Джейн Корри - Я отвернулась

Я колеблюсь. Воровство — дело серьезное.

— А если кто-то увидит, что мы вломились?

— Здесь закрыто на зиму.

— Да, но допустим, они вернутся, чтобы проверить?

— Хватит волноваться, мамаша. — У него это слово выходит очень тепло. — Я удивлю тебя кое-чем еще. Просто посиди тут. Закрой глаза и жди сюрприза́. Видишь? Опять в рифму.

— Обалдеть, — вяло говорю я.

— Дай мне несколько секунд, а потом выгляни в окно. Я обнаружил это за задней стенкой.

Мгновение спустя я слышу странный скрипящий звук. Глазам своим не верю. Парень нашел велосипед! Он выглядит довольно ржавым, но Тим крутит педали, не держась за руль, будто цирковой клоун, исполняющий трюки. Маленький белый пес скачет вокруг, бежит по пятам, тявкает от возбуждения.

Неожиданно для себя я не могу удержаться от смеха. Это такое облегчение после всего дерьма, выпавшего на мою долю.

Я сажусь на ступеньку и наблюдаю за ним. Черт побери! Он перелетает через руль. Но тут же поднимается, отряхивается и бежит обратно к трейлеру, а вертлявая собака несется за ним.

— Дай пять! — ухмыляется он, шлепая меня по ладони. — Ох, прости. Не больно? Ничто в жизни не может нас вышибить из седла, верно?

Затем он подхватывает пса, который моментально обслюнявливает ему лицо.

— Мы будем звать тебя Лакки [9] Lucky — cчастливчик ( англ. ). , — ласково говорит он. — Тебе повезло встретить нас, а нам — что ты составил нам компанию.

Возможно, он и прав. Я вспоминаю сосульковолосую женщину в Бристоле и других, которых встречала на улицах с собаками. Люди всегда останавливаются, чтобы дать им что-то. Это может помочь нам встать на ноги.

Теплое чувство надежды закрадывается в сердце, где ему раньше не было места. Может, наконец-то удача повернулась ко мне лицом.

Если бы я знала, что в четырнадцать лет моя жизнь изменится навсегда, я бы постаралась получить больше радости от отношений с Питером. Я все больше привыкала к новой школе. Не могу сказать, что я ее полюбила, но бабушка Гринуэй оказалась права. Еженедельные письма Питера — описания того, чем он занимается, перемежаемые забавными карандашными шаржами на его учителей, — принесли мне уважение среди других девочек, когда я «случайно» оставила их на виду в общежитии. Кто-то может сказать, что я была слишком юна, чтобы влюбляться, но, вспоминая все это сейчас, я вижу, как отчаянно нуждалась в этом чувстве, учитывая мою домашнюю жизнь.

Однако школа спасала. Одна из «крутых» компаний пригласила меня сидеть с ними в столовой. Больше того, когда нашей спортивной старосте сказали отобрать девочек из запаса для основной команды по нетболу, она выбрала меня. Больше всего мне нравилось играть в нападении. Я, согласно школьным характеристикам, «хорошо успевала по всем предметам», а по латыни и английскому числилась среди первых. Я даже вступила в кружок политологии, в котором обсуждались важные текущие темы. Мы все восхищались нашим премьер-министром Маргарет Тэтчер. Как же чудесно, соглашались мы, что нашей страной руководит женщина.

Я от природы была тощеньким ребенком, но слегка округлилась благодаря сытным пудингам. У меня наконец-то начались месячные — у одной из последних в моем классе — и появилась довольно заметная грудь, из-за чего я одновременно смущалась и гордилась.

— Попроси мать подобрать тебе правильный бюстгалтер, — сказала мне заведующая пансионом.

— Она не мать, а мачеха, — поправила я. — У нас никакого кровного родства.

Чем старше я становилась, тем важнее казалось показать окружающим, что Шейла мне не мать.

У всех остальных девочек в общежитии над кроватями висели календарики. Они вычеркивали крестиком каждый прошедший день. Дата окончания семестра обычно была обведена большим красным кругом и отмечена россыпью восклицательных знаков.

— А у тебя разве нет такого? — спросила меня девочка, чья кровать стояла рядом с моей.

— Нет, — коротко ответила я. У меня каникулы вызывали горько-сладкое чувство. Да, они означали, что я смогу поехать домой. Но там придется терпеть Шейлу.

Тем летом, когда пришло время паковать чемоданы, общежитие гудело, обсуждая, куда все поедут на каникулах. Отец уже написал, что «мы забронировали билеты в Дордонь во Франции» на третью неделю августа. Несмотря на то что Шейла тоже поедет с нами, я была взволнована. Даже нашла это место в своем большом географическом атласе и вычитала о нем как можно больше фактов из Британской энциклопедии.

А затем я получила другое письмо от отца. Оно было написано более сухо, не как обычно: «Мы с твоей матерью полагаем, что тебе будет полезно отдохнуть в летнем лагере при церковной молодежной организации в Уэльсе. Ты отправишься туда прямо из школы, а к нам присоединишься в августе, незадолго до нашей недельной поездки во Францию. Мы проследим, чтобы твой багаж доставили нам, так что тебе нет необходимости брать его с собой».

Я ударилась в слезы. Как он мог так поступить со мной? Но я понимала, что за всем этим стоит она. Я почти видела, как она нависает над ним, диктуя слова.

Как же я ненавидела этот лагерь! Каждый день шел дождь, я мерзла и мокла. Я была слишком стеснительной, чтобы набиваться к кому-то в друзья, но остальные истолковали это неправильно. «Это очень высокомерная девица», — услышала я, как сказал обо мне один мальчик. Единственными интересными занятиями было делать гравюры со старинных медных табличек в местной церкви да собирать ракушки на пляже. Самые красивые я приберегала для Майкла. Он любил такое. Хотя иногда, когда мы были вместе, я и чувствовала обиду, что его так явно ставят выше меня, — в разлуке я отчаянно по нему скучала.

Наконец лагерная смена закончилась. Всех остальных родители забирали на машинах. Я надеялась, что отец тоже приедет за мной, но он был на работе. Вместо этого мне сказали сесть на поезд, а он встретит меня на станции. Однако когда я вышла на привокзальную площадь, согнувшись под рюкзаком и стараясь не наступать на трещины в асфальте, то увидела, что в машине на водительском месте сидит Шейла. Она даже не потрудилась выйти, чтобы помочь. Нарочито неторопливо красила губы розовой помадой, глядя в карманное зеркальце, как будто мое появление не имело для нее никакого значения. Зато распахнулась задняя дверь, и ко мне бросился Майкл с распростертыми объятиями.

— Элли! — воскликнул он, обнимая меня за шею, когда я присела пониже, чтобы наши лица были рядом. — Я скучал по тебе!

Я вдохнула его запах и тоже крепко обняла.

— Вернись, Майкл! — крикнула Шейла. — Это опасно. Элли, не стой так посреди дороги! Посади его в машину в целости и сохранности.

Я снова оказалась виноватой, раньше, чем успела поздороваться.