Александр Овчаренко - Три заповеди Люцифера

11 час. 25 мин. 30 ноября 20** года,

г. Москва, ул. Осенняя

«Партийный казначей» Юлий Петрович Соломин жил на улице Осенняя, поэтому добираться к нему решили на такси. Накануне финальной части операции, Калмыков провёл с напарником беглый инструктаж.

— Я с ним был ранее знаком, но то, что он является хранителем партийной кассы — только моё предположение.

— Ясен пень! — встрял в разговор Тушкан. — Такие сведенья не афишируют, но какие-то зацепки имеются?

— Имеются, — подтвердил Климент Михайлович. — Юлий Петрович пользовался безграничным доверием нашего руководителя, которого между собой мы называли Сталинский сокол. Только он знал всех «казначеев» лично, и работали они только по его указаниям. Причём указания он давал устно, лично «казначею», и, разумеется, без свидетелей. Только после этого «казначей» приступал к проводке денег. Насколько я знаю, очень крупные суммы несколько дней перебрасывались со счёта на счёт и отследить их практически было невозможно. В конце этой финансовой операции деньги оседали на счёте у того лица, на кого указывал Сталинский сокол. Работали, как ты теперь понимаешь, по безналичному расчёту. Наша с тобой задача заставить Соломина перевести деньги на счёт, который мы ему укажем. Есть у меня за границей небольшие накопления в твёрдой валюте, но этого для постоянного проживания за границей мало. Вот мы на этот самый счёт наши денежки и перебросим.

— А ты можешь в этом банке открыть ещё один счёт, но уже на моё имя?

— Можно, но зачем?

— Понимаешь, компаньон, есть у меня предчувствие, что после того, как «бабки» лягут на счёт в только тебе известном банке неизвестно какой страны, мне предстоит очень долго тебя вылавливать по всей Европе.

— Не доверяешь?

— Опасаюсь!

— Ладно, пусть будет по-твоему: деньги делим «фифти-фифти» и разбрасывает по разным счетам. Доволен?

— Довольным я буду после того, как «баксы» у меня в руках зашелестят!

Такси отпустили возле одиноко стоящего на взгорке дома. Раньше здесь жили люди приближённые к Особо Важной Особе, да и сама Особа тоже проживала здесь. После очередных выборов свита сошедшего с политической арены пожилого лидера как-то сама собой рассосалась, и теперь в доме, судя по неубранной возле подъезда пожухлой листве, жили люди хоть и не бедные, но от реальных рычагов власти удалённые. Квартира Юлия Петровича находилась на первом этаже.

— Он всегда жаловался на больные ноги, — прокомментировал Климент Михайлович, глядя на зашторенные окна квартиры Соломина.

— Кажись, дома-то никого нет, — шмыгнул носом Тушкан.

— Здесь он! — уверенно сказал Калмыков. — Здесь. Куда ему, старому пройдохе, деваться? Жена сразу после Брежнева умерла, дети за границей отцовские деньги проедают, а друзей у него отродясь не было. Он и раньше затворником был, а сейчас…! — и Калмыков, не закончив фразы, обречённо махнул рукой.

В подъезд они вошли беспрепятственно: ни охраны, ни бабушки-консьержки в подъезде не было. Да и дверь в квартиру бывшего партийного функционера оказалась деревянной и какой-то безликой, даже без номерка.

Тушкан присел на корточки, профессионально исследовал замок, и лишь после этого тронул ручку двери. К удивлению подельников, квартира оказалась незапертой.

— Совсем плохой стал, — покачал головой Климент Михайлович. — Квартиру запереть забыл.

— А чего ему опасаться? — зло произнёс Тушкан. — Привык, что его всю жизнь, как Госбанк, охраняли! — и, сплюнув сквозь зубы, решительно переступил порог.

— Есть кто живой? — громко произнёс Калмыков, после того, как они с Тушканом оказались в просторной прихожей. В ответ раздалось старческой покашливание и звук шаркающих шагов. Юлий Петрович медленно, держась ладонью за больную поясницу, вышел из комнаты.

— Ну и гриб! — изумился Тушкан, грядя на иссохшую скрюченную фигуру хозяина квартиры и нестриженные седые пряди порядком поредевших волос. — Да я его соплёй перешибу!

— Тише! — прошипел Калмыков, не отводя взгляда от бывшего товарища по партии.

— Кто здесь? — дребезжащим голосом спросил Соломин и достал из кармана халата очки в старомодной роговой оправе. — Да никак это ты, Климент Михайлович, пожаловал?

— Удивлён? — насмешливо уточнил Калмыков.

— Более чем! — проблеял отставной партийный функционер. — Ты ко мне и в лучшие времена не часто заглядывал. — Знать, и тебя судьба достала, раз ты обо мне на старости лет вспомнил.

— В квартиру пустишь, или так и будем в прихожей разговаривать?

— Проходи, чего там! Хотя чует моё сердце, что не с добром ты ко мне прибыл, — и Соломин выразительно покосился на Тушкана. Тушкан открыто проигнорировал замечание Соломина и по-свойски повесил в гардероб потёртое пальто рядом с некогда модной дублёнкой хозяина квартиры.

— Юлий! Мы друг друга знаем сто лет, поэтому давай не будем играть в прядки! — произнёс гость, когда они вошли в кабинет Соломина. — Мне нужен банк и номер счёта партийной кассы.

— А-а деньги! — проскрипел бывший аппаратчик. — А я гадаю, зачем ты ко мне вместе с уголовником пожаловал?

— Но, но! — дёрнулся оскорблённый Тушкан. — Ты, папаша, на поворотах потише! И за базаром следи!

— Ну, конечно, деньги! — проигнорировав замечание незваного гостя, продолжил Соломин. — Всё вокруг них крутиться, вот и ты, Климент, возжелал богатства. Нехорошо это! Нехорошо!

— Ты нам мораль не читай! — опять встрял в разговор Тушкан, который без приглашения устроился на кожаном диване. — Мы, Маяковский, и без тебя разберёмся, что такое «хорошо» и что такое «плохо».

— Ну, без меня вы вряд ли что узнаете, — вздохнул Юлий Петрович, усаживаясь за письменный стол.

— Не горячись, — попытался осадить подельника Калмыков, но Тушкана понесло.

— Отдай деньги! — с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, процедил Суслов. — Ты стар, жизнь уже прожита! Зачем тебе деньги? Отдай, по-хорошему прошу!

— Это слишком большие деньги, юноша! Вы даже не представляете, насколько большие! Вряд ли Вы с вашим интеллектом сумеете ими правильно распорядиться, — усмехнулся «казначей».

— Не дрейфь! — заверил его Тушкан, и, зажав большим пальцем ноздрю, высморкался на ковёр. — Справлюсь как-нибудь.

— Юлий! — наконец сумел вклинился в разговор Калмыков. — Ты прав: судьба действительно обошлась со мной круто, и деньги нужны, как воздух, но мы не грабители. Дело обстоит хуже, чем ты думаешь: на днях милиция была на квартире у внука Киквидзе, и они изъяли документ, в котором его покойный дед раскрыл тайну «Ближнего круга». Я уверен, что теперь этим делом занимается ФСБ, и, возможно, уже идут повальные аресты. Юлий, тебе тоже надо срочно уходить. Мы поможем! Я предлагаю тебе поделить деньги на три части и перевести их на три банковских счёта, разумеется, за рубеж.