Алексей Хапров - Сын Духа Святого

На спинке стула висели синее трико и желтая футболка. Это была моя домашняя одежда, в которой я ходил много лет назад. Я взял их в руки с такой осторожностью, так бережно, как будто они были хрупкими музейными экспонатами, грозящими в любую минуту рассыпаться в порошок. Повертев их, рассмотрев и пощупав, я натянул трико и футболку на себя. Набравшись духу, я вышел из комнаты и направился на кухню. Через несколько секунд я должен увидеть свою мать. В моей памяти она уже умерла. Но сейчас, в эту минуту, она снова предстанет передо мной. Молодой, живой и здоровой. И я снова увижу ее доброе лицо и любящие глаза.

Мать стояла у плиты в своем цветастом домашнем халате, и разогревала на сковородке завтрак. Увидев ее, я почувствовал, что на мои глаза наворачиваются слезы. Я едва сдержал себя, чтобы не броситься перед ней на колени, и не начать вымаливать прощение за все совершенные мною в прошлой жизни грехи.

Мать с тревогой посмотрела на меня.

— Что с тобой, сынок? — с волнением спросила она. — Тебе нездоровится?

Она потрогала ладонью мой лоб.

— Ты какой-то горячий. Вон, и глаза слезятся. Ты, часом, не простыл?

— Есть маленько, — выдавил из себя я.

— Сколько раз тебе говорить, закрывай на ночь форточку, — с упреком произнесла она. — Сейчас же еще не лето. Сейчас только апрель. Побудь-ка ты сегодня дома. Нечего тебе с температурой в школе делать.

Я согласно кивнул головой. Остаться дома и не идти в школу было как нельзя кстати. Мне требовалось время, чтобы прийти в себя, все осознать и осмыслить. Мне нужно было адаптироваться в прошлом, вспомнить всех, с кем я тогда общался. Не так-то это просто, снова вернуться в годы, которые ты уже прожил. Я должен серьезно обдумать, что мне следует делать, и как себя вести.

Когда мать ушла на работу, я с волнением выглянул в окно. Мое сердце бешено заколотилось. Двор нашего дома снова был таким, каким я помнил его по временам своего детства. Вон детский городок, вон качели, вон перекладина, служившая нам воротами, когда мы играли в футбол. Жильцы использовали ее еще для того, чтобы выбивать свои ковры, дорожки и паласы. Все цело и невредимо. Потом этот городок разобрали и выбросили, чтобы освободить место под стоянку машин. Но сейчас он снова был здесь. О, а вот и знакомые лица! Роман Коренев! Точно такой, каким я помню его по школе. Чего это он вырядился в белую рубашку? Праздник, что ли, сегодня какой? Повзрослев, он растолстел, превратился в румяного, респектабельного мужчину, стал высокомерен и заносчив. Меня не замечал в упор. Но это будет потом. А сейчас мы снова одноклассники. О, поднял голову вверх. Видимо, почувствовал на себе мой взгляд. Увидев меня в окне, остановился, и вопросительно развел руками. Мол, чего не выходишь? Я показал ему на горло. Мол, заболел. Роман понимающе кивнул головой, поправил на плече свою школьную сумку и пошел дальше.

До чего же это потрясающе, снова видеть своих знакомых такими, какими они были тридцать лет назад! Я испытывал какое-то странное чувство. Мне очень трудно подобрать слова, чтобы его описать. Его нельзя охарактеризовать как-то однозначно, ибо здесь присутствовала целая смесь. Тут были и азарт, и любопытство, и волнение, и страх. Все вместе они составили такое ощущение, познать которое можно, только переместившись, как и я, в прошлое.

Правда, среди этих знакомых были и такие, которых мне однозначно видеть не хотелось. Вон, Ленка пошла. Мое первое увлечение. В этот раз нашему знакомству не бывать! Пусть только попробует подойти.

А вот на эту особу у меня до сих пор гневно сжимаются кулаки. Сорокина! Сколько лет уже прошло после ее смерти, а моя ненависть к ней так и не угасла. Когда я видел ее в последний раз, она представляла собой убогое зрелище. Старая, немощная, полупарализованная. Но даже в таком виде она не вызывала во мне чувства жалости. И вот сейчас она снова передо мной. Живая, здоровая, еще полная сил. Вышла из дома и куда-то направилась. Наверное, на работу. Она работала продавщицей в каком-то магазине. По-моему, в рыбном. Интересно, у нас уже был с ней конфликт, или он еще впереди? И, кстати, какая сегодня дата? Нужно точно узнать, в какой именно день я переместился. Как бы это сделать? Ведь мы никогда не заводили отрывной календарь. Стоп! Где мой школьный дневник?

Я прошел в свою комнату и открыл школьную сумку, которая стояла возле письменного стола. Сколько волнений мне доставило даже простое прикосновение к ней. Мои учебники, тетрадки, ручки, карандаши. Учебники относились к седьмому классу. Ага, значит, я вернулся в 1977 год. А вот и дневник. "Дневник ученика 7 "В" класса средней школы N21 Смирнова Игоря", — красовались на обложке каракули, выведенные моей рукой. Какой же корявый у меня был в детстве почерк! Интересно, он снова станет таким? Ведь с возрастом он у меня улучшился, стал более разборчивым. Я с замиранием сердца стал листать дневник. Да, гордиться здесь явно нечем. Тройка, тройка, тройка, двойка, замечание "Разговаривал на уроке". Кого же это я так рассердил? А-а-а, это наша учительница по немецкому языку Софья Марковна. На нее посмотришь — вылитая сова. Она страшно любила, чтобы на ее уроках все сидели тихо, как мыши. А с кем это я разговаривал? Я, вроде, ни с кем особо не дружил. Общался в основном только со Славиком. Но Славик сидел за другой партой, и на другом ряду. Я не мог с ним разговаривать. Не помню. Ладно, это не важно. Гораздо важнее, какое сегодня число. Так, последняя запись в дневнике датирована 20-м апреля. Это была суббота. Значит, если мыслить логически, сегодня должен быть понедельник 22 апреля. Это означает, что мой конфликт с Сорокиной уже имел место. Он произошел в самом начале учебного года, где-то в сентябре. Ну и черт с ним. Не такой уж это серьезный проступок. Глупость, только и всего. Нужно было просто промолчать, а я взял и сцепился со вздорной бабой. По-настоящему серьезный проступок еще впереди. И случиться он должен не далее, как послезавтра. Ведь послезавтра, 24-го апреля, мой день рождения. Тот самый злополучный день рождения, который я всегда хотел забыть. Ведь именно на нем я, науськанный Гребенюком и Андреевым, так по-скотски обошелся со Славиком, после чего навсегда потерял единственного друга. Нет, больше это не повторится. В среду я все исправлю. Этот день я проведу не так, как в своей прошлой жизни, а совершенно по-другому. И мы останемся со Славиком друзьями.

Все-таки, хорошо, что я сегодня не пошел в школу. И это не только потому, что мне необходимо свыкнуться с прошлым. Ведь сегодня — день рождения Ленина. А это означает, что в актовом зале состоится нудное торжественное заседание, на которое сгонят все классы. Восславляющие речи, революционная поэзия, патриотические песни, типа "А Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди". Как же все это было скучно, неинтересно и утомительно! На таких собраниях я всегда беспрерывно зевал, и мечтал только об одном — чтобы они побыстрее закончились.