Марк Маффин - Книга о моем убийстве

– По легенде Ахура Мазда и Ангра Майнью – близнецы. И мне кажется, вы тоже догадываетесь, кого Егор мог считать злым богом своей жизни.

– Тамара Михайловна, вы бы хоть предупредили…

– Будто я твой теперешний телефон знаю.

«Уродливой фигурой» оказалась соседка снизу. Тамара Михайловна. Дима хорошо помнил эту старушку. С нее в далеком детстве началась их с Егором братская дружба. Папа улетел в командировку. Маму положили в больницу. Посидеть с детьми попросили Тамару Михайловну.

Та оказалась женщиной доброй, но со своими представлениями о воспитании. Когда однажды Тамара Михайловна ушла на рынок за продуктами, Дима с Егором начали кидаться подушками и разбили вазу. Роковой бросок сделал Егор.

Когда Тамара Михайловна вернулась и стала выяснять, кто виноват, Дима взял всю вину на себя. По привычке – они с Егором часто так делали. Обычно за этим следовали нотации. В крайнем случае – угол. Тамара Михайловна поступила иначе.

Схватив Диму за ухо, она переложила его через колено и отодрала отцовским ремнем. Как сидорову козу. Было больно, но за всю экзекуцию Диме даже в голову не пришло сказать правду. А Егор, наблюдавший за всем этим со слезами страха, был по-настоящему восхищен мужеством брата.

С тех пор они вписывались друг за друга всегда, какие бы последствия их не ожидали. А с Тамарой Михайловной, у них, на удивление, отношения ни капельки не испортились.

– Я только в комнату захожу, а тут вы. Я и заорала, – рассмеялась Тамара Михайловна.

Они сидели на кухне и пили чай. Вернее, чай пила только Женя. Тамаре Михайловне в кофе плеснули коньяку, чему она была несказанно рада. Дима тоже решил пригубить, и «губил» давно, по-новому напиваясь после пережитого стресса.

– А мы уж подумали, что это призрак, – рассмеялась Женя.

Тамара Михайловна напряглась.

– Призрак, говорите?

– А что такое?

– Да просто я ж не зря в вашу квартиру пошла.

Женя с Димой переглянулись. Тамара Михайловна продолжила:

– Ты меня, Димка, конечно, извини, но нехорошая у вас квартира стала после смерти родителей.

– Это вы про пьянки Егора?

– Пьянки твоего брата непутевого – это понятно. Но когда человек живет и шум сверху слышен – это одно. А когда человек умер и продолжается все то же самое…

– Что продолжается?

– Тут долго рассказывать, – застеснялась почему-то Тамара Михайловна.

– Мы никуда не спешим, – быстро сказала Женя.

– Ну ладно. Только вы меня совсем уж за дуру не держите…

– Не будем, – улыбнулась девушка.

– Дим, а она, – указала Тамара Михайловна на Женю, – знает, что брат твой был…

– Ненормальный? Знает.

– Тогда слушайте. Ты, меня, Дима, конечно, прости, но Егорка твой всегда набекрень был.

Дима усмехнулся.

– Когда еще родители ваши были живы – в узде его держали. А как померли – так все. И самое интересное – месяц шум, месяц – затишье. И опять. Я только потом узнала, что это он в больничке время проводит – когда жаловаться на него ходила. Так вот.

Тамара Михайловна еще немного помолчала.

– Где-то с месяц назад снова было затишье, а потом – не крики, не пьяный базар – а скрип, скрежет, будто ходит кто-то. Ходит и ходит – мне-то какое дело. Но времени – два часа ночи. Я значит, пошла разбираться.

Постучала в дверь – никто не открывает. Снова стучу – чувствую, затаился там кто-то. Тут соседка из квартиры напротив вылазит. Спрашивает, чего стучу. Я отвечаю, что Егорка снова приехал. А она мне такая – а он умер.

Я к себе пошла, думала, послышалось. И действительно – тишина. На следующий день как-то забыла, закрутилась. А вечером ложусь – сон вообще не идет. Лежу, думаю о всяком. И вдруг слышу – снова скрежет, только на этой раз тихий-тихий… и на следующую ночь было.

А сегодня – снова звуки. В непривычное время. И снова сильные такие, громкие. Ну и пошла – еще только вечер, не так страшно. И дверь открытая, а тут – вы…

Тамара Михайловна замолчала. Рассказ пожилой женщины пробрал даже Диму, на Жене не было лица. Тамара Михайловна это заметила.

– Да ладно тебе, – по-свойски толкнула она девушку в плечо, – мало ли, что мне, старой, могло послышаться. Я сама буду скоро как Егор – не понимать, что происходит. А что это тут у вас?

Тамара Михайловна, решила сменить тему и указала на фотографию Егора, которую Дима с Женей нашли в коробке.

– Фотография, – ответил Дима. – Копия той, что он на могилу просил поставить.

Тамара Михайловна закашлялась.

– Странно… – помрачнела она.

– Что странно?

– Странно, – ответила Тамара Михайловна хриплым голосом, – что на свою могилу он попросил поставить твою фотографию.

Несмотря на дождь за окном, Гладышев был в хорошем расположении духа. Позвонил Ибрагим, сказал, что Кузнецов сорвал охранную пломбу. Гладышев и так не сомневался, что Кузнецов это сделает, но все же…

Когда Гладышев потребовал у Кузнецова ключи от квартиры Егора (ключи самого Егора куда-то подевались), тот заявил, что пустит Гладышева в квартиру только с санкции прокурора. Гладышев сказал, что санкция будет, и велел опечатать дверь. Теперь Кузнецов проник в квартиру сам. Проник незаконно, до проведения следственных действий. Это уже было нарушением уголовно-процессуального кодекса и позволяло привлечь того к ответственности, но при хорошем адвокате…

Кузнецов отделается штрафом. Максимум – арест. А вот если повернуть дело так, что Кузнецов специально отказал предоставлять доступ, чтобы уничтожить улики…

Прокурору должно понравиться.

Гладышев подошел к сейфу, извлек оттуда бутылку коньяка и налил содержимое сосуда в бокал.

Раздался стук в дверь. На пороге стоял Ибрагим. Запыхавшийся.

– Выпить хочешь? – спросил Гладышев.

– Что? – он удивленно посмотрел на следователя. – Нет. То есть… Не сейчас. Вот.

Ибрагим отдышался и вынул из-за пазухи какой-то конверт.

– Что это? – спросил Гладышев.

– Это, – сказал Ибрагим, – только что нашли у дверей отделения.

Гладышев взял конверт. Легкий. Влажный от воды. На лицевой стороне, как в шпионских сериалах, газетными вырезками выложена фраза: «Следователю, ведущему дело об убийстве Егора Кузнецова»

– Судя по камерам наблюдения, – продолжал Ибрагим, – оставивший конверт был в лыжной маске. Установить что-то еще из-за непогоды не представляется возможным.

Гладышев вынул из конверта небольшую записку. Вгляделся в почерк… Вчитался – и от удивления на мгновение выпал из реальности.

– Петр Ефимович, – напомнил о себе Ибрагим. – Что-то случилось?

– Случилось, – улыбнулся Гладышев Ибрагиму. – Еще как случилось.

Дима брел по улице. Сверху лил дождь. Незаасфальтированные участки дорог превратились в грязь. Холодный воздух перехватывал дыхание.