Эбигейл Дин - Девушка А

— Не нужно, Элис.

— Я все равно дождусь.

Главный инспектор сказал: у них две главные задачи. Первая — это сохранить улики; вторая — собрать показания свидетелей. Как это произошло; когда детей видели в последний раз; кто их друзья; где их родственники. Медицинские отчеты будут готовы завтра. Мать задержана. Нашлась их тетя, и она, кажется, хочет поговорить.

— Беседовать с детьми пока нельзя, — добавил он, и Джеймсон понял, что этот пункт вызывал разногласия и мнение их начальника было иным.

Джеймсону поручили побеседовать с Пэгги Грэйнджер.

— Через некоторое время вы сможете заняться девочкой А. Детский психолог уже изучает ее дело. Доктор Кэй. Не знаете ее? Молодая, но впечатляет. Мне уже приходилось с ней работать. Некоторые считают, что у нее новаторский подход.

— Девочка А, — повторил Джеймсон. — Та самая, которая сбежала?

Домой он вернулся за полночь.

Элис лежала на диване, горела лампа, а рядом, на ковре, стояли две чашки чая.

— Говорили мне: «Не выходи за полицейского», — пробормотала она. — И ведь были правы.

Джеймсон знал, что она думала об этом весь вечер, подыскивала слова, которые заставили бы его улыбнуться. Он приподнял ее ноги, сел на диван и положил их себе на колени.

— Мне как будто сто лет, — произнес он.

— А выглядишь на все двести семь… Ну как?

— Ужасно.

Элис потянулась, взяла кружку и подала ему.

— И негодяй уже мертв.

— Мне жаль, — сказала она.

— Помнишь, я плакал иногда по ночам? — спросил он. — Я всегда думал, что виной всему те ужасы, которых я насмотрелся. Все худшее, на что только способен человек…

— Ш-ш-ш. Не нужно, не…

— Так вот, — продолжил он. — На самом деле причина не в этом. Я плакал от облегчения, от благодарности. Понимаешь? За нас, за то, как мы живем.

В последующие месяцы он хорошо узнал доктора Кэй. Они вместе провели много часов в больнице, слушая истории худенькой, израненной девочки.

Бывали дни, когда ему становилось трудно даже смотреть на эту девочку и вместо этого он разглядывал свои записи или значки на экранах медицинских приборов — незнакомый, непонятный ему цифровой язык. Но девочка становилась все крепче, и, когда он начинал сомневаться в методах доктора Кэй, в ее выборе того, что озвучить, а о чем умолчать, психолог всегда напоминала ему об этом.

— Девочке А с каждым днем становится лучше, — говорила доктор Кэй. — Она мысленно уходит от того дома все дальше и дальше, и гораздо быстрее остальных. Вы разве не видите?

— Вижу, конечно.

— Тогда позвольте мне продолжать свою работу.

Когда все улики собрали и допросы завершили, его перекинули на другие дела, но он часто спрашивал о детях Грейси и не переставал следить за ходом их дела.

Однажды поздним вечером, когда он уже заканчивал работу, к нему пришла доктор Кэй. Была весна, бледный вечерний свет проскальзывал сквозь жалюзи. Он собирал сумку и уже представлял свою кровать: как она пахнет, постельное белье на ней, немного протертое, как он любил.

Тут же в памяти всплыли кровати на Мур Вудс-роуд. Доктор Кэй ждала его, сидя на дешевом пластиковом стуле, каждый штрих ее образа выпадал из окружающей обстановки: мягкость свитера, очки — «кошачьи глаза», сложенные на коленях руки с гламурным маникюром.

— Привет, Грег. — Она поднялась, чтобы обнять его.

— Кофе? — предложил он, и доктор Кэй кивнула, хотя они оба знали, что этот кофе она так и не выпьет.

Он провел ее в одну из комнат для допросов. Стоящие у стола стулья стояли в хаотичном порядке, как будто комнату покидали в спешке.

— Будь как дома, — сказал Джеймсон.

Стоя у кофемашины, он понял, что боится. Он готовился увидеть Кэй снова только в зале суда, на слушании дела Деборы Грейси. Джеймсон вытащил напиток, прежде чем аппарат закончил работать, и горячая вода обожгла ему руку.

— Как там они все? — спросил он, вернувшись. — Нормально?

Он поставил кофе на стол, доктор Кэй взяла один из теплых стаканчиков и ответила:

— Нормально. Ты, конечно, читал газеты: «О нынешнем местонахождении детей ничего не известно».

— Значит, их уже усыновили, — сказал Джеймсон. — А больше людям ничего и не нужно знать.

Он поднял свой стаканчик и произнес:

— Надеюсь, теперь они будут жить долго и счастливо — все без исключения!

— Одно исключение все же есть, — заметила доктор Кэй.

Она выдохнула и прикрыла глаза руками. Он придвинулся.

— Я решилась к тебе обратиться только из-за тех слов, которые ты говорил мне прежде. О том, что некоторые принимают как данность. О том, чего вы с женой, возможно, хотели бы.

Она прикрыла глаза, чтобы не смотреть на него. Лицо ее под ладонями выражало глубокую усталость, но в то же время решительность. Она точно знала, что делает.

Сейчас ему шестьдесят пять, и телефон снова звонит.

Джеймсон в саду, изучает воскресную газету. Элис лежит на траве и просматривает рубрику о путешествиях.

— Тебе ближе идти, — говорит она.

Он, ворча, поднимается, собирает телеса, вытряхивается из шезлонга. Считает звонки и сознает, что стал еще медлительнее. С каждым годом он добирается до трубки все дольше и дольше.

— Алло? Алло, Папа? — говорю я.

— Лекс! Мы волновались.

Далила всю неделю игнорировала мои сообщения, и приветствие в ее голосовой почте сначала звучало таинственно, а затем и вовсе язвительно. Таким образом, вторая половина воскресного дня в Лондоне у меня освободилась, а выбор, чем заняться, оказался невелик. На улицах еще было тихо, хотя любители выпить с утра пораньше уже собирались за столиками, залитыми солнцем. За затемненными витринами я видела, как официанты вытирают столы, моют полы — выходить наружу они желанием не горели. Недопитое пиво и остатки еды уже тухли. Канализационные люки испускали горячий, влажный пар; на такой жаре город не мог скрыть подноготную. Я купила кофе, села в сквере Сохо и позвонила домой.

Папа хотел, чтобы я приехала хоть ненадолго.

— Не знаю, как на тебе скажется общение с семьей, — сказал он.

Старый спор, который начинался вновь и вновь, и поводом могло послужить все что угодно. Весь прошлый год Папа убеждал меня, что не нужно ехать на свадьбу Итана.

Когда родители меня удочерили, они переехали как можно дальше от Холлоуфилда. И хотя Мама уверяла, будто ей всегда хотелось жить поближе к морю, я подозревала, что они просто планировали увезти меня из тех мест. Мое прошлое представлялось им заразой, от которой мои братья и сестры еще не вылечились, — общаясь с ними, я могла подхватить ее снова.

— Я приеду.

В Сассексе у них было много свободного времени и неустойчивый интернет, и сейчас они хотели знать все: про Нью-Йорк, как прошли выходные с Итаном, чем конкретно будет заниматься компания, специализирующаяся на геномике.