Карина Сенн - Скелеты в шкафу Розенбергов

– Привет, – он расплылся в улыбке и обнял её за плечи. Его голос растворялся в шуме ресторана и других голосов. Она лишь кивнула головой.

– Людей не отпугнула полиция, – заметила Элизабет.

– Да, по Джорджу Гримму никто не скучает.

– Кто сейчас будет выступать? – спросила она, заглядывая на подсвеченную сцену, притягивающую внимание глаз. На секунду она представила, как выглядит, когда поднимается на неё, как выглядит, когда её тело парит в воздухе. Люди так же замирают? Так же в наслаждении не могут оторвать взгляд от сцены?

– Ребекка, – длинноволосая рыжая певица, с маленькими хитрыми глазами. Они не часто пересекались в последние годы, с тех пор как у Элизабет появилась своя личная гримёрная комната. – Кажется, она.

– Мне нужно готовиться! – ступая на сцену, Ребекка в длинном платье направилась к микрофону.

– Не уходи домой после выступления, – он преградил ей дорогу. – Я достал, что ты просила. И мне очень интересно узнать о твоём переезде, – чёрт, Рой всегда был любопытным юношей.

Она спускалась по ступеням в серый длинный коридор, и звуки заглушались тишиной и цоканьем её каблуков. Возле знакомой двери она увидела большую плетёную корзину, прикрытую чёрной вуалью, о которой рассказывал ей Рой сегодня утром. Она подняла её с полу и зашла в тёмную комнату, включая тусклый свет. Снова этот диван, эти обои. Снова она видит этот будуарный столик с большим зеркалом. Снова эта мигающая лампочка над её головой. Снова сверху играла одна и та же песня, которую Ребекка никак не могла вытянуть. Она стиснула зубы, ставя большую корзину на пол, скидывая чёрную вуаль. Не в первый раз ей дарят подарки. Чаще всего это был букет или громкие слова восхищения. Как и сейчас. Крупные бордовые бутоны роз, и среди них маленькая белая рифлёная бумага размером с визитную карточку. « Ты танцуешь, словно маленький ангел, Элизабет. Спасибо, что делаешь меня счастливым» . Клише. Джозеф наверняка бы высмеял её подарки, хотя сам часто дарил ей её любимые полевые цветы, несмотря на его большую любовь к изыскам.

Она наносила макияж, надевала корсет, выбирала обувь или как заколет волосы на этот раз. Всё казалось ей таким обыденным и приевшимся. Разве кого-то это может осчастливить? Она взглянула на бумажку перед собой. Красивый почерк, сильный наклон влево, острые угловатые буквы, каждая из которых аккуратно выведена, словно на неё потратили целую вечность. Ей хотелось посмотреть на того, кто оставил это. Он сидел за одним из столиков сейчас? С этой мыслью она вышла на сцену, осматривая публику. Он был одним из тех, кто смотрел на неё, или одним из тех, кто яро хлопал в ладоши? Или же он предпочитал играть в покер в соседнем зале? Быть может, он лишь однажды видел её выступление. Нет, она откинула эту мысль. В записке он подразумевал своё длительное наблюдение за ней. Раньше она никогда не всматривалась в чужие лица и никогда не думала о том, перед кем танцует и что эти люди думают о ней. Наверняка кто-то ненавидел её, например Ребекка, что недовольно морщила нос из-за кулис. А кто-то восхищался ею, как тот пьяный бродяга, прильнувший к толстому окну «Брюма», потому что его не пустили внутрь. Сколько глаз! И у каждого свои мысли в голове. Если пытаться разобрать их всех, можно стать параноиком, ищущим подвох в каждом слове и движении. В прошлый раз за одним из этих столиков сидела Мари. Таинственная незнакомка с неплохой актёрской игрой. Она не хотела думать о ней этой ночью, она хотела думать о нём и о той записке, что назвала клише ещё несколько минут назад и что пахла дорогим мужским одеколоном, жадно въевшимся в её ладони.

Машинальные движения. Её руки манили за собой, а в глазах сверкали маленькие ночные огоньки. Её рука крепко держала скользкий шест, не давая ей упасть, и Элизабет медленно поднималась по воздуху, взмахивая рукой, на которой развивался свободный длинный рукав, подобно крыльям. Скрипка одного из музыкантов завершала льющуюся по воздуху мелодию. И она, приняв довольные аплодисменты, ушла со сцены, встретившись лицом к лицу с Ребеккой.

– Неплохо танцуешь для самоучки, – съязвила она, окатив Лизу скептическим взглядом. – Неудивительно, что тебя безоговорочно взяли на эту должность.

– У них была тяжёлая ситуация, требующая решения. Им нужны были посетители, ведь одним фальшивым пением внимание «зрителей» не удержишь. Я была подарком небес для этого заведения, – Элизабет обвела стены взглядом, восторженно вздыхая. – Люди хотя бы узнали, что здесь есть сцена.

***

Элизабет, как и обещала Рою, ждала его, сидя на скамейке возле чёрного входа в ресторан. Была глубокая ночь, свет фонаря падал на её колени, которые прикрывало бежевое пальто из габардина. Она смотрела в небо, усыпанное яркими звёздами. Смотрела на круглую, как блюдце, белую луну. Было тихо, только издалека доносились еле уловимые звуки чужого веселья. Рядом с её скамейкой стояла плетёная корзина. Она повернула голову в сторону открывающейся двери.

– Долго сидишь? – спросил Рой, накидывая чёрную куртку на плечи. Изо рта шёл пар.

– Нет. Здесь хорошо, – отдалённо ответила она, смотря, как его рука тянется к карману.

– Тебя угостить? – он с лёгкой улыбкой протянул ей сигарету, и она взяла её, зажимая губами. Маленький огонёк и терпкий сигаретный запах смешался с морозным воздухом.

– Тебя не потеряют? – спросила она, потирая покрасневшие от холода ладони.

– Нет, – коротко ответил он, откидывая голову назад, касаясь стены.

– Ты сказал, что принёс их?

– Да, – он запустил руку в карман и достал прозрачный пакетик с белыми таблетками, потряхивая им перед своим лицом. – Насколько ты хочешь их? – играючи спросил он, и она, выждав недолгую паузу, попыталась неудачно забрать их, вызывая его смех.

– Рой! Отдай мне его! – смеялась она сквозь зубы, в которых держала сигарету. – Боже, Рой! – Лиза ударила его по плечу и услышала недовольное бормотание.

– Держи, ты хорошо боролась за них, – ехидный голос, и он протянул ей её приз.

Девушка убрала небольшой пакетик в кармашек своей сумки, а где-то залаяла стая бродячих собак.

– Элизабет, – сказал он, опуская глаза, остужая свой пыл. – Я не хочу вмешиваться в твою жизнь, но, как твой друг, я обязан спросить…

– Зачем мне это? – закончила она, за него.

– Я волнуюсь, просто пойми меня.

Элизабет тяжело вздохнула.

– Если у тебя проблемы, скажи мне. Может, я помогу, – он умоляюще взял её руку.

Неожиданно. Она неуверенно отдёрнула её.

– Ты и так отлично помогаешь мне, Рой. И со мной всё в порядке.

– Это галлюциногены, Лиза!

– Лишь цветовые галлюцинации, не утрируй. У меня просто повышенная тревожность. От них мне становиться лучше. Ты же мне веришь? – она положила голову на его плечо, чувствуя лёгкую дрожь. Он замёрз.