А.А. - Убийство в прямом эфире

Когда я зашла, за столом уже сидели мама, он, Роза бегала по кухне в каком-то новом костюмчике. И моя сестра Тома тоже была, с Егором. В старших классах ботаник Егор одно время таскался за мной, и я часто у него списывала, Тома же училась на год младше, ей он помогал делать домашнюю работу. А теперь они в одном институте, встречаются. Милашки. Я зашла и не сразу поняла, как себя вести. Мама указала мне на стул, и продолжила щебетать. Олег пересказывал ей статью про конец света, который обещают с приходом 2000—го года. Мол, пора запасаться водкой, тушенкой и уходить в бункер. Всем шутка понравилась. А я ведь уже два года как живу в бункере. С тушенкой и водкой. Кажется, я готова встретить конец света, как физически, так и морально. Мама перехватила мой взгляд и глазами спросила: «Почему? Почему ты вот так легко сдалась?». Олег часто заходил к ней, ведь она практически усыновила его: устроила на работу в милицию, сразу после того как случился дефолт и родителей Олега обчистили. Он остался без наследства, без жилья, без образования – и без партнерши. Но сегодня бьюсь об заклад – она пригласила его специально, чтобы мы пересеклись. Чего она добивалась? Что он посмотрит на мое помятое лицо и влюбится снова? В его глазах читалось сочувствие и стеснение. Он избегал смотреть на меня. Обращался только к маме, или к Томе. С Егором они никогда не контачили. А может мама добивалась, чтобы я посмотрела на себя со стороны? «Жизнь не закончилась – он цветет и пахнет, сестра нашла парня, и тебе пора»?

Когда Олег и сладкая парочка ушли, мама попросила меня убрать посуду. Пока я мыла, она села за стол, и сказала, что я переезжаю к ним, жить буду в своей комнате. Под надзором. Вот чего она хотела. Показать, что я все еще маленькая девочка и нахожусь под ее контролем. Я буду делать то, что захочет она. Ведь я не обеспечиваю себя, не обеспечиваю ребенка, а значит, мое мнение вообще учитываться не должно. В общем-то, все так и есть. Я ничтожество, которое не может позаботиться ни о Розе, ни даже о себе. Ну и ладно.

Я собрала несколько пакетов и переехала к маме. Первое, что заметила из изменений – моя сестра. Она стала похожа на женщину. Раньше мы всегда ходили как красавица я, и моя сестра Тома. Она тоже была приятной внешности, но какая-то бесполая что ли. Она воспринималась скорее, как человек, а не как женщина. Сейчас что-то в ней неуловимо изменилось. Духами стала брызгаться. Ну и конечно парень ее, Егор. Когда я танцевала с Олегом, Егор бегал за мной, как многие другие парни, а теперь накатывало ощущение, будто из моей свиты исчез один подопечный. Но обидно не было, скорее забавно. Он также терся около Томы, как когда-то около меня. И почему он не придет в равное ей положение, перестанет уже лебезить как собачка. Когда я переехала, Егор стал приходить чаще. Мы не общались, но я знала, что он идет мимо моей комнаты и боится посмотреть сюда. Так стесняются смотреть на тех, кто делает что-то интимное. Например, занимается сексом. Или на больного раком, оставшегося со своей болезнью тет-а-тет. Или на алкаша. Меня забавляло его смущение, и я специально выходила из комнаты, закуривала перед ним, а потом выдыхала дым прямо ему в лицо, делая вид, что не замечаю неудобства. Несмотря на мой растрепанный видок, я похоже навевала на него страх. Он начинал нервно шевелить пальцами, как краб, которого вытащили из воды, и он не знает, куда ему деться.

