Лорел Гамильтон - Арлекин

Я немного отстранилась от Жан-Клода, не разрывая объятий, потому что боялась его отпускать. Если сомнения были настолько велики даже при нашем прикосновении, то мне сложно было представить, каковы они были без него. Скорее всего мы все просто погибли бы.

–Мой крест все еще помогает мне, Ричард. Он все еще светится, как любой освященный предмет. Бог не оставил меня.

–Но должен был бы, - заметил Ричард. - Он должен был тебя покинуть, как ты не понимаешь? Если то, во что ты веришь, является верным, то крест не должен тебя оберегать. Ты нарушила столько заповедей. Ты убивала, пытала, растлевала, но крест все еще защищает тебя. Я не могу этого понять.

–Ты хочешь сказать, что я зло, потому Бог должен был бы отвернуться от меня?

Даже на той малой части его лица, которую я могла видеть, я видела следы глубокой эмоциональной борьбы и слезы.

Он кивнул.

–Да, именно это я и пытался сказать.

Я всматривалась в него и понимала, что это только частично вампирские штучки, понимала, что Коломбина скорее всего использовала изначально то, что сидело в каждм из нас. Какая-то часть Ричарда свято верила в то, что он говорил.

–Ma petite…

–Нет, - прервала я, - это неправильно. - В моей груди открылась рана, но не теплая и кровоточащая, а ледяная. Будто часть меня признала происходящее, но не желала чувствовать, понимать, принимать. - Возможно, все дело в том, что Бог - не полиция нравов, Ричард. Иногда мне кажется, что христиане слишком одержимы сексуальными аспектами, ведь легче думать о сексе, чем спросить себя, зачем живешь? Будто бы пока ты не спишь с множеством людей, ты по умолчанию приносишь пользу. Ведь это так легко. Легко думать, что раз не трахаешь никого, ты хороший. Так проще быть жестоким, потому что пока ты в этом не участвуешь, ты вроде как чист. Ведь именно так ты и представляешь себе служение Богу? Он ведь всего лишь полиция нравов для тебя и Малькома? Или все дело в сексе, которого проще сторониться, чем им заниматься, проще жить по заповеди «возлюби ближнего своего, как самого себя» да? В некоторые дни мне кажется, что мое желание позаботиться обо всех, кто меня окружает, вот-вот сведет меня с ума. Но я все равно стараюсь с этим справиться. Я прилагаю все усилия, чтобы помочь каждому, кто хоть сколько-то причастен к моей жизни, день ото дня. Ты можешь сказать то же самое о себе, Ричард? Ты стараешься позаботиться обо всех, кто участвует в твоей чертовой жизни каждый день?

–Ты пытаешься найти в этом списке себя и Жан-Клода? - спросил он голосом, настолько тихим от переполнявших его эмоций, что он казался пустым.

–А разве нас нет в этом списке? - спросила я. Я почувствовала, как слезы наполняют мое горло, горячей волной застилают глаза. Я не расплачусь при нем.

Эти по-настоящему карие глаза уставились на меня. Я успела разглядеть в них боль, прежде, чем он сказал:

–Нет, вас в нем нет.

Я кивнула, слишком поспешно, чем надо было бы. Я старалась проглотить слезы. Мне казалось, что я вот-вот задохнусь в них. Я дважды прокашлялась, ощущая, как обдираю глотку. Мне хотелось бросить ему в лицо: «тогда что ты делал в моей постели прошлой ночью? Почему пришел спать со мной, Микой и Натаниэлом? Почему ты трахался со мной сегодня? Ведь я не в списке дорогих тебе людей…» Но я проглотила эти слова, потому что в них было слишком много вопросов. А у него был один ответ на все, что бы я ни сказала, или же он просто страдал бы из-за этих слов. Или же мне просто самой не хотелось услышать его ответ. Мне больше не хотелось слышать от него какие либо объяснения. Я больше не обязана была наблюдать, как он страдает под гнетом своей морали. Да будет так.

–Я не злюсь, Ричард. Не ненавижу тебя. Просто больше я не стану так поступать. Ты считаешь меня злом. Ты считаешь Жан-Клода злом. Ты считаешь злом даже наши попытки спасти нас всех. Прекрасно. Просто великолепно.

–Я не это имел в виду…

Я подняла руку, останавливая его.

–Остановись, попробуй сказать нет. Рука, которая уберегает тебя от сомнений и охраняет твою жизнь, была закалена сексом, Ричард. Это спокойствие было выиграно веками боли, секса, рабства. Жан-Клод, злобный ублюдок, спас Дамиана, вырвал его из этого ада. Они даже не симпатизировали друг другу, но Жан-Клод не оставил бы рядом с ней никого, особенно, если мог спасти. Вот такой вот злобный ублюдок.

–Анита, - проговорил Дамиан, и на его лице было такое выражение, будто он чего-то очень сильно боялся.

–Ты очень выгодно пользуешься своим определением зла, Ричард. Ты рассчитываешь на нас, когда тебе нужно, чтобы кто-то сделал за тебя всю грязную работу. Черт, я ведь Больверк твоего Клана. В буквальном смысле Палач. Я делаю то, чего никогда не стал бы делать Ульфрик. Это прекрасно, я буду твоим Больверком, но мы сегодня не в Лупанарии. Мы не Лупа и Ульфрик этой ночью. Сегодня у нас тут вампирские дела. Этим вечером я - человек-слуга Жан-Клода. Я - Мастер Натаниэла и Дамиана. Это та сила, что охраняет тебя в эту самую минуту. И ты считаешь нас злом, великолепно. - Я посмотрела на Дамиана, давая ему понять взглядом, что собираюсь сказать что-то важное. - Дамиан, отпусти его.

–Ты не сделаешь этого, - сказал Ричард.

–Ты не можешь жить с двумя истинами сразу, Ричард. Ты прав, ardeur будет задействован. Ты ведь не хочешь касаться кого-то из нас, когда он нахлынет?

Он только посмотрел на меня.

–Если ты думаешь именно то, что говоришь, то ты действительно считаешь нас злом, так что можешь смело отпустить руку Дамиана. Отпусти и прячься за свою мораль. Если Жан-Клод и я для тебя ничего не значим, защити себя сам, Ричард, стой на своих ногах.

Он уставился на меня, будто я сказала что-то совершенно ужасное. Он продолжал стоять, цепляясь за руку Дамиана.

–Не делай этого, не сейчас.

–Я думаю, что сейчас самое время, Ричард. Теперь нам нужно заняться более важными вещами. Мы должны вызвать ardeur.

–Жан-Клод, - позвал он, ища поддержки вампира.

–Сегодня очень странная ночь, мой Ульфрик. Я должен принять твои принципы, бороться за твое спасение, чтобы ты к нам присоединился, но, кажется, я этого не хочу. Я, как и ma petite, очень устал заботиться обо всех, кто меня окружает. Сегодня из-за силы Коломбины это чувствуется особенно остро. Сегодня она потешается над нами. Она прекратила свое нападение на Паству. Она сконцентрировала всю свою силу на нас, потому что она нашла наше слабое место. То слабое место, которое было всегда прямо перед нами.

–Ты имеешь в виду меня, - спросил Ричард.

–Я говорю о нашем триумвирате. Он неполноценен, и я не знаю, как его спасти. Я чувствую, что связывает Аниту и ее слуг. Вы двое очень сильны, и наш триумвират должен был бы быть сильнее, чем их, но это не так.

–Из-за меня, - проговорил Ричард.