Оксана Одрина - Лишний

– Не смотри, Лёша, пожалуйста, – словно издалека донёсся голос ещё минуту назад такой близкой Аньки. – Это страх! Это чужой страх!

Чужой страх. Лёшка вмиг нашёлся. Только чей? Сам он уж точно не боялся ничего из увиденного. Он рывком обернулся: Настя с Ильёй были у двери. Наверное, прошло ни больше минуты, а ему показалось, что ни меньше получаса. И только Аня стояла рядом.

Чужой страх…

– Иди ко мне, – внезапно пропел за спиной уже знакомый приглушённый женский голос. – Иди же ко мне, Алёшенька…

Аспидски дикий ужас, что частенько в последнее время не давал покоя и отнимал рассудок, в секунду пробрал Лёшку так люто, что горло вмиг свело тугой судорогой, и он поперхнулся. Только не это… Не в силах унять дрожь во всем теле, он как смог, сжал Анькину ладонь в своей, словно потерять боялся или, что это он потеряется. И в это самое мгновение у выхода раздался истошный вопль Насти:

– Нет, нет! Не надо, ну, пожалуйста!

Робко обернувшись, Лёшка обомлел: Илья жёстко зажимал напарнице рот рукой и силой тащил её в коридор. Но с Настей было не справиться. Она одержимо выворачивалась, брыкалась и кусалась, нещадно лупила всклоченного красавчика по коленкам, пыряла острыми локтями под дых и продолжала неистово визжать. Взмокший Илья не отступился и крепче скрутил попутчицу. Рёв её мгновенно стих, а ещё спустя минуту шаркающей безмолвной возьми, оба они скрылись из виду во мраке соседней комнаты.

Лёшку судорожно передёрнуло, когда Аня, пятясь, потянула и его за собой к осиротевшему проёму.

– Не смотри, – растерянно прошептала она, суетливо бегая взглядом с парня ему за спину и обратно. – Только не смотри на неё, Лёш.

– На кого? – еле слышно выдохнул он, а в ответ его окатило колючим холодом.

Изо рта вырвалось облачко пара, щеки противно защипало, пальцы рук кольнуло, будто на морозе. И только тепло от ладони Ани не давало Лёшке погрузиться в стужу. И он уже всё понял. Знал, что ждало за спиной. Это снова ОНА…

– Иди ко мне, – монотонно протянул навязчивый мягкий голос. – Иди же, мальчик мой…

– Не хочу, – обречённо уронил Лёшка, так сильно сдавив ладонь девушки, что она вскрикнула. – Аня, я не хочу к ней. Не отдавай меня. Ань, не отдавай…

Хриплый скрип резанул ухо, и Аня тут же вздрогнула. Лёшка рывком обернулся. В таинственное окно по-прежнему лилось мягкое сияние, а вот просвет его дряхлой форточки застлала странная тень. Приглядевшись, парень оторопел – в крохотном проёме стеклянной дверцы одиноко висела изящная женская рука в кожаной перчатке и часть чёрного широкого рукава. Не загораживая свет, не разбивая стекла, не круша дряблые рамы, тёмная фигура неустанной Лёшкиной гонительницы в считанные секунды проявилась внутри комнаты.

Малодушие вмиг поглотило Лёшку, и он задохнулся паникой: на подоконнике напротив него стояла уже знакомая изящная женщина в глухом платье. Лица её видно не было, впрочем, как и всегда, и только плотно облегающая ткань чёрного ажурного платка чётко повторяла силуэт её тонкого носа и пухлых губ. Незваная гостья в траурном наряде плавно повела рукой и мягко склонила голову на бок. Переполошившиеся мысли Лёшки, ещё секунду назад бешено нагонявшие друг друга, тут же замедлились, чувства притупились, страх непонятно куда и когда отступил, а сознание заволокло елейным туманом.