Я продолжала пить, но всегда убирала бутылки под кровать. Так как тихий час у Розы длился всего 2 часа, и я не всегда оставалась одна в это время, у меня не было возможности выкидывать бутылки слишком часто. Поэтому под кроватью собирались внушительные батареи. Я выкидывала их, только когда там уже совсем не оставалось места. Конечно же, мы разговаривали о садике. Но это значило, что мне нужно будет искать работу или поступать учиться. Я не знала, кем я могу работать без образования, а учиться не было желания. Точнее мне хотелось бы иметь диплом, но я не знала какой именно. Кроме танцев я ничего не умею. Что же до танцев, я исключала саму мысль о том, чтобы вернуться. И даже не могу назвать конкретную причину. Конечно, после такого перерыва мне уже не светил чемпионат, но, наверное, какой-то уровень можно было нагнать. С другой стороны, нужен был партнер. Партнера сложно найти даже для восьмилетней девочки, а уж для двадцатилетней почти нереально! Как только заходила тема танцев, в моей голове будто кипел мозг, мысли собирались в кашу, и выцепить какую-то конкретную было невозможно. Я просто нервничала и никогда не приходила к какому-либо ответу. Обычно я выпивала немного, и напряжение забывалось. Стеснялась ли я своей новой фигуры? Да. Стеснялась ли разговора с тренером, потому что надо было назвать причину ухода из танцев? Да. Хотя тренер обо всем знала, конечно. Боялась ли, что после перерыва мой класс упал как минимум вдвое? Да. Боялась ли, что не смогу найти партнера? Да, да, да! Но даже если бы сам Олег, вдруг, как в сказке предложил мне попробовать танцевать снова, в нашем старом зале, вместе – я бы отказалась. Было что-то еще, чего я боялась. Что-то гораздо более значимое. Но это «что-то» в лабиринте своих мыслей я до сих пор не нашла.

Однажды мы гуляли с Розой на площадке, ей было уже четыре или пять лет. Я по традиции подлила водки в бутылку из-под сока. Солнце пекло. На площадке гуляли первоклашки, слушали Бритни Спирс на кассетном плеере. Роза качала головой в ритм и лепила какие-то замки из песка. Бритни пела ничего так, но под нее можно было только танцевать, или подпевать в Розину пластмассовую лопатку. Для этих целей Бритни была незаменима. Но рыдать, как мы с Томой рыдали, можно было только под песни Юры Шатунова. И мне стало немного жаль первоклашек, которым даже порыдать-то было не под что. За этими мыслями я незаметно осушила бутылку и задремала на скамейке.

Меня разбудила какая-то женщина. Я проснулась с камнем в голове, кашей во рту и поняла, что пока я спала, пошел дождь. Я вся промокла. И Розы опять нет. Господи, ну и ворона! Больше никогда не буду пить во время прогулки. Во дворе ее не было, и я пошла в подъезд. Дома Розы тоже не было, зато дома была Тамара. Интересно, она видела меня на площадке, или нет? Наверное, не видела, иначе подошла бы. «А где Роза?» – спросила она. Я не знала, чего ответить, да и мозг мой еле соображал. Сказала, что Олег ее забрал погулять. И тут меня начала охватывать паника. Кто-то же действительно забрал Розу! Мою девочку. Кто-то забрал ее. Она не могла уйти сама. Я начала судорожно набирать рабочий телефон Олега. Но время было уже больше шести вечера, и возможно он ушел домой. Он съехал из старой съемной квартиры, я не знала нового адреса. Порылась в нашей записной книге, но телефона так и не нашла. Ждала маминого прихода, когда в дверь позвонили. Олег. Он принес Розу, завернутую в плед. В его руках она мирно спала. Он не поздоровался, и, оттолкнув, прошел в комнату прямо в обуви. Положил Розу на мою кровать, и видимо слишком далеко поставил ногу. Под кроватью упала бутылка, повалив за собой еще несколько. Судя по звуку, около трех. Хорошо, что я выбросила большую часть вчера. Затем он вернулся, попросил швабру, чтобы затереть грязные следы на полу. Разделся и сел на кухне. Я предложила чая, а он послал меня на х… Он не матерился раньше. Я спросила, как Роза нашла его. На что он буркнул «привел участковый». Вот ведь как, позорище. Олег сказал, что ждет маму. А со мной разговаривать больше не намерен. Ну что же. Я почистила зубы, на всякий случай, и вернулась в комнату.