Оксана Одрина - Лишний

Поток горячего воздуха без спроса проткнул его насквозь чуть правее сердца. Он дёрнулся было назад и всхлипнул. Но там крепко держали, а увернуться или отклониться не смог от слабости. Нелепо завозившись в чужих сильных руках, он до безумия желал одного – немедленно вернуться в одиночество и в собственное обычное «без боли». Вышло неуклюже.

Мгновенная острая боль, и жгучий поток прошиб его навылет. Выжег слабые звуки в горле и хрипы в груди, ворвался в восполненную голову, обдал паром остатки мыслей и чувств и спалил все страхи одновременно. В секунду дерзкое горение переродилось из адского пламени нескончаемого безумия в приятное долгожданное спокойствие и тепло. Парень тут же задышал свободнее, а перед глазами прояснилось. Тепло тянуло Лёшу к живым и возвращало ему его самого.

Ещё пара минут, и он уже совсем один стоял у холодной ободранной стены. Пальцы рук его были содрались в скупую кровь и неуправляемо подрагивали. Кружилась голова, и не мешало бы прилечь, но только не среди этой гадкой пыли. Здесь он уже сегодня належался. Сколько прошло времени, и есть ли вообще время? И где находится это «здесь», есть ли оно на самом деле, или это только в его больном мозге? Что дальше и куда ему теперь? И надо ли хоть куда-то?

Перед ним стояла Аня. Её ладонь легко жалась к его груди. Она сосредоточенно смотрела ему в глаза и молчала. Может, ждала от него чего-то? Вот только чего?..

– Почему пришла? – хрипло выдохнул Лёшка, когда Аня всё же убрала руку, а вместе с ней и доброе тепло. – Ты сказала, что никто не поможет, и ты не поможешь.

– Ну, сказала и сказала, – отозвалась Аня, осторожно поправляя на запястье ремешки небольшого фонарика. – Обиделась. Разозлилась. Вспылила. Сейчас отпустило. Немного отпустило.

– Девчонки, они народ противоречивый, – пропел лощёный красавчик в стильном чёрном пиджаке.

Он улыбался, а может так смеялся, Лёшка не понимал. Ему самому так не до веселья было.

– Им веры нет. Сказала «нет», а оказалось «да», – не унимался душка-парнишка. – А когда «да», то это значит…

– Илья, замолчи уже, – недовольно фыркнула девушка в коротком чёрном платье, ловко поправив высокий хвост из тёмных волос на затылке. – Ты утомил меня, Илья.

– Прости, малыш, покорно умолкаю, – довольно ощеряясь, сумничал Илья. – Так сказать, закрываю форточку.

Но улыбка на его лице мгновенно померкла, сменившись испугом. Чуть глубже во тьме странного «здесь» послышался приглушённый треск, который мгновенно перешёл в оглушительный скрежет. Лёшка подался назад и сдавил ладонями уши, до боли сжал зубы, надеясь, так спастись от безумных воплей самой темноты, но всё было зря – темнота оказалась сильнее, и рёв её с каждой секундой только крепчал.

– Илья! – зло зашипела Аня, щурясь и потирая виски. Жуткий хрип не прекращался, а только усиливался, становился глубоким и надрывистым. – Ты что творишь, Илья! Забыл, где мы?! Ты Настю в активный страх отправил! Зачем? Кто её вытащит, кто поможет?! Саши нет с нами! А ты…

– Я не хотел, Анька! – ошарашено прошептал Илья. – Я отвлёкся. Исправим, Анька. Я сам…

– Илья! – пронзительно взвизгнула Настя. – Ты что сделал, Илья?!

– Наська, прости, я забыл совсем, – виновато протянул он. И тут же громко крикнул: – Уходить надо, Дефекты!

Илья схватил потерянного Лёшку за плечи, встряхнул его, приводя в чувства, развернул лицом к тусклому блику из соседней комнаты и толкнул вперёд.

