Дик Фрэнсис - Осколки

Я перебежал в другой конец мастерской, подальше от Кэтрин, и подал голос:

— Я здесь, Роза. Я здесь, и вам меня не поймать.

Роза повернулась на сто восемьдесят градусов, я проскочил мимо нее, крикнул, она снова повернулась. Я заставил ее крутиться снова и снова. В конце концов это ее измотало, как и то, что в глазах у нее все расплывалось. В результате Уэрдингтон смог подобраться ко мне сбоку, а Кэтрин подойти к нам сзади, мы втроем навалились на Розу и схватили за руку, в которой была понтия. Я вырвал из ее цепких пальцев металлический прут и отвел от нее на безопасное расстояние. Мне обдало жаром ноги.

Полицейский пробудился в Кэтрин так же мгновенно, как налетает ураган. Она грубо заломила Розе руки за спину, извлекла наручники и защелкнула у нее на запястьях.

Арест Розы был полной противоположностью варианту «при задержании не оказала сопротивления». Она продолжала лягаться и молотить ногами даже в ту минуту, когда у галереи остановились фургон «скорой помощи» с санитарами и две машины с рвущимися в бой молодыми полисменами. Полицейские закатали Розу в одеяло, так что она стала похожа на спеленатого младенца, вынесли ее, извивающуюся, на улицу и затолкали на заднее сиденье одной из машин.

К яростно плюющейся Розе вскоре присоединился дюжий Норман Оспрей. Его мускулатура, как позже поведал мне Том, не потянула против трех псов с клыкастыми пастями.

Глаза у Кэтрин оставались сухими. Я видел, как она принесла из полицейской машины другое одеяло и накрыла им навсегда умолкшего Пола.

Прибыли новые полицейские и стали методично разбираться с именами и фамилиями. Кто-то из полицейских сорвал ленту с запястий Памелы Джейн и записал ее анкетные данные.

Опустившись на колени рядом с Хикори, я начал предельно осторожно освобождать его рот и глаза от ленты. Лента отходила болезненно, вместе с ресницами. Полицейский оторвал ленту, которой были склеены ноги Хикори, а я снял с полки походную аптечку, чтобы обработать ему ухо. Санитары решили отвезти его в больницу вместе с Эдди — тот находился в состоянии глубокого шока, на руках у него вздулись жуткие волдыри.

Кэтрин наблюдала, как Эдди устраивают в карете «скорой помощи». Я поделился с ней тем, что ей следовало знать, и сверх того кое-какими соображениями о Черной Маске номер четыре, которые пришли мне в голову ночью и о которых я не успел рассказать ей утром.

— Рядом с телом Пола стоит наш суперинтендент, — сказала она, подумав. — Поговори-ка ты лучше с ним.

Она представила меня как владельца магазина и мастерской, и мы с суперинтендентом Шепардом обменялись рукопожатиями. Именно в эту минуту появился Джордж Лоусон-Янг и спросил, установил ли я личность четвертого из напавших на меня две недели назад.

— Да, — ответил я и рассказал, как воспользовался его методом, чтобы отделить правду от лжи. Но просто назвать это имя вслух — и то значило вызвать недоверие пополам с шоком.

Высокий, подтянутый и близорукий профессор тщательно рассмотрел травмы на обращенном к нему и столь хорошо знакомом лице. У Адама Форса был такой вид, словно он готов испариться, лишь бы не находиться в одной комнате со своим бывшим работодателем.

«Отфорсил наш Форс», — подумал я с иронией.

Джордж Лоусон-Янг, последовательно и ничего не опуская, рассказал суперинтенденту, как кража научных данных из его лаборатории причинила мне столько боли и неприятностей.

— Адам Форс, — сообщил он, — работал на меня, но сбежал, украв результаты наших онкологических исследований. Мы знали, что похищенные данные он перевел на видеопленку, а все остальные записи уничтожил. Мы искали похищенное где только можно, даже обратились к услугам частных сыщиков, после того как полиция не проявила интереса к нашему делу.

Суперинтендент Шепард и глазом не моргнул — продолжал внимательно слушать.

— Все наши поиски ничего не дали. Мы никак не предполагали, что он доверит хранение пленки жокею. Доктор Форс передал ее Мартину Стьюкли, но тот решил отдать ее своему другу Джерарду Логану, чтобы она не попала в руки его детей. Возможно, вы знаете, что Мартин Стьюкли погиб на скачках в Челтнеме накануне Нового года. К этому времени пленка уже начала свое запутанное путешествие. Адам Форс попытался выкрасть ее обратно. Пленки украли отсюда, из дома Джерарда, и из дома Мартина Стьюкли.

— Нам заявляли об этих кражах? — спросил полицейский.

— Да, — ответил я. — На другое утро ко мне приходили из вашего участка, но больше интересовались украденными вместе с пленкой деньгами.

— Доктор Форс прихватил заодно и деньги? — поинтересовался суперинтендент.

— Да, — сказал я, — но, по-моему, деньги он украл просто для отвода глаз.

Доктор Форс слушал бесстрастно, на его окровавленном лице не дрогнул ни один мускул.

— Во всяком случае, — продолжил профессор, недовольный, что его прервали, — все эти кражи почему-то не вернули им вожделенной пленки, и тогда доктор Форс при содействии Розы Пейн и других предпринял попытку склонить мистера Логана открыть им местонахождение пленки. Мистер Логан мне сказал, что у него пленки нет.

— В самом деле? — вопросил начальственный голос.

— В самом деле, — ответил я, — но думаю, мне известно, у кого она.

Все с нетерпением воззрились на меня — Адам Форс, Лоусон-Янг, даже Хикори прислушивался здоровым ухом.

В эту живую картину вплыла Мариголд в своих изумрудных шелках с золотыми кистями, небрежным движением отстранив молодого констебля, который попытался загородить дверь.

За Мариголд, как хвост за воздушным змеем, тянулись Бон-Бон, Виктор, Дэниэл и остальные дети.

Мариголд потребовала, чтобы ей показали, как идет работа над призом, но прикусила язык, увидев на полу прикрытое одеялом тело. Бон-Бон поняла, что тут произошло нечто чудовищное, и прогнала свой выводок на улицу, оставив в мастерской лишь свою мать.

— Мариголд, дорогая, — произнес я устало, — здесь случилось несчастье. Пожалуйста, перейди через дорогу в гостиницу и подожди меня там.

Когда она удалилась, Джордж Лоусон-Янг первым нарушил молчание:

— Так кто же этот четвертый в черной маске?

— Какой четвертый? — заинтересовался суперинтендент. — О чем идет речь?

— Здесь, у его магазина, на Джерарда напали четверо в черных масках, — объяснил профессор. — Трое — это Роза Пейн, ее отец Эдди Пейн и Норман Оспрей. Джерард только что мне сказал, что вычислил четвертого, так что… — Он обратился ко мне: — Кто он и где мои материалы?

— Не думаю, что пленка у Черной Маски номер четыре, — ответил я.

— Что?! — воскликнул профессор. Он сник как подкошенный: я его обнадежил, а теперь норовлю завести в очередной тупик. Я разъяснил ему, что к чему.