А.А. - Убийство в прямом эфире

Когда моих родителей настигла перестройка, и папа… не смог это пережить, именно Олег захотел остаться со мной в паре и даже настоял на этом. Он единственный сын в своей богатой семье, его желания – это закон. Поэтому о замене меня не могло быть и речи. Родители Олега холодно относились ко мне и моей маме, но делали это молча. Ведь самое главное – наш с ним результат. Они растили победителя, и я была его отличным вспомогательным орудием на пути к званию чемпиона мира. Но расходы на занятия, костюмы и бесконечные конкурсы никто не отменял. Мама ни разу не попросила родителей Олега помочь нам материально, оплатить сборы или взносы. Ей было бы слишком стыдно просить, расписавшись при этом в своей беспомощности. Это не про неё. Поэтому она делала все возможное, чтобы не ударить в грязь лицом, ни при родителях Олега, ни при ком бы то ни было еще. От меня требовалось только лишь показывать класс на паркете. А не распускать сопли на умывальник! Нам нужно выложиться по-максимуму, иначе прощай, Чемпионат России, прощай «открытый класс». И мама покупала билеты сюда зря. Все ее бессонные ночи, платья эти – все зря! Он снова стучит. Это точно он, Олег. Понял где искать меня.

– Саша, я знаю, чем помочь тебе, открой.

Ну конечно ты знаешь, ты все знаешь лучше всех, поди и лифчик хороший принес? Я снова смотрю на эти бугры, и слезы сами собой застилают глаза. Нет, больше не могу сдерживаться. Левой рукой открываю дверь, а правой стряхиваю соленые капли у самой переносицы, пока те не упали на щеки. Олег – красавчик, как всегда – не постеснялся зайти в женский туалет. Он протягивает платок и «лимонку».

На все выступления, тренировки мы носим с собой перекусы и питье, я делаю «лимонку» – напиток из воды и лимонного сока. «Лимон хорошо утоляет жажду и повышает тонус – чтобы всегда быть готовым взять пьедестал», – как говорит мама. Олег тоже любит простую «лимонку». У каждого своя любимая бутылка. Своего рода священный амулет. У меня розовая, с глиттерными наклейками, которые чуть обтрепались, будто кто-то пытался их отклеить с углов, но они не отлеплялись, и он бросил это дело. Хотя конечно никто кроме меня и мамы к ней не прикасался, обтрепалась бутылка от старости – я не меняла ее несколько лет. У Олега бутылка новая, скромно-серая, вот ее он и принес. Мне, конечно, неудобно пить из «не своей» бутылки, будто бы вторгаясь на его, чужую территорию, и я глотаю побольше, с запасом – заодно прополощу горло. Олег улыбается, будто, не успев мне что-то сказать. И… Я захожусь кашлем, брызгаю на него, на себя, на пол. Я будто проглотила огромную горящую головешку! Водка?!

– …надо было взболтнуть, конечно…

Черт! А ведь он действительно знал, чем мне помочь! Уже тогда знал! Миллионы раз я вспоминала то наше выступление. Мы не танцевали – мы плыли, горели. Мы жили. По-настоящему, взросло, манко. Сотни глаз, следящих за нашими телами. И никто из них не знал наш маленький алкогольный секрет. Говорят, что опьянение не дает сфокусироваться. Но это и не нужно, я могла бы танцевать даже с закрытыми глазами. Когда тренируешься 24/7, тело запоминает мельчайшие детали движений, выдает их на автомате. Технически я всегда была невероятно точной: шаги только с носка, только в ритм – просчет в доли секунды. Но в танце важна не только техника, нужно общаться душами. А вот с этой проблемой мне помог справиться алкоголь. Нам аплодировали стоя. Тренер сказала, что это был прорыв для нашей пары. Она почти год вынужденно держала нас в классе, где можно танцевать только восемь танцев из десяти возможных, облегченного уровня. Потому что мы были «готовы физически, но не были готовы внутренне повысить категорию танца».

Мама ликовала. Собрала гостей, тех немногочисленных, кто не отвернулся от нас в тот злополучный год. Все поздравляли меня, сыпались тосты. Мама вспоминала наши бесконечные домашние прогоны «за маму, а теперь за папу»: когда я пыталась отточить новую фигуру, а мама отстукивала ритм каблучками моих первых танцевальных туфель. Это было удобно, туфельки легко помещались в ладонь. В окончание вечера она внесла огромный торт со свечами! Нет, не тринадцатью, свечей было только десять – по числу танцев любой сложности, которые отныне мы можем исполнять в «открытом классе». Ей богу, такого торта даже на моем дне рождения не было. Все фотографировались с ним на заграничный полароид, оставшийся от той обеспеченной жизни, которая совсем недавно для нас закончилась. А я задумчиво водила ложкой по пустой тарелке. Торт всегда был под запретом, берегла фигуру – танцору нельзя толстеть и покрываться прыщами. Сегодня мне можно было все, но – не хотелось. Мысленно я каждую минуту уносилась далеко от гостей, торта, мамы – на паркет, в тот наш пьяный танец, когда он вёл меня, а я полностью ему вверилась. Не было проблем, не было смущения – мы были полностью откровенны. Мы любили друг друга. По крайней мере, любила я.

Вы скажете «с того момента они начали встречаться, а потом жили долго и счастливо». Но нет. С того момента я стала добавлять в свою «лимонку» водку. Не так много, как в тот раз, буквально стопку. Иногда даже всего пару капель. Мне достаточно было знать, что алкоголь там есть, уже от этого знания я чуть расслаблялась и выдавала результат. Но на тренировке и выступлениях мы только танцевали, разговаривать с Олегом было некогда. А в школу я ходила без своей «страховки». Поэтому вне танца мы так и оставались «просто друзьями».

Но даже и ты помочь не можешь, и темнота твоя,

Мне одному совсем, совсем ни к чему. (с) «Ласковый май»

Голова раскололась надвое. Будто в затылок вбили гвоздь, и я лежу на нем, шевелиться попросту боюсь. Да и сил никаких нет: жутко тошнит, и в то же время дико хочется есть. Я бы съела сейчас курицу целиком, да только нет сил, даже до кухни дойти. Даже подняться с пола. Опять скакнул сахар, и я отключилась, сколько уже лежу здесь? Я поворачиваю голову, под кроватью ровные прозрачные бутылки: шесть, девять, двенадцать – пора выкидывать – а рядом с ними валяется зонтик. Я мотнула голову на другой бок, к окну – а там темно, дождь плевками шлепает по стеклу. Дождь. Зонтик. Роза. Черт. Роза! Я опять оставила ее! Это конец. Мысли понеслись бешеной каруселью.

Вчера вечером я пошла в магазин, мимо парка, я застыла на месте – Олег гулял с Розой. Всего в паре метров от меня, за забором. Он купил Розе разноцветные блестящие шарики, и вату размером с две ее головы. В честь окончания второго класса, наверное. Я долго любовалась ими, смотрела как зачарованная – так смотрят на бабочек, боясь спугнуть их дыханием. А потом к ним подошла она. Кошачья морда. И они стали гулять втроем. С моей Розой. Снова она. Забрала у меня танцы, его, а теперь и Розу. Они сели в машину Олега и уехали. А я пошла домой, позвонила ему на мобильный – он не взял трубку. Я ходила из комнаты в ванную, из ванной в кухню, звонила, звонила, раз пятьсот – занято, без ответа, не доступен. В холодильнике стояла начатая бутылка водки, но я открыла новую и выпила ее полностью.