Марк Маффин - Книга о моем убийстве

Гладышев внимательно изучил материалы. Егора нашли повешенным. В лесу. Возле психушки, где он лечился последние несколько лет. Персонал заявил, что ничего не видел. Что все было спокойно.

Понятно.

На шее – две борозды веревок. Такое бывает – передумаешь, начнешь вырываться – вот тебе и две борозды. Но чаще свидетельствует о том, что покойный во время повешения уже был задушен.

К тому же – в палате под кроватью покойного нашли целый схрон антипсихотиков. По словам экспертов, их бы хватило на десяток самоубийств. Почему тогда петля? То, что она болезненнее таблеток, понятно даже сумасшедшему.

Оставалась одна проблема. Записка. Предсмертная. Которую нашли в кармане Егора. «В моей смерти прошу никого не винить. Это все равно было неизбежно».

Гладышев крякнул. Если записка настоящая, то…

Если записка настоящая, то будем думать, сказал себе Гладышев. И назначил графологическую экспертизу. А вот если она подтвердит, что записка написана не Егором, Кузнецову точно не поздоровится.

Женя замерла на пороге:

– Такое ощущение, что здесь кто-то был…

– С чего ты решила? – спросил Дима.

Женя замялась.

– Даже не знаю. Просто… Коврик неаккуратно лежит, – указала она на пол, – и вообще тут все такое…

– Какое?

– Бардак. Будто кто-то что-то искал.

Дима усмехнулся. Женская интуиция. Делающая правильные выводы из ошибочных посылок.

В прихожей был бардак. Совершенно нормальный. Совершенно нормальный для квартиры Егора.

Половая тряпка – «коврик» – лежала в метре от входа, возле стенки, будто в квартиру заходили не люди через дверь, а призраки через кирпичную кладку. По полу разбросаны листовки, которые «молодые развивающиеся кампании» подбрасывают в почтовые ящики. Обувная ложка торчала из цветочной вазы, а изношенные кроссовки валялись на новеньком пуфике, который будто сам не понимал, как оказался в таком запустении.

Это Дима видел сто раз – с годами Егор приобрел отвращение ко всему материальному, и в первую очередь к правилам культуры быта. Странность была в другом – напротив входа была дверь в ванную. Старорежимная, с проржавевшей защелкой. Абсолютно ненужной – большинство людей не закрывают ванную снаружи .

Кроме Егора – который с детства боялся, что из ванной могут вылезти призраки. Или монстры. И всегда запирал дверь. Всегда.

А сейчас ванная была открыта.

Дима помедлил, думая, стоит ли рассказывать все это Жене.

– По поводу коврика можешь не беспокоиться – у Егора всегда был страшный бардак, – решил он не пугать девушку.

Женя кивнула, но, видимо, не поверила.

Дима вдохнул воздух. Затхлый. Не так, как в детстве. Или кажется – ситуация навевает?

Может быть. Их квартира. Квартира их детства. Родители завещали Егору. Дима был не против – у него и так все есть. И дача ему родительская не нужна – ее, в отличие от квартиры, он никогда не любил…

Дима прошел в зал. Щелкнул выключателем. Зажег свет на кухне. Вспомнил, что в хрущевках выключатели всегда расположены странно . Наконец, нашел нужный. Зажег свет в большой комнате.

Огляделся.

Ковер. Комод. Стул. Стол. Письменный, наверное. Тахта.

Книжные полки. В большом количестве. Забитые доверху.

Потолок оклеен обоями. Часы на стене. Старые. Остановились. Или давно уже не ходили. Пока родители были живы, Дима так и не удосужился сделать ремонт. Не хотели. Говорили, что на их век хватит. Не старые еще были. Может, что-то чувствовали.

После их смерти Егор не стал ничего менять. И окна мыть не стал. И пол. И пылесосить.

Повесил на стену фаравахр. Символ зороастризма. Человек в крылатом круге.

Дима потоптался на месте. Заскрипели полы. Глядя на это запустение, он понял, почему так зациклен на внешних элементах успеха. Чтобы максимально дистанцироваться от Егора.

В женских журналах, которые до сих пор покупала Ира, писали, что близнецы бывают двух типов. Первые полностью копируют друг друга. Одежду. Повадки. Привычки.

Обожают, когда их путают.

Вторые – с пеленок требуют, чтоб их одевали по-разному. Сепарируются. Выбирают разные фильмы. Разных женщин.

«Кто-то голосует за Жириновского, кто-то за Зюганова» – шутила автор статьи.

Или не шутила.

Сейчас Дима понял, что до шестнадцати они с Егором были братьями первого типа. А потом в одночасье перешли во вторую категорию.

– Ну что? – вывела Женя Диму из задумчивости. – Вы представляете, где Егор мог хранить рукописи?

Дима помотал головой.

– Не знаю. Но лучше начать с комода.

– Комода?

– Хранить рукописи на полках – это для моего брата слишком очевидно, – усмехнулся Дима.

Женя подошла к комоду. Попыталась открыть дверцу ключом. Снова попыталась

– Заклинило, – сказала она.

– Давай я, – Дима аккуратно отодвинул Женю в сторону и попытался открыть дверь сам. Безуспешно.

– Ну как? – усмехнулась Женя.

– Секунду…

Дима просунул ногти под нижний угол дверцы, приподнял ее, и та, наконец, открылась.

– Белье, – пробормотал Дима.

– Я кажется, начала понимать логику вашего брата.

Женя вывалила белье на пол. За ним стояла широкая картонная коробка. Женя вытянула коробку наружу.

– Уберите, пожалуйста, – кивнула она на пол.

Дима, немного удивившись внезапной сатурналии, сгреб белье в комод.

– Что там?

– Фотографии какие-то, рисунки.

Женя достала один из рисунков. Дима заглянул ей через плечо. Там были разноцветные квадраты, которые, по замыслу автора, должны были изображать обнаженную женщину.

– Баба его, – прокомментировал Дима. – Или фантазия на тему бабы.

Женя поморщилась, но промолчала.

Пока Женя рассматривала геометрическую бабу, Дима, порывшись в коробке, нашел копию фотографии. Той самой. Которую Егор зачем-то попросил поставить себе на могилу.

Закончив с коробкой, Женя все-таки направилась к книжным полкам. Зачем-то повертела в руках «Приключения ослика Маффина» – первую книжку, которую они с Егором прочитали в детстве. Дима решил осмотреть сервант. Там не было ничего – кроме таракана, почившего на дне хрустальной супницы.

Когда Дима попытался «взломать» шкаф для одежды, Женя легонько дернула его за руку.

– Что еще?

– Слышите? – Женя указала пальцем вверх.

Дима остановился. Прислушался. Сверху раздавался какой-то скрежет.

– Крысы, – сказал он. – Или кошки.

Женю ответ не успокоил.

– Да точно кошки. Они постоянно там сидят. Мы, когда в детстве по чердаку лазили, кого там только не видели.

Женя кивнула, но волноваться не перестала. Снова направилась к полкам.

Дима доломал шкаф, но внутри не оказалось ничего интересного. Женя закончила с полками – или поняла, что пытаться там что-то найти – пустое дело.