Джейн Корри - Я отвернулась

— К тебе тут кто-то пришел! — крикнула Шейла. В тоне ее голоса слышалось что-то особенное, отчего я поскорей бросилась вниз по лестнице.

Питер! Несмотря на то, что я говорила о нем миссис Гринуэй как о «просто друге», мое сердце колотилось от волнения и тревожного предчувствия. Но если бы я знала тогда то, что открыто сейчас, — захлопнула бы дверь перед его носом. Тогда бы ничего не случилось.

Питер выглядел выше и взрослее, чем в прошлый раз, когда мы виделись. Его голос тоже стал грубее. Стоять перед ним оказалось совсем не то же самое, что писать ему. Мне было довольно легко сообщать своим округлым ученическим почерком (вперемежку с кляксами), как сильно я ненавижу биологию и что еда в школьной столовой невкусная. Но теперь я чувствовала себя ужасно косноязычной и смущенной.

— Может, пойдем погуляем? — наконец предложил он. Густой румянец залил его щеки при этих словах.

— Я хочу пойти на качели! — подскочил Майкл, хватая меня за руку. — Пожалуйста, Элли! Пожалуйста!

— Возьмите его с собой в парк, — сказала мачеха. — Я так устала, а у нас сегодня вечером званый ужин. Восемь человек придут. Одному богу известно, как я успею все приготовить.

Я впервые услышала об этом. Надеялась провести свой последний вечер дома с отцом. Ах, если бы у нас было больше времени вместе, чтобы почитать стихи, как раньше. Я до сих пор могла процитировать наизусть свое любимое, Джона Мейсфилда о море, которое мне читал папа. В то время я была еще слишком мала, чтобы полностью понимать смысл, но мне нравилось, как оно звучит.

— Ты любишь поэзию? — спросила я Питера, когда мы раскачивали Майкла на качелях.

Его лицо просияло.

— Очень! Мой любимый поэт — Китс. Знаешь его «Оду осени»?

— Нет, — смущенно ответила я.

— Если хочешь, могу дать почитать, — предложил он.

Я почувствовала, как в груди становится горячо.

— Это было бы чудесно.

— Снимите меня, — скомандовал Майкл с качелей. — Теперь хочу на горку.

— Ты забыл сказать «пожалуйста», — напомнила я.

— Пожалуйста, — сказал он, но я знала, что Майкл просто повторяет все как попугай. Он не имел в виду вежливую просьбу.

Я начала спускать братишку с качелей, и Питер потянулся помочь мне. Наши руки соприкоснулись. Он взглянул на меня с улыбкой. Неужели он нарочно это сделал? Я внутренне затрепетала.

— Мы можем отвести Майкла домой пораньше? — прошептал Питер. — Я хотел бы поболтать с тобой наедине.

Я молча кивнула. Мое сердце колотилось так быстро, что я удивлялась — как он его не слышит.

— Пора домой, — сказала я брату.

— Нет! Я не хочу!

— А придется! — рассердилась я.

— Почему?

— Потому! — рявкнула я, и Майкл тут же завыл.

— Ничего страшного, — сказал Питер, разочарованно глядя, как я пытаюсь успокоить брата. — В другой раз.

Весь остаток дня я была в ярости. Майкл выставил меня злюкой в присутствии Питера. Что теперь тот обо мне подумает?

Позже, когда Питер ушел и мы вернулись домой, я пошла наверх собирать вещи. Из кухни доносился громкий голос отца. Раньше он всегда разговаривал спокойно, но с тех пор, как женился на Шейле, в доме то и дело звучали беседы на повышенных тонах. Я прокралась вниз по лестнице и уселась на нижней ступеньке.

— Почему ты мне ничего не сказала?

— Я говорила, Найджел. Ты просто не слушал, как обычно. Мы задолжали им ответный ужин. Они принимали нас в прошлом месяце, как ты прекрасно помнишь, и если мы не сделаем то же самое, они о нас плохо подумают.

Эту фразу я часто слышала из уст Шейлы. Худшее, что может случиться, — это когда о тебе плохо думают.

— Но это же последний вечер Элли перед отъездом, — продолжал отец. — Я хотел немного побыть с ней.

— Про нашего сына ты даже и не говоришь. А с ним не хочешь побыть?

— Хочу, конечно. Но он всегда здесь. Ведь это была твоя идея — отправить Элли в школу-интернат…

— Да! — Голос Шейлы звучал резко и неприязненно. — Это ей на пользу. И я была права! Она теперь гораздо вежливей и серьезней. Она сегодня повела Майкла на детскую площадку вместе с… ах, ты уже здесь.

Они оба резко обернулись ко мне.

— Элли! — отец заключил меня в теплые объятия. — Хорошо погуляла?

Майкл возбужденно вбежал в кухню.

— Мы были на горке! Элли держала меня за руку, когда я залезал по ступенькам, а потом ловила внизу!

— Питер мне помогал, — добавила я. — На обратном пути мы встретили его мать, и она передавала тебе привет!

И без того тонкие губы Шейлы сжались еще сильнее. Любое упоминание о ком-то, знавшем маму, не предвещало ничего хорошего.

— Кстати, на днях я навещала бабушку Гринуэй, — продолжала я, понимая, что провоцирую.

Ее глаза сузились.

— Я этого не знала. Зачем?

— Да вот захотелось ее навестить, — парировала я, вдохновленная ее реакцией. — Мы очень долго обсуждали ее жизнь во время войны.

Я испытывала удовольствие от беспокойства, которое читалось на ее лице.

— О чем еще рассказывала моя мать? — спросила она беспечно-напряженным голосом, каким обычно разговаривают люди, когда делают вид, что им наплевать на ответ.

— Ох, да о всяком, — непринужденно ответила я. — О том, о сем.

Теперь Шейла выглядела совсем безрадостно. И надо признать, от этого я чувствовала приятное превосходство. Меня так и подмывало сказать ей — я знаю, что ты незаконнорожденная. Это положило бы конец всей ее манерности и высокомерию.

Но пока она снова взяла командирский тон:

— Отведи Майкла наверх и приготовь ко сну, поняла? А ты, Найджел, иди переоденься. Гости скоро прибудут. Я хочу, чтобы все было идеально.

Мой младший брат уже бежал вверх по лестнице в свою комнату. Мачеха приглашала кого-то украсить ее. Одна стена там была темно-синей, с изображениями кораблей, пиратов и маяков. Иногда, вместо того чтобы читать Майклу на ночь книжки, я придумывала собственные сказки. Сегодня вечером он захотел именно этого.

— Расскажи мне еще раз про крокодила, Элли! Пожалуйста!

Я усадила его к себе на колени и обняла, жалея, что так сердилась раньше. Он не виноват. Просто слишком мал, чтобы понимать. И кроме того, мне льстило, что он любит меня. Нравилось, что это раздражает Шейлу. Временами я представляла, что Майкл — мой. Когда-нибудь в будущем я хотела бы иметь детей. Как было бы здорово, если бы кто-то любил меня так же, как я любила маму.

— Давным-давно, — начала я, — жил-был моряк, которого звали Большой Джон. И был он одноглазый.

Майкл возбужденно заерзал у меня на коленях.

— Давай с того места, где он теряет глаз!

— Я как раз к нему подбираюсь, — сказала я и пощекотала его так, что братишка взвизгнул от смеха. — Однажды, когда Большой Джон плыл по Семи Морям, он увидел огромного крокодила.

— Дальше! Дальше!

— Большой Джон как раз ел бутерброд с ветчиной…