Люси Фоли - Список гостей

Через некоторое время — наверное, из-за плотного расписания — Джулс поднялась наверх.

— Оливия, — сказала она. — Нам пора идти обедать. Конечно, мне бы очень хотелось, чтобы ты пошла с нами, но если тебе плохо, то ничего страшного.

Я понимала, что по ее меркам это было «страшно», но тогда это заботило меня меньше всего.

Каким-то образом мне удалось выдавить из себя пару слов.

— Я… я не могу пойти, — простонала я через дверь. — Я… заболела.

Тогда это казалось самым простым решением — подыграть ей. Но в любом случае, мне и правда было нехорошо — живот крутило так, будто я отравилась.

Но потом я много об этом думала. Что, если тогда мне хватило бы смелости открыть дверь и рассказать всю правду в лицо? А не ждать и прятаться, пока не стало слишком поздно?

— Ладно, — ответила она. — Я поняла. Очень жаль, что ты не сможешь пойти.

В ее голосе не было и намека на жалость.

— Я не стану сейчас раздувать из мухи слона, Оливия. Может, тебе правда плохо. Дам тебе презумпциию невиновности. Но мне нужна твоя поддержка. Мама сказала, что последнее время у тебя был тяжелый период — мне жаль. Но хоть раз ты можешь порадоваться за меня?

Прислонившись к двери, я старалась восстановить дыхание.

А он так умело скрыл свое удивление. Когда он зашел в дом, в тот раз, в нашу «первую встречу», шок читался на его лице, может, лишь долю секунды. Возможно, его заметила только я. У него дернулся глаз, чуть сжалась челюсть. Ничего больше. Он так хорошо все замаскировал, был таким непроницаемым.

Так что, понимаете, я не могу думать о нем как о Уилле. Для меня он всегда будет Стивеном. Я не думала об этом, когда переименовала себя в приложении для знакомств. Не представляла, что он тоже мог солгать.

На их помолвке я решила, что не буду убегать и прятаться, как раньше. Несколько месяцев я прокручивала в голове варианты, как могла бы отреагировать, и каждый был менее жалким, чем просто убежать и блевать. В конце концов, я не сделала ничего плохого. На этот раз я встречусь с ним лицом к лицу. Это ему стоило бы объясняться передо мной, перед Джулс. Это он должен чувствовать себя отвратно, черт возьми. Первый бой я позволила выиграть ему. Но на этот раз я ему покажу.

Он сбил меня с толку с самого начала. Когда я приехала, он встретил меня широкой улыбкой.

— Оливия! — поприветствовал меня он. — Надеюсь, тебе уже лучше. Так жаль, что в прошлый раз мы не смогли нормально познакомиться.

Я впала в такое оцепенение, что не могла ничего сказать. Он нагло притворялся, что мы незнакомы. Я даже сама засомневалась. Это правда он? Но я знала , что да, правда. Тут не может быть сомнений. Приглядевшись, я узнала, морщинки вокруг его глаз, а на шее, под подбородком, две родинки. И я так отчетливо вспомнила его секундное замешательство, когда он меня увидел.

Он точно знал, что делает: все возможное, чтобы я не могла рассказать свою версию событий. И еще он рассчитывал, что я слишком слабая, чтобы хоть что-нибудь рассказать Джулс, слишком боюсь, что она не поверит ни одному моему слову.

Он был прав.

Было в речи Уилла что-то странное. Нечто знакомое, будто у меня дежавю. Я не смогла понять, что именно, но пока все гости кричали и хлопали, меня не отпускала тревога.

— Ну вот, — слышу я, как кто-то шепчет за столом. — Все готовы к главному событию?

Чарли сидит не за моим столом. Он за главным, слева от Джулс. Пожалуй, это логично: я же не близкий друг, а Чарли — да. Но все остальные мужья с женами сидят друг напротив друга. Я вдруг понимаю, что почти не видела Чарли все утро, а потом только у бара, и от этого чувствую себя более оторванной от него, чем если бы мы не виделись вовсе. За какие-то двадцать четыре часа между нами словно разверзлась пропасть.

Гости, сидящие рядом со мной, заключили пари, как долго продлится речь шафера. Спорили на пятьдесят фунтов, так что я отказалась. И еще они назвали наш стол «шаловливым». В воздухе витает какое-то маниакальное, напряженное чувство. Они похожи на детей, которые слишком долго сидели взаперти. За последний час каждый выпил по меньшей мере полторы бутылки. Питер Рамзи, сидящий сбоку от меня, говорит так быстро, что у меня начинает кружиться голова. Возможно, это как-то связано со следами белого порошка вокруг одной из его ноздрей; я изо всех сил себя сдерживаю, чтобы не наклониться и не вытереть ее уголком салфетки.

Чарли встает, возвращаясь к своей роли ведущего, и забирает у Уилла микрофон. Я ловлю себя на том, что внимательно выискиваю любой признак того, что он слишком много выпил. Осунулось ли его лицо, как это обычно бывает? Покачивается ли он?

— А теперь, — говорит он, но тут же раздается ответный крик, когда гости — особенно, я замечаю, друзья жениха — стонут, глумятся и закрывают уши. Чарли краснеет. Мне жаль его. Он пытается снова. — А теперь… пришло время для речи шафера. Прошу, аплодисменты Джонатану Бриггсу.

— Не опозорь меня, Джонно! — кричит Уилл, сложив ладони рупором. Он улыбается и гримасничает. Все смеются.

Мне всегда тяжело слушать речь шафера. Столько ожиданий. И всегда есть та тонкая грань между тем, чтобы быть слишком ванильным, и тем, чтобы кого-то обидеть. Наверное, лучше быть вежливым, чем пытаться всех покорить. Но у меня такое впечатление, что Джонно не из тех, кто боится задеть чувства других.

Может, мне кажется, но он немного покачивается, когда берет у Чарли микрофон. По сравнению с ним мой муж выглядит трезвым как стеклышко. Затем, когда Джонно обходит стол, он спотыкается и чуть не падает. Мои соседи по столу разражаются смехом и гиканьем. Питер Рамзи издает такой свист, что у меня закладывает уши.

К тому времени, как Джонно выходит перед гостями, становится предельно ясно, что он пьян. Джонно молча стоит несколько секунд, прежде чем вспоминает, где он и что должен делать. Он несколько раз стучит по микрофону, звук разносится по шатру.

— Давай, Джонни! — кричит ему кто-то. — Мы тут не молодеем!

Вокруг меня гости начинают барабанить кулаками по столу, а ногами — по полу.

— Речь, речь, речь! Речь, речь, речь!

Волоски на моих руках встают дыбом. Из-за этого я вспоминаю прошлый вечер: первобытный ритм, чувство жестокости.

Джонно делает знак, призывая всех успокоиться. Потом всем нам ухмыляется. А затем поворачивается и смотрит на Уилла. Прочищает горло и делает глубокий вдох.

— Мы так давно знакомы с этим парнем. Привет всем из «Тревельян»!

По шатру проносятся крики, в основном от моего стола.

— В любом случае, — говорит Джонно, когда крики стихают, и машет рукой в сторону Уилла, — посмотрите на этого чувака. Его так просто ненавидеть, да? — следует немного затянутая пауза, а потом он продолжает. — У него есть все: красота, обаяние, карьера, деньги, — это был упрек? — и… — тогда он показывает на Джулс, — девушка. И теперь я серьезно задумываюсь… пожалуй, я его действительно ненавижу. Кто еще со мной?