Карина Сенн - Скелеты в шкафу Розенбергов

Но кем же была Мари? Элизабет задавалась этим вопросом всю ночь после насыщенного дня. Она лежала, обняв руками подушку, и смотрела в потолок, на котором отражались тени костлявых веток. Периодически она слышала тот крик, когда выходила из дома или когда садилась за стол, наливая себе в кружку апельсиновый сок. Даже когда стояла в ванной под горячими струями воды, стекающими по её телу. Она собиралась вернуться на кладбище следующим вечером, в семь часов, когда Майкл будет ожидать гостей, которые не придут к нему. Она была расстроена незнанием того, чем закончился тот крик, потому что Элизабет трусливо сбежала. Как и в детстве сбегала от своего отца.

– Я хороший человек? – спросила она тишину.

– Да, – короткий ответ, его голос был совсем рядом.

– Тогда, почему я оставила её?

– Даже хорошие люди могут испытывать страх.

– Я хочу вернуться туда, – сообщила она, продолжая наблюдать за тенями, похожими на длинные пальцы.

– Ради неё? – вопрос заставший её врасплох.

– Я… я не знаю. Быть может, да.

– Быть может, – повторил он за ней, – нет?

– Ладно, довольно, – она взмахнула рукой в воздухе, отгоняя его голос как можно дальше. – Я хочу спать, Джозеф. Если хочешь поговорить, приходи ко мне во сне.

Запах сырости и гнили спускался с полотка, смешиваясь с запахом гари. Она закрыла большие глаза, и под её веками вспыхнул огонь.

***

По шумным дорогам, вдоль узких улочек, проникая в большие окна каменных домов, взбираясь по одинокому дубу на пустой поляне, звонок из таксофона тревожно звал на помощь, а на другом конце провода Элизабет ждала, пока кто-нибудь поднимет трубку.

Она тонула в темноте, она была в её плену. Она хотела, чтобы он ответил. Протяжные, мучительные гудки отдавались эхом издалека. Она сидела на стуле посреди пустой тесной комнаты, и её руки были туго связаны за спиной. Она пробыла здесь несколько дней. Крошки печенья, что были съедены ещё вчера, до сих пор оставались на её подбородке. Её горло пересохло, и ужасно замёрзли босые ноги, с которых осыпалась засохшая земля. Она сорвала голос, но никто не приходил. Она вспоминала своего любимого мишку, что остался на дороге, рядом с чёрной машиной. Наверное, он обижался. Она плакала, когда вспоминала его глаза-бусинки и большой красный бант в белый горошек. Он выпал из её рук и, брошенный, одинокий, ждал, когда она вернётся и заберёт его домой. Тихие шаги сверху. Она знала его. Видела пару раз рядом со своим домом. И сейчас он стоял за дверью без ручки и думал, что делать дальше. Гудки прекратились.

– Прошу, – крикнула она, и дверь отворилась.

Его силуэт был высоким. Он погладил её по щеке своими длинными пальцами, и его лицо вспыхнуло во тьме.

– Отец? – спросила она. – Что я делаю здесь?

Он молчал, смотрел на неё, а по его щеке стекала одинокая слеза.

– Почему он сделал это со мной?

– Прости, Элизабет, – сказал он уставшим голосом Майкла, и стены вокруг неё закружились в водовороте ярких цветов, спустя пару хлопков длинными ресницами, превращаясь в её старую комнату с розовыми стенами и куклами, сидящими на полу в белых платьях и больших цветных шляпках. – Я должен сделать это. Твой отец уничтожит всё, что дорого для меня, – его глаза стекали по лицу, словно воск горящей свечи, они затекали в открытый рот, превращаясь в одну большую чёрную дыру. Он пожирал себя, а его голос дрожал. – Он уничтожит мою семью. А я лишь хочу спасти её…

– Поэтому ты убил меня?! – закричала она, выбираясь из плена тугой верёвки, снимая кожу с рук. – Кого ты спас, убив меня?!

В порыве эмоций Элизабет распахнула глаза. Она лежала в своей постели, а над её головой был белый потолок спальни. Её руки были в порядке, и никаких стекающих восковых лиц рядом. Девушка посмотрела на часы, а за окном уже мистер Гистон терроризировал полупустую таверну.

***

«Не лезь в мою голову, дьявол!» – кричала старушка в белом длинном одеянии с экрана чёрно-белого телевизора на кухне.

Элизабет сидела за столом, укутавшись в тёплый плед, а перед ней стояла тарелка, полная молока и разноцветных хлопьев. За окном стоял густой туман, а дождь не переставал стучать в стекло. Ночные кошмары не давали уснуть, из-за чего ей снова пришлось принимать на ночь снотворное.

«В тёмную комнату к старушке зашла высокая тень в сопровождении маленьких чертят с длинными хвостиками:

– Не вини меня в том, что совершила своими руками, Шелли. Я лишь хочу вынести тебе приговор.

– Нет, – глухо причитала она, пятясь к стене. – Ты говорил, а я лишь выполняла твои приказы.

– Ты не можешь подчиняться мне. Выбор всегда был за тобой, – она в истерике скатилась по стене, хватаясь руками за воздух. – Прими же то, что заслужила.

– Я заслужила смерть? – она в ужасе прикрыла рот рукой. В комнате была только она и её судья.

– Смерть – это не наказание, Шелли. Это конец. Это начало. Твоё наказание, – он вытянул костлявую руку вперёд – и на его ладони появилось высокое пламя, – одно из самых сложных испытаний, прописанных в «книге жизни». Ты потеряешь всё, что дорого для тебя.

– Моя дочь! – взмолила она.

– Она не захочет оставаться с таким монстром, как ты, Шелли, – женщина рыдала, держась за своё лицо. – Своими руками ты обрекла себя на несчастья. Своими руками ты причинила любимым людям боль. Ты никогда не получишь прощения, и осознание этого будет твоим наказанием. Самым страшным наказанием, – высокая тень растворилась в воздухе, а пламя, что тянулось ввысь, сначала превратилось в небольшой огонёк, а затем стало едва заметной искрой, вылетевшей в открытую дверь».

Телефонный звонок. Элизабет, с трудом отрываясь от экрана, вышла из за стола.

– Да? – спросила она, пытаясь подглядеть концовку.

– Элизабет! – Рой Олсен. Крупье в казино. Её друг. Парень с дымчатыми волосами и бледными невыразительными глазами. – Ты не представляешь, что я хочу тебе сказать! – говорил он быстро, не скрывая переполняющего его энтузиазма.

– Что случилось?

– Помнишь парня, что сорвал джек-пот в ночь с четверга на пятницу?

– Конечно. Он же кричал об этом на каждом углу! Как его звали? – Элизабет оперлась спиной о стену, вспоминая ту ночь.

– Джордж Гримм.

– Точно, так что с ним?

– Он так и не вернулся домой, – Рой словно поставил точку в своём рассказе.

– Хочешь сказать…

– Сегодня к нам нагрянула полиция.

– Чёрт, – выругалась она. – Опять я пропустила самое интересное.

– Но я могу рассказать тебе всё в подробностях за ужином? «Брюм» приостановил свой рабочий день. Я полностью свободен до ночи, как и ты.

Майкл Ландергуд. Кладбище.

– Рой, прости.

– Только не говори, что не можешь! Ты уже давно обещаешь, что мы сходим куда-нибудь. Это мой долг – вытащить тебя из дома, а ты постоянно находишь причины, чтобы увильнуть от меня.