Савелий Новодачный - Домашний рай

– Все так, но уже не пройдет, больше хлопот от этого выйдет, чем пользы, да и перед родиной заслуги имеются, трижды Герой Социалистического Труда, как никак…Да и не тридцатые годы и даже не пятидесятые.

Видно было, что самому Андропову не слишком нравились вегетарианские времена. В памяти всплыл 1956 год, когда буйных венгров методом славного предтечи Аттилы укрощали, 1968, когда чехам их хваленое пиво в горло силой заливали. И новая веха, 1980… Что делать, империя – это тигр или медведь, которому всегда приходится огрызаться, не то другие хищники залезут на территорию. Тут разговор ясен. Да и с внутренними врагами никогда не церемонились. На этой земле от Карпат до Енисея всегда так было. Хоть при Аттиле, хоть при Чингисхане, Батые или Иване Грозном. С горами черепов здесь проблем никогда не существовало. Кого надо, того и в Мексике доставали. Ледорубы все острее и качественнее, людишки, способные их держать, не переводятся, только воздух стал другой, тошнотворный, слабительный, от него то насморк, то поноc. Кровь и есть тот живительный напиток, которым питается империя. Чекист представлял Советский Союз в виде некоей хрустальной вазы, которую нынешний генсек выхватил из рук зарвавшегося «Кукурузника», прославившегося не только свержением культа Сталина, но и своим безграничным своеволием, взбалмошностью и заклейменным партией волюнтаризмом. Вот такие старческие руки, как у Брежнева, лучше всего подходят для этой ноши: не будет резких рывков и движений. Но кто же следующий? Не дай Бог своими глазами увидеть, как эта ваза выскользнет из рук очередного генсека и разобьется на множество неравных сверкающих осколков…

Леонид Ильич поморщился.

– Знаю, знаю, Юрий Владимирович, уже и пошутить нельзя, что ли. Давайте тогда откомандируем нашего академика в город Горький. А то фамилия слишком уж сладкая…

Довольный своей шуткой, Брежнев приятным хриплым голосом засмеялся, покопался в столе и вдруг извлек оттуда помятую пачку сигарет «Новость», торопливо поднес тоненькую импортную зажигалку, высек пламя и жадно затянулся.

– Леонид Ильич, нельзя вам.

Генсек помахал в воздухе руками, разгоняя дым, затушил сигарету и покорно отложил пачку в сторону.

Андропов помолчал и произнес:

– Хорошо, Леонид Ильич, были еще у нас варианты, но можно и сюда. От Москвы не так близко, и город закрытый, иностранцы туда не смогут попасть.

Город Горький, где жила Виктория, действительно был закрытый, в многочисленных «ящиках» трудился секретный народ, зачастую из тех же физтехов, так что образовывались целые научные и инженерные династии.

Восемнадцать баллов, набранные Викой, составили две четверки за письменные по математике с физикой и две пятерки за устные. Пятый экзамен, сочинение, проверяли преподаватели кафедры английского языка и, особенно не придираясь, влепили пятерку.

Однако было одно «но». Внушительная сумма баллов еще не означала автоматического зачисления, поскольку такого понятия, как проходной балл, на физтехе не существовало. Можно было не поступить и с восемнадцатью баллами, а с тринадцатью – да. Все зависело от финального собеседования. Это был не случай с Семеном Весником, которого, не будь заступничества свыше в лице нобелевского лауреата, не спасли бы набранные баллы по физике и математике. У Вики с родословной все было в порядке, в родне только русские, татары да, может, еще мордвины. Только с евреями, из-за появления государства Израиль и общей антисемитской направленности Политбюро, доставшейся по наследству от Иосифа Грозного, разговор был особый. Для остальных национальностей могучего Советского Союза все проходило вполне демократично, с отдельными нюансами, конечно, но дух интернационализма, сознательно поощряемый партией и правительством, все-таки присутствовал.

Вопросы, задаваемые на собеседовании, могли оказаться самыми необычными: от десятого знака в числе Пи до вопроса, который любил задавать своим аспирантам Ландау. Например, «Видите графин с водой на подоконнике, объясните, почему та сторона, которая к солнцу – холодная, а та, которая в комнату, – теплая??? – ….. – А мы до вашего прихода развернули его на 180 градусов».

Так вот Викторию председатель экзаменационной комиссии спросил, если оставить открытой дверцу холодильника, то в кабинете станет теплее или холоднее? Вика не задумываясь ответила: «Так нельзя же открывать, холодильник может испортиться». Члены комиссии посмеялись, а, отсмеявшись, приняли ее не студентом, а кандидатом. Видимо, не поверили, что такая красивая девушка сможет выдержать сложности обучения, как-то не вписывалась ее внешность в привычный образ «синего чулка».

Так что первый семестр девушка стипендию не получала, а она была довольно солидной – целых пятьдесят пять рублей. В то время студенты большинства других вузов довольствовались лишь сорока. Впрочем, родители подбрасывали денег, так что все оказалось приемлемо…

Нахимов не знал, почему ему нравилась Вика, не мог себе объяснить, но, когда видел ее, в груди поднималась теплая волна, перехватывающая горло.

– Как мама Семена? – сразу спросила она.

Александр только махнул рукой. Что может чувствовать женщина, потерявшая единственного сына?

– Вчера прилетела, удалось билеты на самолет по телеграмме достать, хотя и с пересадками. Сейчас у него в комнате, вещи собирает. Тело в Курган увезет. А ты куда?

– Как куда? В читалку, завтра задание по матану сдавать, забыл?

Но Нахимову явно было не до рядов, сходящихся или нет… Не мог представить себя сидящим в аудитории и решающим никому не нужные сейчас задачи. Одна только мысль о загадочной и странной смерти друга мучила и не давала покоя.

Да, умирать всегда страшно, а вот в такой весенний день, когда на березах да липах зазеленели листочки, видно, и вовсе ужасно. Нахимов шел по студгородку, знакомому ему, как свои пять пальцев. Три общежития: ФРТК, «единичка», где жили они с Семеном Весником, ФФКЭ и ФАКИ, располагались ближе к Первомайской. Чуть дальше и правее – ФМХФ и новый девятиэтажный корпус, в котором проживали студенты ФУПМ и ФПФЭ. Нахимов пошел дальше, где ближе к железной дороге рядком стояли четвертый «женский» корпус, профилакторий и шестой корпус ФОПФа.

Александр подошел к крылечку профилактория, возле которого и скончался неожиданно для всех Семен. Ему хотелось еще раз посмотреть на это место, словно рассчитывал найти здесь подсказку. Стандартная четырехэтажная коробка, выкрашенная в светло-желтый цвет, чисто подметенный асфальт, подбеленные деревца с торцевой стороны, заглядывающие в узенькие оконца. Знакомый до боли пейзаж. Также играют на кортах и площадках футболисты, издавая после забитого гола такие пронзительные вопли, что можно подумать: идет финал чемпионата мира Италия – ФРГ, и это Паоло Росси забил шестой по счету гол в турнире, обойдя самого Румменигге. Нет, ничего необычного он здесь не обнаружил…