Макс Бодягин - Святые Полуночники

Хесун аккуратно положил рядом свой длинный лук, поднял пневмопушку и несколько раз выстрелил, подвесив в двадцати метрах за кормой невидимую стену из стрекательных нитей. С десяток птерий влетели прямо в её середину, птицелицые, нечеловечески визжа, посыпались в воду. Хесун ухмыльнулся и крикнул: болбес, гони шибче! Скуна набирала ход. И тут вдруг случилось странное. Зарево сотен зажигательных кугелей выкрасило небо в ослепительный белый.

Хесун вытер слезящиеся глаза и оглянулся. Сотни аэрокабов наводнили воздух, непрерывно стреляя по преследователям. Десятки алых птерий летели в воду, оставляя жирный чёрный след. Аэрокабы уворачивались от эфироновых сгустков, делая в воздухе невероятные петли. С десяток судов с надсадным воем полетели в большому чёрному цеппелину, выплывшему из-за острова и бухнувшим целым рядом пушек, стоящих вдоль борта гондолы. Что это, пробормотал Хесун, но тут один из аэрокабов пронёсся совсем близко и он разглядел в кабине своего старшего брата, а на фюзеляже – изображение Зиза. Не ори так, с улыбкой сказал ему Зенофон: я понимаю, что ты рад, но не пугай кане Ине. Подумает ещё, что ты ранен. Откуда они, спросил Хесун. Зенофон беспечно пыхнул трубочкой и буркнул, не разжимая зубов: кане Юнхелине получила от меня весточку и пришла на помощь. Она обещала привести полторы тысячи резчиков и, похоже, сдержала слово. Её флот шёл за нами в дне пути всё это время. Затра Эсторр настоял на этой мере предосторожности, насколько я слышал. Почему же ты ничего не сказал, удивился Амон. Живодел пыхнул трубочкой и улыбнулся: а зачем? Хесун растерянно хмыкнул и побежал к остальным, чтобы помочь тушить мачту.

Аэрокабы со всех сторон атаковали большой чёрный цеппелин птицелицых, словно жалящие осы. Защитникам острова удалось подбить несколько машин, но пилоты катапультировались из кабин и медленно опускались на белых полукруглых парашютах. С десяток виу-воу, визжащих над самой поверхностью воды, подбирали плавающих пилотов и отвозили на флагманскую летающую платформу Юнхелине. Сама кане резчиков возвышалась на её переднем крае как статуя, блистающая сталью и полихитином. Чёрные перья на её шлеме реяли по ветру как львиная грива. Стоящие рядом резчики передавали флажками её приказы и аэрокабы слаженно отражали слабеющие атаки птицелицых.

Наконец, кто-то из резчиков пробил защитную оболочку цеппелина и тот взорвался, отбросив аэрокабы метров на двадцать. Они опасно завращались, теряя управляемость, но резчикам было не привыкать, они один за другим включали на машинах отражатели и аэрокабы отпрыгивали от волн как пузырьки воды от раскалённой сковороды. Хвала Зизу, священному и прекрасному, кажется мы отбили наших братьев, прошептала Юнхелине, глядя в большой бинокль.

Скуны кане Ине приближались, взяв под конвой самую большую из летающих платформ. Остальные три шли за ними следом, одна из них горела, но водолазы врубили помпы, опустив в воду длинные шланги, и с видимым трудом, но всё же гасили пламя. Юнхелине сняла шлем и провела тёмной ладонью по коротко остриженным завиткам угольно-чёрных волос, напоминавших каракуль. С головы полетели мелкие капли пота. Лицо кане выглядело хищным, глаза налились кровью, она щёлкала зубами, завидуя тем, кто сейчас находился в воздухе, сражаясь с птицелицыми. Наконец, битва понемногу сошла на нет, лишь отдельные взрывы слышались то тут, то там. Твари, прошептала Юнхелине: ненавижу эту птицерожую дрянь. Она развернулась и, меряя длинными шагами палубу, добежала до своего любимого аэрокаба. Легко запрыгнув в кабину, она проверила, насколько послушны носовые и кормовые пневмопушки, подняла машину в воздух и понеслась к флагманской скуне кане Ине. Почерневшая и всё ещё дымящаяся мачта торчала на ней как большая горелая спичка, от палубы поднимался пар.

