонистку соединить с номером RAM736.

Весь вечер обдумывал, как уговорить Марго снова встретиться со мной, но теперь только растерянно промямлил:

– Мадемуазель Креспен?

– Вы журналист? – спросила женщина с раздражением.

– Нет, это доктор Воронин.

– Минуту.

Задуманный мной план не был безупречным, однако лучшего в голову не приходило.

Вскоре послышались шаги Марго.

– В чём дело, доктор?

– Мадемуазель Креспен, нам нужно встретиться.

– А что вы шепчете? Боитесь, жена услышит? – Я до боли стиснул трубку. – «Нам»? Мне вовсе не нужно с вами встречаться. Мне ни к чему женатый лекарь из нищенской больнички.

Мне стало жалко её. Счастливая женщина не могла быть такой злобной фурией. Впрочем, счастливая женщина и любовников не убивает. Но мне надо было спасать Елену, и для этого я был готов отложить в сторону жалость и убедить Марго встретиться.

– Дело в том, что обнаружился свидетель, который видел женщину, стрелявшую в Люпона.

Некоторое время на линии была тишина. Потом Креспен кашлянула:

– Хм. А почему вы сообщаете это мне?

– Потому что он видел вас.

Когда она снова заговорила, её хрипловатый голос был напряжён как канат под грузом. Я надеялся, что это был груз вины.

– Вы пытаетесь напугать меня?

– Марго…

– Мадемуазель Креспен для вас.

– Я не хочу пугать вас, я хочу дать вам знать, что мне известна истина.

– Если бы вы говорили правду, я бы уже услышала это от полиции.

Я признался:

– Вы не услышали, потому что свидетель ошибся. Он принял вас за мою жену.

Скрывать это было глупо, поскольку невозможно. Марго могла проверить мои слова, позвонив в Сюрте.

Она выдохнула:

– Ах вот как?

– Но у меня ость все основания предполагать, что это были вы. Ради самой себя выслушайте меня. Я предлагаю нам прийти к соглашению, которое снимет подозрение с моей жены и спасёт вас.

Защёлкало колёсико зажигалки, Марго глубоко затянулась:

– Вы снова блефуете, как в тот раз, когда заявили, что Люпон сказал вам имя убийцы. Если бы вы могли доказать свои выдумки, вы бы позвонили не мне, а в полицию.

– Да, если бы я был стопроцентно уверен, что смогу доказать вашу вину, я бы пошел в полицию. Но поскольку я уверен только на девяносто пять процентов, я готов предложить вам договориться. И если вы откажетесь, у вас всё еще остается крохотный шанс спихнуть это на мою жену. Но, поверьте, этот шанс ничтожный, а наш договор сохранит вам жизнь наверняка. На ваше счастье я не кровожаден и мне неприятна мысль, что вас гильотинируют. Так почему бы вам хотя бы не выслушать моё предложение?

– Вы пытаетесь заставить меня признать, что у меня есть причина приступить к переговорам, а её нет.

– Хорошо, не к переговорам, а к совместным поискам истинного виновника смерти Ива-Рене Люпона.

– Это дело полиции, не моё. Не звоните сюда больше, доктор.

Похоже, страстное желание найти убийцу бывшего любовника успело испариться.

Я пошёл ва-банк:

– Агнешка, подождите!

Как я и ожидал, она не бросила трубку.

– Я докажу вам, что знаю намного, намного больше, чем следствие. Например, я знаю о пистолете, который вы получили в Варшаве. Человек, который подарил его вам, готов подтвердить это на суде под присягой.

На линии воцарилось молчание, потом Марго сказала:

– Он лжёт. Мне никто никогда не дарил никакого пистолета.

– Возможно, определение «подарок» не совсем точное, но вы знаете, о чём я говорю: пистолет как раз калибра 7,65.

– Таких тысячи.

– Этот человек способен узнать свой среди тысяч.

– И вы, конечно, уверены, что речь идёт о браунинге, из которого ваша жена застрелила Люпона. Да этот ваш «даритель» любой пистолет охотно опознает как именно тот, который он якобы подарил мне.

– Он сможет это доказать. И баллистическая экспертиза докажет, что стреляли именно из принадлежащего вам браунинга.

Голос стал выше, привычная ленца из него исчезла. Уже злобно и нервно она спросила:

– Может, он вовсе не ваш друг, а друг вашей жены? Мужчина может оболгать одну женщину, чтобы спасти другую. Подумайте над этим. Почему он сразу не рассказал это полиции? У меня бы сделали обыск, и если бы нашли такое оружие, мне было бы трудно отвертеться. Но вы почему-то вспомнили об этом только сейчас.