– Быстро! Слышишь меня?! Уходим!

Уходим и быстро в сознании мальчишки, оглушённого воем незнакомого пространства, не складывалось в единое целое. Как в темноте возможно «быстро», тем более, когда нужно срочно и без малейшего промедления делать «уходим» Ильи? И главное, куда «уходим», когда вокруг надрывается хрипом, всецело пропитанный едкой пылью, сам непроглядный, погрязший в унынии и безнадёжности, мрак?!

– Нам нужно окно! – выкрикнула Аня и взбудоражено завертела головой, непонятно от чего при этом, прикрыв встрёпанного Лёшку собой. – Ищите окно! Настя, не оборачивайся!

Настя и не оборачивалась. Она перебегала воспалённым взглядом с Ильи на Аню и обратно. Ещё и ещё. Досталось и Лёшке, всего один раз. И в горящих безумием глазах Насти, он узнал знакомый до боли, крика и истерики безвыходный и дикий ужас.

В этот самый миг Настя глухо провыла сквозь плотно сжатые зубы и тут же бросилась к выходу. Она точно знала, что делала и зачем. И Илья знал, и Аня. Только один Лёшка не понимал, что происходит и, главное, где. Когда же он крутанулся на месте, чтобы хоть бегло осмотреться, то так и замер, не в силах пошевелиться: он был в просторной полутёмной комнате с высоким потолком в плешинах плесени и с худой штукатуркой. Сырой, тяжёлый воздух, может, подвал. Позади него таился дверной проём. Вот только двери на месте не было. Как не было и тех самых искомых ребятами окон в неприкрытой отделкой кирпичной кладке. Освещение отсутствовало. Мрак душной комнаты разбавлял тусклый свет из соседнего помещения.

Тьма Лёшку не беспокоила, вовсе нет. Надрывный скрежет в правом углу – вот, что сбивало с толку. Казалось, что толстые железные прутья гнутся и скручиваются в тугие узлы, но не выдерживают и ломаются, вдавливаясь друг в друга.

Терпеть хрипы металла, сильно зажмуриваясь и закрываясь руками, не получалось. Больше пары секунд Лёшка не выдерживал душного одиночества, и рывками вытаскивал себя из ладоней в гвалт темноты. Он снова и снова объяснял себе происходящее, но не объяснялось. Его рывками тянули за плечи назад, но он не двигался и ошарашено смотрел туда, где на глазах широкий поперечный разлом из неоткуда легко разорвал слепую стену. Трещина резво побежала вверх и вниз, ломая стену на части. Рядом протиснулась ещё одна, и ещё. Они расширялись, пока не соединились в квадрат, в котором, секунду спустя, проявилось… Окно?!

Старая деревянная рама в трещинах и сколах подрагивала в мешковатом проёме. Разбитое стекло звенело от порывов ветра с улицы. Потрёпанный подоконник крошился и осыпался на бетонный пол трухлявыми щепками.

Дневной свет, приглушённый хмурым небом, в секунду заполнил комнату. Мгновение, и звуки исчезли, словно выкачали их туда, откуда ещё пару минут назад с лязганьем вылили на Лёшку и его спутников.

И форточка, вот что мгновенно перетянуло внимание оглушенного Лёшки. Форточка с перекошенной створкой, с разводами грязи на крупных осколках, висела на одной единственной проржавевшей насквозь петле. Она истошно скрипела в пугающей тишине комнаты, которая ещё секунду назад была без каких-либо прозоров вообще.

– Лёша, уходим! – пронзительно кричала рядом Аня. – Ты слышишь меня, Лёша!

Лёшка хорошо её слышал, но не отрывал взгляда от кривой рамки, что болталась в пустоте. Что-то было во всей этой конструкции не так, вот только, что именно, он понять не мог. Конечно, само появление окна посреди голой стены – это уже «что-то не так», но эта форточка манила к себе.