Юнхелине за несколько минут долетела до цели, озираясь по сторонам в поисках угрозы, но уцелевшие птицелицые отступили. Редкие алые точки их птерий светлячками кружились на фоне тёмно-зелёной громады летающего острова. Из густой лесной чащи, покрывавшей комель парящего каменного столба, раздавались беспорядочные выстрелы, но эфироновые сгустки медленно гасли и таяли в воздухе, не сумев догнать суда людей. Кане Юнхелине зависла в полуметре от ходового мостика, на котором стояла Ине, с непроницаемым лицом глядящая на платформы, идущие в арьергарде. Кане водолазов что-то шепнула Амону и тот лихорадочно замахал флажками. Полный вперёд, включите резервные двигла, прочла Юнхелине. Ты вовремя, могучая кане славной семьи резчиков, крикнула Ине с лёгким поклоном. Ветерок шевельнул её растрепавшиеся белые волосы, измазанные кровью над правым виском. Я думала, нам конец, добавил она и показала на палубу, где Зенофон хлопотал над ранеными.

Скажи спасибо затре Эсторру, это его затея, ответила Юнхелине, сверкнув сахарными зубами: как думаешь, мы отбились? Ине покачала головой, сморщив тонкий нос: нам надо уходить как можно скорее, возможно, птицелицые вызвали подмогу. Наше счастье, что остров двигается так медленно. Кто знает, сколько ещё бомб осталось у них в запасе. Точёное лицо кане водолазов по обыкновению казалось мраморной маской, но Юнхелине заметила, как раздуваются её ноздри, как трясутся пальцы, лежащие на планшире. Она тронула штурвал, чтобы подлететь ближе, но губы Ине разомкнулись, тёмные глаза в ужасе выкатились из орбит, она показала пальцем за спину Юнхелине и сказала: нет. Кане резчиков повернула голову и окаменела.

Над вершиной острова медленно набухал прозрачный эфироновый купол, похожий на огромный мыльный пузырь, играющий внутри фиолетовыми и сиреневыми всполохами. Я не знаю, что это, но оно мне не нравится, пробормотала Юнхелине. Она подвела аэрокаб ближе, свесилась вниз и, ухватив Ине за руку, закричала: быстро в кабину. Ине успел взобраться на место пассажира и тут с вершины острова раздалось пронзительное шипение. Она бросила быстрый взгляд и увидела, как внутри пузыря набухает ослепительно белый луч, словно вертикальная игла света, нацеленная вверх. В этот момент игла стала наклоняться в их сторону и Ине истошно закричала, сколько было сил: Зенофон! За ним! Скуну на воду! Все за борт!

Юнхелине успела рвануть штурвал и подхватить за шиворот медлительного живодела, чуть не уронившего очки, но не выпустившего трубки изо рта, и втащила его в кабину, прежде, чем луч света с шипением рванулся точно к скуне, разрезая моментально вскипающие волны. Она откренила штурвал вправо и аэрокаб послушно отлетел от судна, прежде, чем луч распорол его корпус пополам и поджёг его, устремляясь дальше. Ине вцепилась в Зенофона, её трясло от ужаса, обычно бледное лицо кане совершенно побелело, губы прыгали. Она бормотала молитву Лебеофану, глядя, как луч тает в воздухе. Сотни мёртвых, сварившихся заживо рыб всплыли кверху белым брюхом, отмечая путь от острова до охваченной огнём скуны Ине, Она подняла глаза и увидела, как над островом вспухает новый пузырь.