Наверное, нужно было сопротивляться… Или не нужно… Он уже не мог ни собраться, ни сосредоточиться. Да и зачем?.. В голове пусто, внутри прохладно и спокойно. Так легко ему никогда ещё не было, а ведь хотелось именно этого. Он ведь уже отчаялся избавиться от суеты, стресса, нервоза и найти желанное равновесие с самим собой. Вот же оно, только руку протяни и коснись…

Безликая особа, словно читая его мысли, грациозно поманила пальцем, тихо так, безмолвно, расслаблено. И Лёшка, сам не понимая почему, шагнул вперед. Ему хотелось этого, он стремился к ней. Шаг, другой. Шикарная леди совсем близко. Она притягивала его, он хотел к ней. Ближе, ещё ближе. Он хрипло дышал, сердце больно рвалось наружу, лихорадило, но его это не останавливало. И только когда он спонтанно облизнул пересохшие губы, ему вдруг почудилось, что на них лёд.

Наледь на губах, изо рта пар, ресницы покрылись инеем, и мешали нормально видеть, а пальцы рук подрагивали, быстро обрастая выпуклыми морозными узорами. Лёшка ринулся было назад, лишь в последнюю секунду осознав, что сам идёт в руки смерти. Но спастись он не смог. Жгучая боль рывком пробила его между лопаток, потом безжалостно вскрыла грудь, обратной тягой тут же ворвалась в лёгкие и непосильной тяжестью провалилась в нутро. Парень судорожно дрогнул, чуть подался вперёд, широко распахнул испуганные глаза и скривил перекошенные судорогой губы в безголосой попытке кричать, но вместо этого на последнем выдохе страшно прохрипел, и в следующую секунду замёрз насмерть.

Но это было ещё не всё, нет – откуда ни возьмись, грянуло безжалостное пекло и без спроса испепелило всё, что ещё оставалось от закоченевшего Лёшки. И он, пусть и уродливо корчась, первый раз снова вдохнул. Но не раздышался – новая порция адского жара теперь вспорола его меж рёбер. Он упал на колени, обхватил руками живот, и, обрывисто хлюпая, завалился на бок. Его голову за подбородок задрали вверх – Аня. В её ладони светился и источал пар небольшой фонарик.

– Прости, Лёша, так нужно, – она, вдруг, присела на корточки и жёстко прижала ладонь со светом к его лбу. – Терпи.

Лёшка содрогнулся, ожидая полного сожжения себя ещё живым, но вместо ожогов и волдырей пришло нежное тепло, которое мгновенно проникло в него через переносицу. Секунда, он и в себя прийти ещё не успел, как храбрая девчонка рывком поставила его на безучастные ноги и потащила за собой прочь из комнаты, прочь от странного окна.

– Только не оборачивайся, Лёша! Я прошу тебя, только не смотри! – без устали повторяла Аня, прорываясь к выходу. – Не смотри, Лёша, пожалуйста! Только не слушай!

Тепло, приятное и спокойное, лилось в его ладонь. Он, пошатываясь, плёлся за Аней, а ноги слушаться не хотели. Спотыкался, зарывался носками кроссовок в кучи битых кирпичей, падал, сдирал в кровь колени и руки. Выл сквозь зубы, когда беспомощно возился в хламе, загребая ладонями сухие комья грязи и камни, не мог сам встать и идти дальше. Аня умело поднимала его – как у неё это получалось, не понимал, – и снова тянула за собой.

И трещины, эти треклятые трещины – их становилось всё больше на стенах. Они не отставали, споро настигали и безмолвно угрожали заживо испещрить собой непокорную молодежь.

Вот и проём без двери. Лёшка, захлебываясь бессилием, упёрся ладонью в массивный косяк, но тут же взвыл и отшатнулся в сторону – фаланги его израненных пальцев мгновенно покрылись твёрдой коркой льда. Внезапно над головой послышался треск. Секунду спустя, посыпались щепки, а сквозь трещины в косяке просочились сизые пылевые облака. Парень вскинулся: остатки громоздкой двери расщепились, балки её на глазах рассохлись, перекосились и поползли вниз. Лёшка взвился, рыком вытолкнул Аню в коридор, а сам уже не успел.