Карина Сенн - Скелеты в шкафу Розенбергов

– Мне намного тяжелее бросить эту работу, чем тебе.

Рой был старше её всего на один год. Он жил в бедном районе, в небольшом доме с шатровой крышей. На его газоне стояли детские качели, которые он установил, когда его сестрёнка только научилась ходить. На его кухне готовила мать, а он был единственным, кто содержал семью. Насколько было известно Элизабет, Рой мечтал стать хирургом.

– Здесь я могу получить то, чего не заработал бы и за месяц работы в больнице. Видишь? – он резко возвёл руку в воздух, и Элизабет проследила за движением его пальцев. – Падающая звезда! – воскликнул он, как ребёнок.

– Звёзды не падают, это…

– Перестань умничать и просто загадай желание, – перебил её Рой, и Элизабет внимательно посмотрела на небо, думая лишь о том, насколько сильно она хотела бы увидеть океан, к которому когда-то Джозеф обещал увезти её.

***

Вечер понедельника. Из кухни слышались тихие голоса, доносящиеся с экрана. Фотографии Майкла, диктофон, всё это лежало на столе перед её глазами. Элизабет ждала её, она знала, что женщина в цветастом платке появится на её пороге. И она была права.

Мари стояла за дверью, пока Элизабет поворачивала ключ в замке. Несколько дней её телефон звонил по одному и тому же номеру, но она так и не смогла услышать высокий голос Дакоты Вайсс. Разговор с Роем не выходил из её головы всю оставшуюся ночь и утро, она так и не смогла уснуть, думая, насколько он был прав. Большая сцена, театр, жизнь во имя искусства. Она хорошо играла разные роли, и это единственное её сходство с семьёй. Джозеф был таким же превосходным актёром. Бывало, стоило ей увидеть его в окружении других людей – и она не могла узнать его: новый голос, манеры, смех, совсем новый взгляд, всё было подвластно ему, и иногда это пугало её больше всего на свете.

Элизабет открыла дверь и увидела женщину с опущенной головой. Она пригласила её в дом и проводила до большого старого кресла. У Мари дрожал голос, и она вновь перебирала пальцами белый платок в руках. На этот раз Элизабет увидела её настоящее, неподдельное волнение. Чёрный кейс она поставила рядом с креслом и пару раз откашлявшись, взяла одну из фотографий в руки.

– Что это? – спросила женщина, поднимая взгляд на Лизу, которая внимательно смотрела на её подрагивающие пальцы.

– То, о чём Вы просили узнать, Мари. Место, в котором бывает Майкл Ландергуд, – она указала на несколько фотографий, разложенных в ряд, – каждую пятницу. Записи его разговоров, также есть запись телефонного разговора с ним, – Элизабет кивнула на фото Хайдена, – и с его братом.

Мари не рассматривала их лица, не бралась включать диктофон. Её взгляд остановился на тёмной фотографии стола, на которой лежала детская заколка. Затем Мари взяла фотографию ножки стула с красными разводами, и слёзы непроизвольно выступили из её глаз, она прикрыла рот ладонью, испуская лишь тихие всхлипы и едва различимый шёпот.

– Он был прав, – беззвучно бормотала она.

– Простите?

– Я должна забрать всё это, – быстро сказала она, собирая разбросанные на журнальном столике фотографии. Её рука потянулась к диктофону, но Элизабет перехватила его и лежащую рядом флешку, крепко сжимая в руках.

– Я отдам вам записи только после того, как узнаю, кто вы на самом деле. Ну же, скажите правду, Мари. Кем является для Вас Майкл? – с интересом спросила Элизабет, не обращая внимания на чужие слёзы. Сочувствие для слабых – разве не этому их учили с детства?

– Разве это имеет значение? – горестно возмутилась женщина.

– Нисколько. Это лишь моё любопытство. Но лучше я узнаю правду от Вас, нежели найду её сама, – женщина смахнула слёзы белым платком и неуверенно достала потрескавшийся кожаный кошелёк из своей сумки.

– Я покажу Вам кое-что, – маленькая квадратная фотография. Она несколько секунд покрутила её в руках, всматриваясь в чёткое изображение лиц, а затем протянула её Элизабет. Счастливая семья смотрела на неё в ответ: Мари, полный мужчина рядом с ней и маленькая девочка, держащая в руках мишку с большим красным бантом в белый горошек, а на её голове была чёлка, заколотая блестящей заколкой с белыми бусинами.

– Так это Ваша дочь… – с грустью произнесла Элизабет, и Мари лишь кивнула головой, поднося платок к мокрым глазам.

– Я смогу ещё увидеть её? – с надеждой спросила она.

И как бы тяжело ни было, Элизабет тихо прошептала:

– Нет.

Лицо, полное безысходности, стеклянный взгляд, лишённый надежды. Лиза катнула маленькую флешку вперёд, и она остановилась у опущенных вниз рук Мари. Та лишь молчала, но после того, как Лиза вернула фотографию, женщина яростно положила чёрный кейс на мягкий диван рядом.

– Вы уже отдали мне деньги, – опомнилась Элизабет, когда Мари открыла чемоданчик.

– Я заплатила лишь за то, чтобы узнать о своей дочери. Но сейчас, – Лиза встала с кресла, смотря непонимающим взглядом на то, как женщина выкладывает новые пачки денег.

– Уберите это, боже! – воскликнула девушка, когда из кейса показалась пластмассовая рукоятка пистолета.

– Я хочу, чтобы Вы убили его, – оглушительные слова, к которым она не была готова. – Здесь половина, вторую я пришлю вам ровно через неделю, в это же время.

Элизабет молчала, пересчитывая толстые пачки.

– Подумайте, жизнь за жизнь. Моей дочери исполнилось всего шесть лет. У неё было будущее… И разве такие люди, как Майкл Ландергуд, имеют право безнаказанно ходить по этим улицам, наслаждаться каждым днём, думая, кого бы ещё закрыть в своём тёмном подвале? Думая о том, чью следующую жизнь он хочет отобрать. Была ли она первой? И будет ли последней? У вас есть время до пятничной ночи, чтобы принять правильное решение…

– Почему же Вы не сделаете это сами? – спросила Элизабет, вникая в её громкие слова.

– Потому что я не смогу взглянуть в глаза того, кто отобрал у меня всё, – она вновь начала рыдать, прикрывая лицо руками, медленно отходя к двери, взявшись за длинную ручку. – На дне лежит номер моего телефона и время, когда он будет там. Позвоните мне, когда его тело охладеет, и мы больше никогда не увидим друг друга, – она открыла дверь и, стоя на пороге, сказала дрожащим голосом: – Надеюсь, что человек, отправивший меня к Вам, не ошибся.

«Элизабет видела, как волнуется её брат, надевая одну из своих рубашек, перевязывая тёмные волосы лентой, делая пробор на бок, открывая одно ухо, в то время, как с другой стороны волнистая прядь волос слегка прикрывала бровь.

– Куда ты идёшь? – спросила его Лиза, читая единственную книгу, пропажу которой не заметил отец.

– Мне нужно кое с чем покончить, – спокойно ответил он, поворачиваясь к ней лицом, с привычной для него ухмылкой.