Макс Бодягин - Святые Полуночники

М-да, презрительно буркнул живодел и вернулся на палубу, чтобы проверить, как восстанавливаются зулуманте. Девять скун окружили поднятый корабль ромбом. Люди Привратника перебросили на палубу сходни, визжали резаки, пахло эфироном, летели искры, резчики срезали приржавевшие люки, с грохотом падавшие на палубу, планула вырывалась из появившихся отверстий радужным облаком и, радостно играя на солнце, устремлялась в небо. Несущие шары задышали чаще, но совокупной мощности их пузырей и поплавков, окруживших корабль, хватало для того, чтобы удерживать его на поверхности.

Кане Ине, прижав ко рту жестяной рупор, отдавала короткие команды. Дежурный водолаз, стоящий на шканцах, повторял их флажками. Работа спорилась. Болбесы бухали окованными подошвами сапог по стальной палубе корабля, выгружая золото и передавая его людям. Солнце медленно катилось к горизонту, но, по расчётам Ине, до заката люди успевали забрать всё золото с корабля. Серебряные слитки, медный кабель и свинцовые чушки можно было оставить на утро. Возможно, подъёмной силы скун не хватит на всё, подумала Ине. Идти по воде она не хотела, но не исключала и такой вариант.

Кане водолазов не отпускало ощущение смутной угрозы, иногда страх буквально подбрасывал её, Ине хотелось сломя голову бежать от летающего острова, от этой пугающей голубой бездны и корабля, который водолазы с таким трудом подняли со дна. Объяснить причину этого страха она бы не смогла, всё шло хорошо, просто отлично. Она даже не предполагала, что вся операция пройдёт как по маслу. Она боялась нападения драккарий, боялась октоподов и скилл, боялась самого моря, его глубин, где жили твари, которых не в состоянии представить себе человеческий разум. Но ничего не произошло. И именно это рождало в Ине зыбкое, неоформленное чувство, нет, даже не чувство, предчувствие далёкой угрозы, когда ты не видишь грозы, но знаешь, что скоро она придёт, хотя не слышишь грома и даже зарницы не полыхают над горизонтом. Ты просто знаешь. Что скоро бабахнет.

Ине как во сне вошла в рубку, запнувшись за комингс и едва не упав, закрыла за собой дверь и прислонилась к стене. Болбес обеспокоенно посмотрел на неё, но кане махнула рукой, мол, занимайся, чем занимался, и сняла тёмные очки. Неприятное чувство нарастало, она сползла спиной по стенке, села на корточки и запустила руки в короткий ёжик белоснежных волос. Отчего-то хотелось завыть, противно скукожило живот, кишки скрутились в комок, но слёзы, которых так хотелось, всё не приходили. Ине прошептала: да что же это такое со мной, и закусила рукав. Рядом что-то скрипнуло. Ине подняла голову и увидела, как присевший на корточки болбес заботливо протягивает ей чашку: нате, моя кане, попейте сиропу, попейте, это последний, больше нету, моя кане, напевал он. Ине поднялась, оправила подол и погладила болбеса по шишковатой голове: спасибо, милый, пей сам, мне уже лучше.

Но ей было совсем не лучше. Совсем. Она хотела кричать и лишь необходимость держать лицо перед своими людьми сдерживала её. Ине смотрела на суетливо бегающих резчиков, на своих водолазов, загружающих на борт небольшие продолговатые слитки, такие красивые, прямо загляденье, их тусклый отсвет казался удивительно тёплым… Она развернулась спиной к людям, зажмурилась так, что выступили слёзы и с силой выдохнула, словно кричала, только без голоса: хаааааа.

Ночью Ине не спалось. Она вслушивались в умиротворяющий шёпот волн под днищем скуны, лёгкое поскрипывание бортов, слабый гул подъёмников, тонкую, еле заметную вибрацию отражателей и все эти звуки, обычно стройно сливающиеся в оркестр, вдруг стали бесить кане водолазов. Она тревожно ощупывала спрятанный под подушкой нож, его шершавую рукоять, обмотанную акульей кожей, слегка успокаивалась, но как только закрывала глаза, её вновь подбрасывал приступ тревоги. Наконец, она устала бороться с собой и вышла на воздух в одном костюме для ныряния из кожи морского зверя, набросив на плечи покрывало.

Старший нырятель Амон, увидев идеальную фигуру своей кане, облитую лунным светом, тяжело вздохнул. После нескольких недель странствий женский силуэт, да ещё и такой гармоничный, мгновенно пробудил в нём мысли, которых он тут же устыдился. Ине услышала его вздох, быстро обернулась и увидела, как водолаз опускается на правое колено, прикладывая руку к сердцу. Разве ты должен нести ночную вахту, спросила Ине: насколько я помню, по ночам дежурят резчики. Не могу уснуть, моя кане, признался Амон: в башке мысли так и шныряют одна за другой. Честно говоря, я от этих птицерожих жду какой-нибудь подлянки, простите за такое грубое слово, моя кане, но я другого не подберу. Уж очень они какие-то тихие стали. Смотрите, моя кане, они уже, почитай, дня три к нам не прилетали.

Ине вдруг шикнула на него, прижала палец ко рту и показала в ночное небо, усеянное такими крупными звёздами, что они казались брызгами извести на тёмной ткани. В прозрачном воздухе практически неслышно плыл большой цеппелин, он прятался в тени висящего рядом летающего острова, его гондола и несущий пузырь были выкрашены в чёрный и Амон точно бы не разглядел его, когда б не зоркость кане Ине. Смотри, какие у него пушки, шепнула она: как ты думаешь, они огнестрельные? Да кто ж его разберёт, моя кане, задумчиво отозвался Амон, разглядывая здоровенные спаренные стволы, свешивающиеся с бортов гондолы: птицелицые не соблюдают человеческие законы, наверняка, им и закон об ограничении прогресса не указ. Он поскрёб подбородок и шепнул: моя кане, нам срочно надо уходить. Ине бросила на него удивлённый взгляд: ты хочешь забрать всё золото и сбежать под покровом ночи, как вор? Амо, я не узнаю тебя!

Водолаз покраснел и показал пальцем в небо: кане Ине, мы не сможем поделить всё по справедливости, я уверен, что они сделают попытку отбить груз. Мне всё равно, что там они замышляют, холодно ответила Ине: но мне не всё равно, что делаю я. А я, будучи кане, намерена держать слово, которое я дала харакасу Борку и его народу. Амон умоляюще сложил ладони. и прошептал: моя кане, вы только посмотрите на эти пушки ещё раз! Тихо, шикнула Ине: ты же понимаешь, что если мы начнём уходить прямо сейчас, то цеппелин абсолютно точно нас атакует? Давай не будем бояться раньше времени. Возможно, это просто игра мышцами, чтобы заставить нас запаниковать. Если это так, то им удалось, угрюмо хрюкнул Амон. Прекрати, у нас двадцать семь судов, четыре летающих платформы и мы небезоружны, фыркнула Ине и пошла в каюту. Амон со сладкой поволокой во взгляде проводил её покачивающиеся бёдра и снова тяжело вздохнул.

Ине легла, укутавшись в одеяло с головы до ног, и поняла, что её слегка трясёт. Амон был прав. Они никогда не поднимались на летающий остров и понятия не имели, сколько там обитает птицелицых и есть ли у них оружие. На этой мысли её и сморил сон.