Эбигейл Дин - Девушка А

Холлоуфилд стоял у подножия трех холмов, и его, по правде говоря, даже городком-то назвать было нельзя. Вересковая пустошь. Если верить стеле на въезде, у Холлоуфилда имелся побратим — город Лиенц в Австрии; я думала о нем всякий раз, когда мы проезжали мимо этой стелы. Как они стали побратимами? Приезжал ли сюда хоть кто-то из Лиенца, чтобы оценить, какой именно город они принимают в семью?

Мы переезжали в субботу; кто-то из знакомых Джолли одолжил Отцу фургончик. Матери нездоровилось; Отец, Итан и я таскали вещи в машину.

— А ну-ка проверьте все еще раз, — сказал Отец, прежде чем пустить нас в фургончик.

Мы с Итаном ходили по пустым комнатам, изредка перебрасываясь словом-другим.

После себя мы оставили лишь мусор да грязь. Хозяин окупил уборку через пять лет, когда продал снимки комнат дома, сделанные сразу после того, как мы из него выехали. Унылые, грязные, пустые помещения. Из-за низкого разрешения изображений казалось, будто внутри происходит что-то ужасное.

В Холлоуфилд мы ехали в сумерках. Облака грудились вокруг холмов. Мы проезжали мимо старых фабрик с их тонкими длинными трубами и окнами, выбитыми через одно. На главной улице города обнаружились букинистический магазин и кафе, которое как раз закрывалось. У дверей паба, подняв воротники пальто, стояли какие-то люди в сером.

— Далеко еще до нашего дома? — спросила Далила.

— Минут пять, — ответил Отец. — Может, десять.

Он показал нам место, где собирался строить свою церковь. Это оказался полуразрушенный магазин одежды — в витрине все еще лежали сваленные манекены. Но проходимость здесь обещала быть хорошей, а манекены всегда можно разодеть как библейских персонажей. Город кончился, и, проехав вдоль реки мимо сгнившей мельницы и гаража, мы вырулили на Мур Вудс-роуд. В самом начале улицы располагались близко друг к другу аккуратные и ухоженные коттеджи, однако дальше дома́ были разными и стояли все дальше и дальше друг от друга. Темный сарай, бунгало и рядом с ним, как страж, какая-то проржавевшая техника.

Эви открыла окно и стала отсчитывать номера домов.

— Следующий — наш! — закричала она.

Дом номер одиннадцать — чуть в стороне от дороги. Грязно-бежевый фасад, гараж и сад на заднем дворе. В общем, как скажут позже, самый обычный дом.

Этот дом Отец купил у одной пожилой прихожанки Джолли. Ей стало не под силу работать в саду и подниматься по лестнице. Джолли с ней договорился.

«Здесь поселится семья», — сказал он, и старушка очень порадовалась за нас.

Когда мы приехали, внутри еще стояла ее мебель. Под чехлами стулья, столы и кровати приобрели странные очертания и стали похожи на каких-то чудищ. Мы ходили за Отцом по пятам, из комнаты в комнату, пытаясь угадать предмет, прежде чем он его обнажит. Лодка, тело, кит. Перед нашим самым первым в доме на Мур Вудс-роуд ужином Отец нацепил один из чехлов себе на голову и так вошел в кухню, шатаясь и завывая. Он читал молитву, широко улыбаясь и держа руку на бедре Матери, чехол так и висел у него на плечах.

После ужина мы с Эви распаковывали вещи. В коробках все перепуталось. Несколько комплектов унылой одежды, которая ужасно не нравилась нам обеим, и мы по очереди примеряли их, менялись футболками с Гэбриелом и Далилой, швыряя их через коридор. «Мифы Древней Греции» я завернула в джемпер, чтобы уберечь их частично от Отца — ведь это были истории о языческих богах — и частично от Далилы, которая непременно нашла бы способ или присвоить книгу, или уничтожить ее. Когда все стихло, я потихоньку пронесла сверток в комнату Итана.

