Дик Фрэнсис - Осколки

Роза кинулась следом за мной, размахивая понтией с раскаленным стеклом на конце и делая ею выпады, словно рапирой.

То ли краем глаза заметив Розу, то ли почувствовав угрозу ожога, я довольно неуклюже повернулся вокруг своей оси, уклонившись от понтии, как матадор — от рогов. Однако впавшая в бешенство Роза прожгла в моей белой майке длинную черную прореху.

Время истекло.

Я втащил Памелу Джейн за перегородку в демонстрационный зал, бросил на пол и упал сверху, чтобы не дать ей подняться.

Вздыбленная лошадь простояла без отжига целых три минуты сорок секунд — и взорвалась.

Лошадь разорвало на раскаленные осколки, которые разлетелись по мастерской и поверх перегородки — в демонстрационный зал.

Адам Форс не стал пригибаться, поскольку совет пригнуться исходил от меня, и в него дважды попало: в плечо и скулу. Второе ранение было похуже — осколок срезал кусок кожи под глазом. От шока доктор едва не потерял сознание и выронил шприц. Рукав у него окрасился кровью.

Лошадь-приз взорвалась от внутреннего напряжения, вызванного тем, что поверхность охлаждалась быстрее, чем раскаленная сердцевина. Разлетевшиеся осколки тоже оставались раскаленными.

Норман Оспрей, при всей своей неприязни к источнику дельного совета, упал на колени и поэтому не пострадал. Его била мелкая дрожь, однако он по-прежнему был полон решимости схватить меня. Поднявшись с колен, он загородил широкими, как у гориллы, плечами дверь на улицу, отрезав мне этот путь отступления.

Эдди, видимо, так и не понял, что случилось, и все еще стоял на коленях у перегородки.

Памела Джейн выбралась из-под моего тела и не могла решить, благодарить ли меня за спасение или осуждать за то, что я бросил Хикори на милость разлетевшихся в разные стороны острых, как бритва, осколков. Памела Джейн, конечно же, понимала физическую природу напряжений и нагрузок в раскаленном стекле и теперь-то должна была сообразить, что я сделал лошадь лишь для того, чтобы дать ей взорваться.

Я поднялся и заглянул в мастерскую посмотреть, в каком виде Роза и Хикори. У Розы по ноге текла кровь, но ее по-прежнему трясло от бешенства. Она сунула в чан новую понтию и вытащила другую, на конце которой горела ненавистью раскаленная капля. Хикори, которому в конце концов удалось выбраться из кресла, лежал лицом вниз и терся губами по ровному кирпичному полу, пытаясь содрать с них липкую ленту.

Ни на минуту не забывая о том, что в какой-то миг Розе удалось чиркнуть меня по спине где-то на уровне нижних ребер, я решил — мне достаточно.

Но Роза решила иначе. У нее, похоже, хватило бы запала на третью мировую войну. Быстро выхватив из огня понтию с забором, она заявила, что если я сию же секунду не вернусь в мастерскую, то обожженное ухо покажется Хикори сущей ерундой.

Я обогнул перегородку. Беспомощному, корчащемуся от боли Хикори не грозила непосредственная опасность со стороны Розы — та надвигалась на меня, готовая пустить в ход серебристо-черную полутораметровую понтию с забором.

— Где видеопленка Адама Форса? — произнесла она.

Я начинал задыхаться, однако умудрился выдавить из пересохшего горла:

— Он сказал, что записал на нее бега.

— Чушь.

Роза неумолимо приближалась, наставив на меня шарик добела раскаленного стекла. Такой шарик, если им хорошенько ткнуть, прожжет человека насквозь.

Я пятился от Розы с ее смертоносным огнем, ругаясь про себя, что не могу дотянуться до пяти или шести лежащих в стороне понтий, которыми хоть можно было бы отбиваться. Впрочем, некий план у меня все же имелся.

Роза опять наслаждалась — тем, что вынуждает меня пятиться шаг за шагом. Пятиться мимо печи с опущенной заслонкой, через всю мастерскую, пятиться быстрей и быстрей, так как она прибавляла шагу.

— Видеопленка, — потребовала она. — Где видеопленка?

Наконец, наконец-то я снова увидел на улице перед галереей Уэрдингтона, на этот раз в компании Тома Филлина, Кэтрин и ее бродяги напарника Пола Педанта.

Новая расстановка сил сразу пришлась не по вкусу Норману Оспрею. Он посторонился, пропустил их в галерею, а сам рванул на улицу. Я только успел заметить, как он несется вниз по склону от Тома и его четвероногих дружков.

Теперь дверной проем перекрывали двое полицейских в штатском и Уэрдингтон. При виде подошедшего ко мне подкрепления Роза совсем остервенела. Она поняла, что у нее остался последний шанс сделать так, чтобы я запомнил ее на всю жизнь, и отчаянно ткнула понтией мне в живот. Я увернулся, отпрыгнул в сторону, побежал, петляя, как заяц, и добежал-таки до цели — до полки, уставленной банками с цветными порошками.

Мне была нужна белая эмаль. Я сорвал крышку, набрал горсть порошка и бросил Розе в глаза. В состав порошка входит мышьяк, вызывающий помутнение зрения и временную слепоту. У Розы из глаз потекли слезы, но она продолжала размахивать до ужаса длинной смертоносной понтией.

Из-за перегородки появился Эдди и начал ее успокаивать:

— Роза, девочка моя, все кончено.

Но девочка закусила удила. Пораженная временной слепотой, она хлестала убийственным металлическим прутом по тому месту, где последний раз меня видела. В меня она не попадала, но лучше бы она меня видела, чем вот так безумно крушить вслепую. И катастрофа не заставила себя ждать: невообразимо раскаленное стекло дважды соприкоснулось с живой плотью.

Раздались вопли, их оборвал всхлип.

Невероятно, но первым она приложила Эдди, родного отца. Он, защищаясь, прикрыл лицо руками, и Роза сожгла кожу у него на пальцах. Понтия несколько раз врезалась в стены, а затем послышалось жуткое тихое шипение. Произошло самое страшное.

Памела Джейн в истерике спрятала лицо в ладонях, но не она стала жертвой. Напарник Кэтрин Пол Педант застыл на полу в противоположном конце мастерской, раскинув руки и ноги, как бывает при внезапной смерти.

Пораженная Кэтрин глядела на тело, не веря своим глазам.

В мастерскую проскользнул Адам Форс, остановился у стены на безопасном расстоянии от Розы и стал умолять, чтобы та позволила кому-нибудь — хотя бы ему — помочь ей и ее отцу, но она только повернулась на его голос, продолжая со свистом размахивать понтией.

Кэтрин, полицейский до мозга костей, позвонила в участок и попросила срочно прислать подкрепление. Не поддаваясь панике, она бесстрастно произнесла в микрофон рации:

— Ранен полицейский. Экстренный вызов. Полицейский срочно нуждается в помощи.

Она сообщила адрес мастерской и добавила уже не таким казенным тоном, с искренним чувством:

— Приезжайте скорее. О господи!

Она уклонилась от понтии Розы и с невероятным мужеством опустилась на колени у тела напарника. Этот тайный агент, обитатель подъездов, которого я знал лишь под прозвищем Пол Педант, больше не промолвит ни слова, не поймает ни одного преступника. Добела раскаленный забор насквозь прожег ему шею.