Александр Черенов - НЕСОСТОЯВШИЙСЯ ГОРБИ. КНИГА ПЕРВАЯ

Повод для «разоблачения» Григория Васильевича не заставил себя долго ждать. Правда, он немножко «хромал», поскольку не касался напрямую ни партии, ни Леонида Ильича, ни «товарищей разоблачителей». Но ведь «нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики!». В смысле: «лес рубят – щепки летят!». И «товарищи» принялись «рубить» в надежде на то, что им удастся «срубить по-лёгкому», а «щепки» полетят в нужную сторону.

Как говорил персонаж одной их интермедий Райкина: «Один запьёт – другой подхватит!». Гришин с Громыко «чиркнули спичкой» – а Запад не дал затухнуть огоньку! Товарищи члены Политбюро запустили в оборот – а господа «другие члены» подхватили и разнесли по городам и весям байку о том, что в текущем, одна тысяча девятьсот семьдесят четвёртом году от Рождества Христова, ленинградский диктатор Романов «выдал трижды»: «номер», замуж вторую дочь, и гостям – сервиз из Эрмитажа! Сервиз, разумеется, «по старинной русской традиции» – по пьяной лавочке – разбили до последнего блюдца! Да и свадьбу «диктатор» справил не на секретарской госдаче «Левашово», где до него жили все первые секретари, начиная со Жданова, а в Таврическом дворце! А что: гулять – так гулять! Как говорится, один раз живём… за государственный счёт!

Разумеется, западная пресса дружно встала на защиту… советской морали. Григорий Васильевич, как правоверный большевик, вражеские радиоголоса не слушал – а то бы он узнал о себе много нового и интересного. И напрасно директор Эрмитажа академик Пиотровский заступался за Романова с балансом в руках! Не для того «товарищи» и «господа» поднимали» этот вопрос, чтобы его так беспардонно опустил какой-то, там, понимаешь, академик!

Не знал Григорий Васильевич и того, что Председатель КГБ Андропов распорядился сделать для него распечатку всех этих «радиоперехватов». Распечатка была сделана – но как оказалось, не совсем для Андропова. Точнее, совсем не для него – а для Леонида Ильича, которого Юрий Владимирович услужливо ознакомил с последними новостями из «аморальной жизни «питерского владыки». Все знакомцы Романова сделали из этой информации «фигуру умолчания»: одни – из чувства такта, другие – из политической целесообразности. Последние решили воспользоваться творческим опытом Владимира Ильича, который до поры до времени приберегал Иосифа Виссарионовича для освежения из более ёмкого ведра помоев.

А всему виной – пренебрежение «глотком свободы» из-за кордона, пусть даже от этого «глотка» «несёт» за версту и более. Григорию Васильевичу переступить бы через себя – не дожидаясь, пока через него переступят другие – и настроиться на волну «освежающих помоев»! Глядишь – и не пришлось бы дожидаться «счастливого» – читай: несчастного – случая, когда тайное стало явным! В таком деле потеря инициативы на один день – гандикап для противника, а, уж на несколько лет – и вовсе «полный абзац»!

Так оно и вышло: о самом себе – пусть и в контексте чужих замыслов – Романов узнал лишь после Двадцать пятого съезда. Что послужило тому причиной – трудно сказать. Возможно, причин было несколько. Например, более широкий доступ к информации – в том числе, и о самом себе. Ведь именно после съезда, точнее, пятого марта тысяча девятьсот семьдесят шестого года, на первом послесъездовском Пленуме свежеизбранного ЦК, Романов и был утверждён полноправным членом Политбюро. Выражаясь языком спортивных комментаторов: «перешёл в высшую лигу».

Как бы там ни было, так или иначе – а Романов узнал о себе немало пикантного. Разумеется, он сразу же – к Андропову. А к кому ещё?! Ведь именно в кабинет шефа КГБ стекалась вся грязь – она же правда и неправда – о друзьях-товарищах. Ну, так, как это и положено в любом нормальном государстве «диктатуры трудящихся» – в лице их отдельных представителей. Вопрос к Андропову был у Романова один-единственный: «Прошу прощения!» – в смысле: «Что это за свинство такое?!». (Так вопрос передавался уже в редакции Юрия Владимировича: Григорий Васильевич, хоть и не был сторонником «русского разговорного», для такого случая сделал исключение).

– Да брось ты, Григорий Васильевич! – пренебрежительно махнул тогда рукой Юрий Владимирович. В душе, конечно, он проклинал информатора и обещал не оставить его своим вниманием. – Мало ли, что там брешут! Забудь!

Обращение на «ты» отнюдь не свидетельствовало о дружеском расположении Андропова: он «тыкал» всем – кроме Леонида Ильича. Да и не он один: все члены и кандидаты в члены дружно составляли ему компанию. Разве что, Косыгин с Сусловым выпадали из тесных рядов. Ну, да им простительно: «тлетворное влияние сталинизма». Ну, а «все минус два» не видели в этом «тыканьи» ничего зазорного: все ведь – товарищи по партии! С одним небольшим уточнением: для этого мало быть просто товарищем – и даже товарищем членом. Следовало быть ещё и товарищем членом Политбюро! Так что, не все товарищи могли претендовать на «тык по-товарищески», но помечтать о товарищеской фамильярности не возбранялось никому. И неважно, что шанс стать не просто товарищем по партии, а товарищем… товарищу члену Политбюро, был, скорее, теоретический – и даже призрачный: никого ведь не лишали этого шанса… теоретически.

Романов не считал нужным выделяться из массы… членов Политбюро, и примыкать к «несознательным» Косыгину и Суслову. Поэтому он решительно поддержал заявленный формат.

– Ну, так и дай опровержение, Юрий Владимирович! Дай хотя бы маленькую заметку в «Известиях» под рубрикой «Из Комитета государственной безопасности»!

– «Дела давно минувших дней, преданье старины глубокой»! – не стал вносить разнообразие в жестикуляцию Андропов. – К чему ворошить старое?! Только на руку империалистам играть! Работай спокойно… если ты ни в чём не виноват.

И пауза между частями заключительного предложения, и факт отказа, и редакция были явно недвусмысленными. Как говорится: «sapienti sat»: «умному – достаточно». Романов как раз и был таким «умным», которому «достаточно». Он сразу же понял, что Андропов не откажется от крючка, на который, как тот, вероятно, полагал, ему удалось подцепить опасного конкурента в борьбе за власть. Григорий Васильевич уже не сомневался в том, что в нужный момент Юрий Владимирович решительно наплюёт на установку «кто старое помянет – тому глаз вон!». Тюк с грязным бельём, доведённый до нужной кондиции в КГБ, будет вывален под нос обывателю, в том числе, и партийному.

Пришлось Романову идти к Суслову. Михаил Андреевич, откровенно симпатизирующий условно консервативным взглядам Романова, немедленно попросил аудиенции у хозяина Советской страны. Нет, не у народа: у его «законного представителя» в лице Генсека Брежнева. Леонид Ильич, в целом довольный развитием ситуации: ещё один конкурент «обмазан» – повторил доводы Андропова, а от себя добавил, что «на каждый чих из-за рубежа не наздравствуешься!». Григорий Васильевич получил заверения «в нашем искреннем к Вам уважении» – с чем и был выпровожен из кабинета вождя на пару с заступником.