В этом доме ему выделили отдельную комнату, но вещей, чтобы ее заполнить, ему не хватало. Он зачем-то выставил напоказ некоторые старые предметы. На подоконнике разместилась кучка пластмассовых апостолов. На стене очутился плакат со скелетом, который брат изучал еще в шестом классе. Угол комнаты Отец забил своими проповедями.

— Он, наверное, думает, что я буду все это читать, — сказал Итан и ногой отшвырнул их прочь.

— Хочешь, я покажу тебе кое-что и вправду крутое? — спросила я и развернула джемпер. — Мисс Глэйд подарила мне, но мы можем читать ее вместе.

Итан коснулся обложки, но не открыл книги.

— Детская, — бросил он. — Зачем мне ее читать?

Я глядела на него во все глаза и ждала, что на его лице вот-вот появится улыбка. Но он посмотрел на меня без всякого выражения.

— Но они же тебе нравились, — проговорила я. — Я узнала о них только благодаря тебе.

— И что хорошего они мне дали? На твоем месте, Лекс, я бы их выбросил.

На Эви «Мифы» произвели куда большее впечатление. Вторую кровать надо было ждать еще месяц, поэтому в ту ночь, первую в нашей общей комнате, мы легли вместе, положив книгу между собой. Звуки нового дома тревожили меня: вода, шумевшая в трубах; деревья, скрипевшие в саду позади дома; половицы, стонавшие под чьим-то весом.

— В начале, — прочла я, — не было ничего.

Я ждала, что в Холлоуфилде все пойдет по-другому. Я думала, мы сможем стать теми, кем захотим, ведь здесь нас никто не знал. Джолли часто бывал у нас, приходил без предупреждения, что-нибудь мастерил или ел вместе с Отцом за кухонным столом. Их разговоры были секретными; когда мы входили к ним, они обменивались особенными взглядами. Но по вечерам их голоса долетали до наших спален. Довольно часто звучали слова «возможность» и «начало». Мать разыгрывала из себя хозяйку — подносила им деликатесы, наполняла бокалы, выковыривая тесто из-под ногтей. Иногда по ночам я слышала третий голос, присоединявшийся к ним, — более мягкий и менее решительный. Итан теперь приветствовал Джолли крепким рукопожатием и называл его «сэр». Кроме того, он взял моду шутить над Гэбриелом, как это постоянно делали Отец и Джолли: они подбивали его выполнять разные задания, которые сами же и выдумывали, или помогать им в разных секретных миссиях — и то и другое неизменно оканчивалось для брата позорно.

— Стой здесь и держи этот гвоздь, — велел Гэбриелу однажды Джолли, поднявшись по лестнице до ее середины. — Смотри только, не урони — на нем весь дом держится.

Спустя час Гэбриел все так же стоял, зажав в кулачке гвоздь, решительно и упрямо.

Зимой Итан послал его в сад искать сокровище, которое якобы закопал там прежний хозяин. Они с Джолли и Отцом слетелись в кухню, как на шабаш, и наблюдали за ним из окна.

— Смотри, Лекс, — поманил меня Итан, но я проигнорировала его.

Гэбриел вернулся в сумерках, весь бледный и удрученный, линии на ладошках все забиты грязью. Все загоготали — он тоже засмеялся. Он всегда смеялся, как будто был с ними заодно.

Я старалась избегать Отца и Джолли. В школу уходила, как и прежде, очень рано, чтобы успеть там помыться. После уроков собиралась не спеша. Я забирала Далилу, Эви и Гэбриела, и мы шли домой неторопливым шагом — мимо букинистического магазина, мимо мельницы, мимо двух шелудивых лошаденок, которые паслись в начале Мур Вудс-роуд — они глядели на нас с подозрением. Мать в эту школу не приходила. Они с Отцом поговаривали о новом ребенке, и Мать копила силы.